Я глубоко вдыхаю, прислушиваясь к своему телу. Легкий голод. Вязкая усталость, не вызывающая отторжения. Ломота в мышцах — приятная, тянущая. Хочется продолжения.
Я поворачиваюсь, и рука Ашена скользит за моим движением, вновь рисуя тот же медленный узор — теперь на ребрах. Он полулежит на подушках, с тяжелой книгой на коленях.
— Не спал? — спрашиваю я. Он качает головой.
— Я говорила во сне?
— Нет.
— Храпела?
— Нет.
— Пела?
— Нет.
— Пердела? Боже, только не это.
— …возможно, — отвечает он с улыбкой, и я понимаю, что он шутит.
Мы молча смотрим друг на друга. Улыбка исчезает. Его пальцы замедляются.
— Нам нужно поговорить.
— Как обнадеживающе звучит, — бурчу я, чувствуя, как страх и тревога скручивают живот. Я сажусь напротив него, не прикрываясь. Его взгляд замирает на моей груди, в глазах вспыхивает желание, которое он тут же пытается подавить, сжав челюсть.
Заметка себе: Жнец любит сиськи.
Я сползаю с кровати, подбираю с пола блокнот и ручку, не торопясь, давая ему время рассмотреть остальное. Затем разворачиваюсь и делаю пометку в записях:
Примечание: еще и задницу.
Закрываю блокнот, бросаю его на край кровати и начинаю ползти по шелковым простыням, будто хищница. Слышу, как учащается его пульс, когда я подползаю ближе, и улыбаюсь.
— Блять, — выдыхает он, проводя рукой по волосам. Я замираю у его ног, захлопываю книгу и сбрасываю ее на пол. Поднимаюсь по его татуированному телу, чувствуя какое оно теплое.
— Ну что, ты хотел поговорить? — шепчу я, ладонью скользя по его груди, к животу.
Ашен рычит и перехватывает мое запястье.
— Нам нужно поговорить об Эмбер.
Я вздыхаю и опускаюсь, устраиваясь у него на бедре. Перекидываю руку через его колени, опираясь щекой на ладонь.
— Испортил весь настрой, — говорю я с ухмылкой.
— Эмбер всегда любила все портить, — произносит Ашен, откидывая с моего плеча прядь волос. — Несколько тысячелетий опыта дают о себе знать. Чего она хотела?
— Хотела, чтобы я помогла ей создать гибрида. Потом она хотела отправить его в Царство Света — и устроить там свою месть… или что-то в этом роде, — отвечаю я, перехватывая его руку и укладывая себе на колени.
— А душа, которую она привела… ты ее знала?
— Это была моя сестра. Молпе. Эмбер сказала, что знает, где находится душа Аглаопы. Что она может вернуть ее. Это вообще реально?
Ашен хмурится и смотрит на наши руки.
— В теории — да. Она может попросить вернуть ее как Жнеца. Но у нее самой нет сил сделать это.
Я не хочу даже размышлять о том, что бы сказала Аглаопа, будь она жива. Быть Жнецом — возможно, это лучше, чем скитаться в забытие. А может, мне стоило бы отпустить и ее, так же, как я сделала с Молпе. Ашен крепче сжимает мою ладонь. Я встречаю его взгляд и отвечаю едва заметной, грустной улыбкой.
— Она сказала, если я откажусь — втянет тебя. Упомянула… Розарию Уайр.
Глаза Ашена расширяются, затем он тяжело выдыхает, явно раздражен. Откидывает голову назад, прислоняясь к изголовью кровати.
— Черт возьми. Не могу поверить, что она об этом знает.
— За это короткое время, у меня сложилось впечатление, будто в мире Жнецов нет ничего, что ускользает от внимания Эмбер.
— В точку, — бурчит он, опуская голову и прижимая пальцы ко лбу. Его взгляд прикован к нашим сомкнутым ладоням. Он явно где-то в своих мыслях.
Я сжимаю его руку у себя на коленях, и он снова смотрит на меня.
— Расскажи, — говорю я. Он медлит, подбирая слова.
— Совет обсуждал возможность жатвы Розарии. Она накопила значительное влияние и обладала связями, уходящими вглубь родословных древнейших оборотничьих кланов. Им показалось, что она становится слишком влиятельной. Опасной. Нарушающей хрупкий баланс.
— У вас… Совет? — удивляюсь я. Ашен улыбается. — А я думала, вы просто все на ходу придумываете.
— Примерно так работает Совет, — говорит он, и я хихикаю. — Тогда они были близки к решению. Чтобы защитить ее, я подделал доказательства против одного из кланов. Несмотря на ее силу, она удерживала баланс, столь редкий среди оборотней. Она играла важную роль. И я не считал силу преступлением.
Я вдыхаю, задерживаю взгляд на нем, потом сжимаю его руку.
— Ты ее любил?
Он замирает. Глядит на свет, падающий на складки простыней.
— Нет. Мы спали какое-то время. Я заботился о ней, но не был влюблен. Все сошло на нет. Мы разошлись несколько лет назад.
Я смотрю на него. Он в воспоминаниях, в тех, куда мне, возможно, не попасть. Я чувствую — там, под всем этим, лежит что-то большее. Что-то, что болит. Не уверена, позволит ли он мне когда-нибудь дотронуться до этого. Но я знаю, что такое боль, которую невозможно разделить. Поэтому и не лезу.
— Мне жаль, что ты потерял того, кто был тебе дорог, — тихо говорю я. Ашен поднимает взгляд. В его глазах — удивление, будто он не ожидал этих слов, но именно их ему и не хватало. Он тянет меня за руку, и я поддаюсь, прижимаюсь телом к его груди.
— Спасибо, — шепчет он. Его пальцы скользят по позвоночнику — вниз и вверх, вниз и снова вверх. — Мне нужно найти кирпичный завод, где держали последнего гибрида, и выяснить, что еще ищет Семен. Его нужно остановить, прежде чем он снова соберет силы и доберется до Валентины или Кассиана.
— Или до меня, — говорю я. Ашен кладет ладони мне на плечи, отстраняет и смотрит в глаза. В его взгляде — та же ярость, что я видела в котле. Готов сжечь мир, если потребуется.
— Нет. Я не подпущу его к тебе.
— Возможно, у тебя и не будет выбора, Ашен. Ты не пойдешь без меня. Это же мое заклинание.
— Я оставлю тебя здесь. Имани присмотрит за тобой.
— Ты не можешь. У меня начнет так чесаться рука, что я ее отгрызу и кину в огонь, — говорю я с улыбкой, надеясь хоть немного разрядить обстановку. Но не выходит. Свет в его глазах становится ярче — уже не пламя, а раскаленная лава. Я кладу ладонь ему на щеку, наклоняюсь ближе. — Кто знает, что будет, если нас разделят по мирам. И вообще, я лучше пойду навстречу Семену с тобой, чем останусь тут с твоей сестрой и кучей врагов, которых даже не отличишь от союзников. Если я появлюсь в Мире Живых, он выйдет. Рано или поздно.
Он долго смотрит на меня. И даже когда отворачиваюсь, я чувствую силу его взгляда.
— Мне это не нравится. Но, наверное, ты права.
— Привыкай. Вампиры обычно всегда правы.
Ашен улыбается и притягивает меня обратно к себе, обнимая крепко, как будто боится отпустить. Его сердце стучит ровно, как будто только для меня. Я веду пальцем по тату шакала, прямо над этим ритмом, и думаю: сколько жизней он прожил с этим сердцем, запертым в клетке из костей? Все, к чему я прикасаюсь, кажется украденным. Ну и пусть. Я стану самой искусной воровкой. Украду все, что успею.
Его объятия становятся мягче. Ладони скользят по моей спине, сердце бьется все сильнее. Прижимаюсь губами к черным линиям на его теле, и думаю: кто их сделал, как давно, зачем? Я бы хотела спросить, но не уверена, что он ответит.
Приподнимаюсь и смотрю ему в глаза. В них тот де самый огонь. Он убирает волосы с моего плеча, нахмурившись.
— Что?
Я молчу. Его ладонь скользит по моему плечу и руке, посылая мурашки.
— Я чувствую, сколько всего в тебе спрятано. Как много ты прячешь глубоко внутри, — шепчу я. — Хочу знать все. Но боюсь того, чего не вижу. Боюсь, что-то внутри тебя может дотянуться до меня… и разобьет мое сердце.
В его взгляде — свет тоски и нежности. Он поднимает руку, проводит по моей щеке. Его губы приоткрыты, взгляд прикован к своей ладони, но он не говорит ни слова.
— Я не могу не хотеть тебя, Ашен. Даже если это убьет меня. Я пробовала. Не получилось.
Я прижимаюсь к нему, целую. Кладу ладони на его лицо, пальцами запоминая каждую деталь. Чувствую, как он твердеет, тянусь рукой между нашими телами, направляю его член в себя. Он стонет в поцелуй, когда я медленно опускаюсь на него, а его руки поднимаются вдоль моей спины.
— Я не откажу тебе ни в чем, что ты попросишь, — шепчет Ашен, отстраняясь, чтобы посмотреть на меня. Он прижимает губы к моей щеке. Каждый поцелуй такой, словно он хочет, чтобы моя кожа запомнила ощущения надолго.
Я встречаюсь с ним взглядом, пристально, проникая в глубину. Ищу того, кто скрыт под маской Жнеца.
— Я не буду спрашивать о твоих тайнах, Ашен. Я бессмертна. Знаю, как это бывает, — говорю я, скользя по его эрекции, плавно и медленно. Замираю над ним, ладонью провожу по шее, вниз, по переплетению чернил, украшающих его кожу.
— Но?..
— Но, может быть, не только мне нужно учиться доверию, — говорю я и снова опускаюсь на него, принимая глубже, не отрывая взгляда. В его глазах ни тени колебания. Может, удивление. Может, благоговение. Может… искра надежды. Он обвивает меня руками, и мы перекатываемся, теперь он сверху, смотрит на меня.
— Моя стихийная вампирша… снова пробиваешь все защитные стены, — говорит он. Я обвиваю его ногами за спину, сцепляю лодыжки.
— Разрушение защит — моя специализация. Я ведь управляла танком.
— Но не подводной лодкой.
— Молчи и займись со мной любовью, Жнец.
Он улыбается и находит нужный ритм. Я пытаюсь не думать о том, как слова «моя стихийная вампирша» отзываются теплым жаром в груди.
Это всего лишь ласковое прозвище. Моя. Всего три буквы. Но забавно, как много они могут значить. Я целую его так, словно эти буквы — все, что у меня есть. Глубоко. Жадно. С огнем. Я хочу рассказать, что чувствую, после стольких лет одиночества. Но не могу. Могу только показать.
Я сильнее обвиваю его ногами, переворачиваю его на спину, сажусь сверху. Выпрямляюсь, начинаю двигаться — медленно, в нарастающем ритме, ладонями прижимаюсь к его груди. Пальцами скользя по черным, геометрическим линиям, по плечам, по мышцам.
Он гладит меня руками вверх, тянет ближе, и его рот накрывает мою грудь. Он ласкает сосок языком, потом слегка прикусывает. Я шиплю — и это не милый стон, а хищный вампирский звук.