— Моя дикая, стихийная вампирша, — говорит он, лукаво улыбаясь, а потом снова наклоняется, дразня меня нежными укусами.
Я ускоряю движения, чувствую, как оргазм нарастает, проходит волнами по телу, словно молнии. Это не просто вспышка — это шторм. Волна за волной накрывает меня. Ашен стонет, уткнувшись в мою грудь, и теряется в этом же огне, в том же бурном, всепоглощающем желании.
Когда дыхание наконец успокаивается, я прижимаюсь к груди Ашена и слушаю, как в его жилах бурлит кровь.
— Может, нам просто остаться? Пусть оборотни делают своего гибрида, а мы закроем дверь. Закажем из Bit Akalum выпивку, кровь и еду. Посмотрим «Мандалорца». Будем валяться на твоем шелковом белье для секса.
Ашен фыркает, зарываясь лицом в мои волосы, и крепче обнимает.
— Хотел бы я… Но, боюсь, бессмертные из Мира Живых не в восторге будут, если оборотни захватят власть. Да и людям не понравится, когда поймут, что все эти «сказки» реальны. Нам лучше уйти до того, как Эмбер проснется. Не хочу ее видеть. Иначе не сдержусь и прибью ее, — произносит он. Но даже после этих слов мы остаемся еще немного, молча, в тишине, сплетенные телом и мыслями.
Когда мы наконец встаем, одеваемся и собираем вещи в молчании, не удосуживаясь даже принять душ. Приводим комнату в порядок, насколько возможно. И я вдруг думаю: а вернусь ли я когда-нибудь сюда? Эта мысль впервые приходит мне в голову именно сейчас, и от нее не избавиться. Я понимаю, это место не для меня. Что бы ни случилось. Как бы я себя ни чувствовала. Эта мысль гнетет и греет одновременно. Я заправляю кровать, пока Ашен ищет еще одну сумку, чтобы унести тяжелые книги в Мир Живых.
— Прости, что сомневалась в тебе, — шепчу я, драматично, как в сериалах, гладя простыни и разглаживая складки.
— Ты сейчас с моим постельным бельем разговариваешь?
— Ага. Ты был прав. Оно потрясающее, — говорю я, целую пальцы и прижимаю их к ткани. — Пока, любимка. Помни меня.
Ашен улыбается, а я смотрю на него с ухмылкой.
— Насчет того, что я сказал раньше… я был неправ.
— Что именно?
— Твой разум не пугающий. Он… странный. Иногда даже безумный.
Я фыркаю, поднимая блокнот и ручку. Беру Ашена за руку.
— Комплименты твои, конечно, так себе.
— Но все же… твой разум удивителен, вампирша, — шепчет он и наклоняется, чтобы коснуться губами моей скулы. Поцелуй мягкий, глубокий, и он задерживается, вдохнув, прежде чем отстраниться.
Мы выходим из комнаты Ашена, даже не оглянувшись, просто молча идем по коридору и лестнице. Когда мы оказываемся в большом зале, в тени раздается звук, скрежет когтей по камню. Ашен резко тянет меня в темноту за колонну, и я улавливаю в воздухе запах — мускусный, дикий.
— Черт, — шепчет он, наклоняясь, чтобы выглянуть. Я слышу щелкающий звук, знакомый, слишком редкий. С другого конца зала ему отвечает другой такой же.
Гиены.
Я тоже выглядываю, с другой стороны колонны, оставаясь в тени. И вижу профильное очертание: массивное существо принюхивается к полу возле котлов. Оно огромное, размером с машину. С его черепообразной морды свисают клочья шерсти и мяса. На ноге рваная дыра, сквозь которую видна кость.
Это не просто гиены. Это какие-то жутко искаженные, изуродованные твари.
Я подбираюсь ближе к Ашену, не выходя из-за колонны.
— Какого хрена? — шепчу. Ашен смотрит на меня и медленно, спокойно вытаскивает меч из ножен.
— Их не должно быть здесь, — отвечает он едва слышно.
— Да ладно?
Он смотрит на меня с беспокойством. Затем осторожно ставит сумки на пол, снимает с плеча мою катану и протягивает мне.
— На ней тоже есть Крыло Ангела? — спрашивает он, закатывая рукава. Я киваю и обнажаю клинок.
— Отлично. Пригодится.
— Замечательно, — говорю я, глядя на свое платье - то самое, которое он нашел для меня в Каире. — Я как раз нарядилась, чтобы убивать.
Я встречаюсь с ним взглядом, улыбаюсь и подмигиваю. Это будет круто. Он улыбается в ответ.
— Готова, вампирша?
Я коротко киваю. Ашен наклоняется, обхватывает мою шею ладонью и яростно целует. Потом отстраняется и заглядывает мне в глаза. Я ожидаю услышать что-то вроде «береги себя» или «держись за мной».
— Наслаждайся. Только не шипи слишком громко, — говорит он и, лукаво усмехнувшись, разворачивается.
И к черту все. Именно в этот момент я понимаю, что влюбилась в него по уши.
ГЛАВА 26
Ашен идет по залу, и по лезвию его меча вспыхивает адское пламя, за ним тянется черный дым, стелется по каменному полу. Гиена у котлов поднимает голову, пригибается, готовится к нападению. Слышится ее визг. Вторая гиена выходит из темноты. Остальные прячутся, но я чувствую их, они смотрят на нас.
Третья выбрасывается вперед из тени между колонн, прямиком на Ашена. Но меч уже опущен и тут же взлетает, прорезая воздух и тьму. Раздается жаркий, рвущий звук.
Гиена воет, когда сталь врезается в ее плечо. Ее челюсти щелкают, но Ашен успевает уйти. Она разворачивается, рычит, но меч уже в ее боку.
Зверь падает с клинка, его морда с глухим звуком ударяется об пол, челюсти захлопываются. Замирает. Я чувствую, как густая кровь растекается по камню.
Ашен уже идет дальше, к следующему зверю. В каждом его шаге — сила. В каждом взмахе — точность. Он расчетлив. Он смертоносен. Он пиздец какой сексуальный.
…И он в одиночку получает все веселье.
Я выдергиваю кайкен из ножен на бедре и сбрасываю туфли. Камень под ногами — прохладный, гладкий. Я глубоко вдыхаю, прижимаясь спиной к колонне, и поднимаю взгляд. Хвала M.I.A. за саундтрек, что крутится в голове: Live fast, die young, bad girls do it well. (Живи быстро, умри молодым, у плохих девочек это хорошо получается).
Это будет шикарно.
Я улыбаюсь, а потом исчезаю в темноте между колонн, бегу в тени.
Слева слышу, гиена несется на меня со стороны Ашена. Я почти уверена, что он успеет ее перехватить, но в этот момент тварь выпрыгивает прямо ко мне. Я падаю, скользя на бедре под ее пастью. Замираю прямо под грудной клеткой. Всаживаю кайкен ей в грудь. Тварь резко дергается вбок. Я перекатываюсь, уклоняясь от падения тела.
Встаю и бегу, прежде чем слышу, как оно шмякается о камень. Первая гиена, которую я заметила у котлов, крадется в сторону открытого коридора, откуда доносятся звуки. Меч Ашена рвет плоть, дробит кость. Гиена не успевает понять, что я приближаюсь. Моя катана опускается на ее шею. Густая, вонючая кровь брызжет мне в лицо.
Мы с гиеной валимся вместе с глухим грохотом и хрустом на каменный пол. Я поднимаю глаза и вижу, как в коридоре меч Ашена рассекает тьму светом. Пламя освещает его лицо, волосы мягко падают на лоб. В его взгляде — огонь, сосредоточенность, беспощадность. Еще одна гиена мчится к нему. Он поднимает меч.
Но первой ее встречаю я. Вырываюсь из темноты, и моя катана с хрустом вонзается в ее горло. Кровь хлещет наружу, расплескивается по полу.
— Это была моя, — говорит Ашен, когда я оказываюсь рядом. Смотрю вверх и вижу, как в его взгляде вспыхивает знакомая лукавая усмешка.
Я только усмехаюсь в ответ, разворачиваюсь и растворяюсь в тени на другой стороне зала. Ашен идет вперед, навстречу следующей твари. Я успеваю прикончить еще одну, прежде чем все внезапно меняется.
Я бегу между двумя колоннами, как вдруг сильный удар сбивает с ног, меня отбрасывает в самый центр зала. Лезвия вылетают из моих рук, когда ребра ударяются о камень. Воздух вырывается из легких рывком, и я не могу вдохнуть. Переворачиваюсь на спину, и слышу, как Ашен зовет меня по имени.
Надо мной нависает черная фигура. Я чувствую мех, пропитанный сыростью, как после тумана. Два светящихся глаза смотрят прямо в мои. Одна лапа опускается мне на плечо. Длинная морда медленно нюхает мои волосы.
Уртур.
Шакал поднимает голову, смотрит в сторону Ашена, который стоит в другой части зала. Но в следующую секунду его внимание привлекает движение справа от нас.
Что ж, возможно, хорошо, что я не успела принять душ.
Уртур бросается в сторону и налетает на гиену, которая подбирается к нам из темноты. Крупная, но уже разлагается. Уртур вгрызается в сгнившее мясо, и они вместе исчезают в тенях, сцепившись в драке.
Я поднимаюсь, переворачиваясь на живот, и тянусь к катане, валяющейся рядом.
— Все в порядке, вампирша? — кричит Ашен с другого конца зала. Я слышу тревогу в его голосе, хоть он и пытается ее скрыть. Поднимаю голову. Он стоит, обе руки сжаты на рукояти меча, острие упирается в пол. Пламя на лезвие разгорается ярче, освещая его татуировки на руках, уходящие под рукава, закатанные до локтей.
Я тяну руку вперед и показываю большой палец вверх. Боже, как унизительно. Я быстро прихожу в себя, но уже ясно: он никогда не забудет этот момент.
Поднимаюсь, приглаживаю платье свободной рукой, подбираю кинжал с пола и снова бросаюсь в бой. Присоединяюсь к Уртуру, мы добиваем того, с кем он сражается в тенях, и снова расходимся, каждый к своему врагу. Из глубины зала, от котлов, доносится жар пламени — это меч Ашена. Я чувствую запах чернил и дыма и знаю, что с ним все хорошо.
Честно, надо было брать камеру GoPro, потому что я только что устроила крутой паркур: вскарабкалась по колоннам, прыгнула на спину гиене и всадила меч ей между позвонками — такое зрелище, Ашен потом ни за что не поверит. Я стою на туше и задумываюсь, сколько их еще?
Да пошло оно все, — думаю, убирая катану в ножны. Надо валить.
Я разворачиваюсь и бегу к дальней колонне, там, где мы бросили наши сумки. Почти не замедляясь, хватаю их, перекидываю через плечо и мчусь по центру зала. Ашен стоит на другом конце, у котлов, сражается, спиной ко мне. Кричать я не решаюсь. Поэтому делаю то, что могу.
Я бросаю кинжал.
Кайкен вонзается в череп гиене. Ашен поворачивается. Он встречает мой взгляд, и в ту же секунду все становится ясно.
Ашен вынимает кинжал и поворачивается, чтобы зажечь угли, ведущие нас обратно. Он уже ставит ногу в котел, когда я бросаюсь к нему. Впервые за триста лет — может, за всю жизнь — я позволяю себе почувствовать, как пламя прикасается ко мне. Беру протянутую руку, и мы поворачиваемся в одно движение, будто танцуем. Огонь вздымается вокруг. В голове нарастает давление. Я закрываю глаза.