Жнец все еще хмурится.
— Лу, а дальше? Фамилия?
Я мотаю головой и тыкаю пальцем в бейджик. Просто Лу.
— Просто Лу? Что это еще за фигня? Как у Бейонсе?
Я с размаху бью его в лицо, но он успевает перехватить мою руку. Замечаю мимолетный намек на улыбку. Вот же гад.
— Почему ты молчишь?
Я смотрю ему прямо в глаза. Гнев постепенно уступает место чему-то похожему на смирение. Опускаю взгляд. Делаю жалостливое лицо, на котором, надеюсь, читается нужное сочетание «я столько всего пережила» и «я прошла такой долгий путь, не связывайся со мной». Когда я поднимаю глаза, Ашен все так же непроницаем.
— Так что? Ты не хочешь говорить или не можешь?
Закатываю глаза. Какой смысл в этом цирке? Чего я ожидала? Поднимаю два пальца, давая понять, что не могу говорить. Это чистая правда. Если я заговорю, он меня разорвет на части прямо здесь, посреди парка.
Ашен сужает глаза. Его хватка усиливается. Вокруг нас клубится черный дым. Я вижу, как он борется сам с собой, сдерживая свои демонические порывы.
— Интересно. Но, помнится, при нашей первой встрече ты умудрилась подчинить себе человека. Как же тебе удалось сделать это молча, вампирша?
Я выдавливаю самую саркастичную и слащавую улыбку и жестикулирую: Гребанный магический язык жестов, ублюдок.
Судя по его выражению лица, он ни черта не понимает.
— Я не знаю язык жестов.
Пожимаю плечами, давая понять, что это не мои проблемы. Глаза Ашена все еще полны подозрений, но выражение его лица немного смягчается. Я чувствую, как кончик его большого пальца медленно скользит по розовым рубцам на моем запястье, так осторожно, словно он надеется, что я ничего не замечу. Но я замечаю. Тепло разливается по моей коже, словно след от падающей звезды.
— Последнее, что я помню с прошлой ночи — это как ты укусила себя за руку, чтобы залечить мою рану.
Я сглатываю и киваю. Жнец пристально смотрит на меня и сжимает мою руку, чтобы поднять ее. Я вижу, как в его глазах вспыхивает подозрение, когда он указывает на свою татуировку, выполненную витиеватым каллиграфическим шрифтом на предплечье. Узнаю эти слова. Там мое заклинание, выполненное черными чернилами, за исключением слов Sunu liiktisuma, которые сияют белым светом. Ашен показывает на мое предплечье. И тут я вижу ее впервые. Линию, сверкающую на солнце, словно опал.
Sunu liiktisuma.
Да будут они связаны.
— Как тебе удалось это сделать, если ты не умеешь говорить? — спрашивает Ашен. — Как ты вообще сотворила это заклинание? Ты не ведьма.
Ладно, хватит. Если отбросить эти раздражающе проницательные вопросы Ашена, у меня тут вот какая проблема. Может, я и не похожа на чопорную и элегантную вампиршу из ваших влажных фантазий. Но манеры у меня есть. Я предпочла заговорить прошлой ночью, подвергла себя опасности, чтобы помочь этому неблагодарному придурку. Его предположение, что я ничего не могу добиться без голоса, меня бесит. Это несправедливо. И если мы теперь связаны, он очень скоро поймет, что ошибается. Я могу многое сделать, не произнеся ни слова, например — прикончить его во сне.
Я не шевелюсь, не показываю пальцем, не использую жесты. Просто прожигаю его взглядом, жду, когда он сломается и скажет что-то информативное.
Он не собирается отступать.
В конце концов, я сдаюсь и тычу пальцем в его грудь, прямо в то место, где, я уверена, рана еще не зажила. Он дергается. Тычу снова, он пытается отбросить мою руку, но я быстрее, чем он думает.
Показываю на свою руку, которую он все еще держит. Потом на него и беззвучно произношу: «Не за что, мудак». Тыкаю в него пальцем на каждый слог, повторяя: «МУ-ДАК», вырываю руку и поворачиваюсь, чтобы вернуться в отель.
— Стой! Подожди, — говорит он, появляясь передо мной. Я пытаюсь обойти его, но он не дает. Сверлю его взглядом, он отвечает тем же, вижу вспышку пламени в его глазах, и отражение красного отблеска моих. — Зачем?
Вскидываю брови, складываю руки на груди.
— Зачем ты это сделала? Тебе же плевать на Жнецов. Да всем плевать, если нет выгоды. Тебе, вроде, ничего не нужно от меня. Ты собиралась сбежать, у тебя стоит сумка в холле гостиницы, — он делает шаг вперед, ждет, будто я вдруг заговорю. — Ты могла просто уйти, но спасла меня. Почему?
Даже если бы я могла ответить, я не знаю, что сказать. Потому что я правда не знаю. Не понимаю, зачем это сделала. Наверное, не стоило. В конце концов, его братья убили почти всех моих сестер, первых вампиров, обладавших магией. И то же самое с ведьмами-оборотнями, некогда дикими и свободными, и с первыми оборотнями, чья сила оставалась с ними и в человеческом обличье. Те, у кого была власть, всегда оказывались виновными. Жнецы уничтожали нас, бессмертных, на протяжении веков, без суда и следствия, часто без причины. На самом деле, этот Жнец последний, которого я должна спасать от смерти.
Может, я вмешалась из-за его расследования Преступления Мерзости? Загадка любопытная, но это его дело, я не хочу в этом участвовать. Может, просто нечестно было позволить ему умереть, когда он первым прикрыл меня, пусть и для того, чтобы я помогла в драке. Он прав, я ничего от него не получу, кроме проблем и, возможно, смерти.
Я отвожу взгляд, понимая, что обманываю себя. Где-то глубоко внутри я знаю правду. Я чувствую их под крышкой коробки в моем сознании.
Поэтому делаю то, что и всегда. Сажусь на эту крышку и придавливаю.
Я мотаю головой, прогоняя ненужные мысли, и Ашен дает мне пройти, пока я смотрю на двери отеля, мечтая оказаться в своей комнате. Он не может убить меня. Но он может причинить мне боль, если узнает, кто я на самом деле. Впрочем, он и без этого не упустит возможности. Просто потому, что он — Жнец. Демон. Каратель.
— Знаешь, оборотни не сдались, — слышу я его голос за спиной, но не оборачиваюсь. — Они попытаются создать еще одного гибрида. И они ловят вампиров не для того, чтобы убить, а для участи, которая хуже смерти. Они вернутся за тобой. Так что помоги мне раскрыть их планы и закончить эту охоту, вампирша.
Я слышу, как он следует за мной. Потом его шаги замедляются и останавливаются на тротуаре, когда я перехожу дорогу.
— Мы связаны, вампирша. Тебе не убежать. Я найду тебя, где бы ты ни была.
Его слова как удар ножа. Он не знает, насколько они ранят. Он не понимает, что для меня это значит. Быть связанной с тем, от кого я не могу убежать.
Что со мной, черт возьми, происходит?
Я еще сильнее прижимаю крышку своего внутреннего ящика.
И только сидя в комнате на кровати с опущенной головой, я понимаю, что он так и не поблагодарил меня.
Мудак.
ГЛАВА 8
Ашен в моей жизни всего неделю, а я уже продумала минимум пятьдесят способов, как его прикончить. Мой фаворит на данный момент — засунуть ему в кишки грязный ершик для унитаза. Причина? Он развязал стратегическую, чертовски эффективную войну против своего врага.
Против меня.
Во-первых, он заселился в «Лебедь». Сначала настороженно косился на Биан, но потом дождался, когда за стойкой будет эта миниатюрная блондиночка Анна, и очаровал ее, чтобы получить номер прямо напротив моего. Я и не подозревала, что Жнец может быть очаровательным, но это именно то, что он сделал. Я наблюдала. Уверена, он специально дождался, когда я буду в холле. Ему даже хватило наглости подмигнуть мне, когда он отвернулся от стойки, перекидывая ключ-карту между костяшками пальцев. Я показала ему средний палец в ответ.
Второй день он шнырял по отелю, как крыса. Первый раз я наткнулась на него, когда он изучал кнопку тревоги возле запасной двери на втором этаже. Часом позже я застукала его у лестницы на крышу. На каком бы этаже я ни находилась, он каким-то волшебным образом оказывался рядом. Днем я проскользнула в комнату охраны и некоторое время наблюдала за тем, как он изучает камеры и пути эвакуации, пока мне не стало скучно.
На третий день он решил завести разговор со всеми. Сначала это был Питер Стейкер, который выполняет у нас мелкий ремонт, если он не теряет лебедей и не стрижет лужайку в церкви. Затем он поговорил с Деб, шеф-поваром, чье воскресное жаркое каждую неделю притягивает в ресторан половину города. Он даже расположил к себе Биан, когда помог ей с кроссвордом, хотя она продолжала поглядывать на меня во время разговора. Она всегда присматривает за мной. Хотя бы кто-то. Позже я увидела Ашена с Анной в баре, где он, потягивая скотч, что-то тихо говорил, а она неестественно громко смеялась. Я с трудом проглотила ком ярости и нашла Питера, чтобы сыграть с ним в партию в криббедж4.
В конце каждого дня Ашен считал необходимым появиться в дверях своей комнаты именно в тот момент, когда я собиралась войти в свою, и сообщить мне некую «важную» информацию.
— Тебя не беспокоит, вампирша, что кто-то мог бы получить номер напротив твоего, не вызвав подозрений у персонала?
Нет. Я вампир, и могла бы просто убить их, как, возможно, поступлю и с тобой.
— Ты в курсе, вампирша, что сигнализация на двери, ведущей на крышу, отключена?
Да. Я же тут работаю.
— Вампирша, ты знаешь, что в 2007 году в этом городке произошла серия убийств, взорвался особняк и сдетонировала старая морская мина?
Да. Я была здесь. Это было чертовски круто.
На четвертый день Ашен исчез, и, не знаю почему, мне хочется за это тоже убить его.
На пятый день я попыталась взять себя в руки. Если он хочет исчезнуть — это его дело. Может, даже к лучшему. Может быть, я наконец-то вернусь к своей тихой жизни.
Но когда он не появился на следующий день, я прочесала каждый дюйм его номера, которого старалась избегать до этого. Я даже обнюхала его простыни, прежде чем сорвать их с кровати. Да, знаю, это очень странно. Но там не было ничего, абсолютно ничего. Как будто его никогда и не существовало. Я начала задаваться вопросом, не было ли это все галлюцинацией, но потом моя тату