и настелить новый ковер.
Злость, вызванная видом этого бессмысленного разрушения, постепенно испарилась, и я чувствовал себя вполне сносно. Было приятно чем-нибудь заняться. Солнце жарило вовсю, и по моим плечам стекали капли пота, когда я взял рулетку, большой черновой блокнот и карандаш и вышел во двор перед домом.
Я встал так, чтобы видеть все пространство перед фасадом, и, когда представил себе, как все будет, мне захотелось немедленно схватиться за инструменты и, не откладывая, взяться за дело, несмотря на палящее солнце. Я сделал предварительный набросок участка и строений, размотал рулетку и приступил к измерениям. Потом вернулся в свой номер, включил кондиционер и перерисовал все в масштабе на большой лист чертежной бумаги; в самой середине, напротив входа в офис, изобразил бассейн размерами пятнадцать на тридцать футов, обозначил бетонный бортик по его краям и окружил сооружение газоном. Подъездную дорожку я решил вымостить черными плитками, так же как и места для стоянки около каждого номера.
Потом нарисовал приподнятые клумбы с цветами вдоль дорожек, а в другом конце газона — густые заросли бамбука. Здесь он должен был хорошо прижиться и быстро разрастись. К бамбуку я добавил ярких цветных пятен, нарисовав рядом чи-чи, и, пожалуй, немного перестарался, но должно было получиться эффектно, а мы этого и добивались. В том же уголке я решил разместить детскую площадку.
Я высчитывал количество квадратных ярдов газона, площадь плиточного мощения и бетонного покрытия, погонные футы подземных коммуникаций и водопровода и количество дождевальных установок, когда кто-то постучал в дверь. Я бросил взгляд на часы и с удивлением обнаружил, что уже начало двенадцатого.. Очевидно, я целиком погрузился в свое занятие.
— Войдите, — пригласил я.
Вошла Джорджия Лэнгстон. Она была в накрахмаленной белой юбке и блузке цвета корицы, выглядела .отдохнувшей и радовала глаз. Она улыбнулась:
— Я вам не помешала?
— Нет. Зайдите, мне хочется, чтобы вы взглянули. — Я встал. Она подошла и встала рядом со мной, пока я объяснял ей свои чертежи. — Что вы об этом думаете?
— Я думаю, что это будет совершенно потрясающе, — сдержанно ответила она. — Но вы уверены, что вам хочется с этим связываться?
— Уверен. Чем дольше я смотрю на все это, тем больше мне нравится. Так по рукам?
Она кивнула. Потом неожиданно протянула мне руку и сердечно улыбнулась.
— Тогда я начну переводить свои деньги в местное отделение банка, — продолжил я. — Это займет всего несколько дней. За это время вы можете попросить своего адвоката, чтобы он составил договор о нашем партнерстве.
— Хорошо. — Вдруг она покачала головой, и в этом движении я снова заметил усталость. — Только, Билл, как же мы сможем снова открыть мотель? Мы не знаем, что они еще задумали.
Я взял ее за плечи:
— Я продолжаю этим заниматься. У меня появились две крошечные ниточки, и я постараюсь подключить к этому делу Редфилда.
— Вы думаете, он станет что-то делать?
— Ему придется. Нам нужно попытаться.
Когда она вернулась в офис, я стащил с себя пропотевшую одежду, принял душ и сменил повязку на руке. Потом надел чистую спортивную рубашку и новые брюки и собрал в узел белье, чтобы отвезти в, город в прачечную. Без пятнадцати двенадцать я снова отправился к Редфилду, и в этот раз мне повезло. Как только я остановился перед его домом, так сразу же увидел его. Он работал на заднем дворе. Все еще с некоторой неуверенностью я ступил на кирпичную дорожку, но, заметив, что он видит меня и не делает никаких знаков, чтобы я не подходил, я понял, что опасность миновала. Она ушла в дом.
Он был без рубашки и, стоя на коленях, возился у низенькой кирпичной стенки. Рядом, в тени большого дуба, стояла тачка с цементным раствором. Он поднял на меня глаза.
— Привет, — поздоровался я.
Он сдержанно кивнул, но не ответил. Наверное, решил, что я пришел к нему скандалить. Тогда в офисе он потерял терпение и повел себя очень грубо, а я был тяжелее его фунтов на тридцать, и теперь оружия у него под рукой не было. Но, если даже у него и были такие мысли, виду он не подал.
Я закурил и присел на корточки, глядя на него.
Полицейским он был хорошим, но никогда не выиграл бы соревнования каменщиков-любителей.
— Я хотел с вами кое-чем поделиться, — сказал я. — Сегодня утром я еще раз съездил туда. И нашел то место, где стояла его машина.
Он даже не обернулся:
— Я не беру работу на дом.
Он не умел обращаться с мастерком и большую часть раствора размазывал просто пальцами.
— Никаких отпечатков не останется, — заметил я, — у этой штуки шершавая поверхность.
— Я знаю, — ответил он. — Через полчаса я буду чувствовать, что мои пальцы как будто отшлифована наждаком.
— Если вы не возражаете, я покажу, как это делается.
— Вы каменщик?
— Но не член профсоюза. Мне приходилось заниматься садовыми работами. Дорожки, бордюры и все такое.
Он ничего не ответил, и я было подумал, что он откажется. Но он протянул мне мастерок и слегка отодвинулся. Я показал ему, как накладывать раствор и распределять его до конца кладки и как скользящим движением мастерка ровнять край одного ряда кладки с предыдущим. Я положил кирпич, снял излишки раствора и потянулся за следующим. Потом уложил еще три.
Он поблагодарил меня едва заметной напряженной улыбкой:
— У вас получается так, что кажется, это и впрямь нетрудно.
— Зависит от практики, — ответил я. — Только сначала вам нужно намочить ваш кирпич. Он слишком сухой.
— Зачем это? — удивился он.
— Он пористый и поэтому слишком быстро впитает часть воды из раствора. Раствор становится рассыпчатым и плохо затвердевает. У вас есть какое-нибудь корыто, чтобы налить воды?
— Конечно. — Он сходил в гараж и вернулся с небольшим мусорным баком. — Это подойдет?
— Отлично. Вы сложите туда кирпичи и зальете водой из шланга. Дадите им полежать несколько минут, а потом вытащите.
Он кивнул и вытер испарину с лица:
— Хотите пива?
— Звучит заманчиво.
Он поднялся на заднее крыльцо и скрылся в кухне за противомоскитной сеткой. Через минуту он вернулся, держа две откупоренные банки пива. Мы присели на корточки в тени. Я оглядел дворик. Второе крыло дома было направлено в сторону подъездной дорожки, и под навесом на углу я заметил передние колеса и капот какой-то старой машины. В центральной части дома было большое окно, а под ним цветочные клумбы и вымощенная кирпичом дорожка, соединявшая перекладины буквы «Г». Там я ее и увидел в тот раз. Я постарался не вспоминать об этом и понадеялся, что она не будет выходить из дома.
Я указал кивком на бугенвиллею, увивавшую стену гаража:
— Разве здесь не бывает заморозков? Как вы ее укрываете?
Он отхлебнул пива.
— Заморозки бывают не чаще двух-трех раз в год.
Хватает дымовой завесы — я развожу костер на углу.
Мы перешли к обсуждению местных сортов газонной травы. Это его увлекло, он оживился, и настороженность во взгляде исчезла. Он с интересом взглянул на меня:
— Вы говорите так, как будто сами занимались садоводством. Как случилось, что вы разбираетесь в стольких вещах?
— Мой дядя был ландшафтным архитектором, — ответил я. — И я помогал ему. — Я рассказал ему о том, какую сделку мы заключили с Джорджией Лэнгстон, и о своих идеях насчет благоустройства участка.
Он кивнул:
— Так что вы хотели? — Он повертел в руках пивную банку, изучая надписи на ней Потом сухо и с трудом произнес:
— Извините меня за тот случай в офисе.
— Забудьте об этом.
Он сунул руку в брючный карман, вытащил пачку сигарет и протянул мне:
— Закурите?
Это были сигареты «Кент».
— Спасибо, — поблагодарил я, и мы закурили.
Мы допили пиво, и он поднялся:
— Я должен разгрузить оставшиеся кирпичи. Пойду займусь этим.
— Я помогу, — предложил я. Меня не покидало приятное ощущение, что я в нем не ошибся.
Он скрылся за углом противоположного крыла дома, и я услышал, как хлопнула дверца машины. Она стала приближаться по подъездной дорожке и показалась из-за угла. Я вздрогнул. Это был пикап. Он затормозил, развернулся, подъехал к вымощенной кирпичом площадке и остановился. Я бросил незаметный взгляд на задние колеса. На них был тот самый ромбовидный узор, след которого я видел утром в пыли.
Мне удалось не выдать себя выражением лица. «Это еще ничего не доказывает», — подумал я. Масса народу курит такие сигареты, в округе найдется не одна сотня пикапов, а эта марка шин — самая распространенная. Но, когда я вернулся оттуда, его не было в офисе.
Мы разгрузили кирпич и аккуратно сложили его.
Он прислонился к задней дверце и задумчиво посмотрел на меня:
— Вы говорили, что ездили туда утром? И нашли место, где стояла машина?
— Да.
— Значит, вы знаете, на чем он приезжал?
Я не был уверен в том, как он отреагирует, но уйти от ответа не мог.
— Да, — ответил я, — он приезжал на пикапе.
Он одобрительно кивнул:
— Мне было интересно, заметили ли вы царапину на сосне.
Я почувствовал большое облегчение. Другой человек, мне незнакомый, был достаточно опасен, но, если бы это оказался Редфилд, могло быть еще хуже.
— Значит, вы тоже там были?
— Когда Митчелл вернулся и сообщил, что все случилось так, как вы и рассказали. Я примерно представлял себе, как он туда приехал, поэтому свернул на старую дорогу и пешком дошел до того места, где он развернулся около упавшего дерева.
— Вы подходили к амбару?
— Конечно. — И он саркастически усмехнулся. — Если вы намекаете на окурок, то это я бросил его там.
Или вы считаете этого типа настолько безмозглым?
— Нет, — ответил я. — Не считаю.
В этот момент с шоссе свернула машина и остановилась около гаража. Я понял, что задержался слишком надолго. Это был фургон, из которого вышла девушка — типичная домохозяйка из пригорода, если не учитывать того, что, глядя на нее, мне все время приходилось бороться с первым впечатлением. Я придал своему лицу безразлично-вежливое выражение, по крайней мере, сделал такую попытку.