Без понимания сути они никогда не смогут задать вопрос правильно. А я — получить ответ.
Но ответа я не получил.
Вернее, я его не понял.
Что вы делаете с шагающими? Уничтожаем, если не получается другое. Идем за ними в новое пространство, если не получается другое. Возвращаем в нулевую точку.
— Где нулевая точка?
Ответ не заставил себя ждать:
— В нуле.
Прекрасно.
— Твои создатели находятся «в нуле»?
— Нет информации. — И это ведь он не врал. Не юлил. Находился непрерывно под ударами деревьев, которые я даже не чувствовал, но при этом он отвечал на любые вопросы, как только они были заданы. Как мог, отвечал внутри себя, а деревья лишь вытаскивали его «мысли» наружу, на мой прибор.
Призрак просто не знал. Этих роботов отправляли втемную, давая лишь тот минимум информации, который позволял им действовать. Искать шагающих, этапировать их в нулевую точку, или уничтожать.
Зайдем с другой стороны:
— Процитируйте ему как можно точнее, и проследите его реакцию: «Мы делаем свою работу в тени звезд. Делаем эту работу в свете галактик и на перекрестках созвездий. Мы живем в тени руин погибших цивилизаций. Мы делаем свое дело в тени пламени умирающих звезд…».
И вот тут я удивился вновь.
Призрак не отреагировал.
Вообще никак. Практически, он повторил всю эту речевку, но повторял он лишь потому, что не было задано вопроса. Просто чтобы хоть как-то избавиться от боли, он решил, что нужно повторить все за деревьями.
— Спросите, слышал ли он это раньше? Что это значит?
Призрак не слышал.
Можно, конечно, представить себе, что у призраков тоже есть иерархия, и он просто не допущен к какой-то информации. Только вряд ли. Слишком сложно.
У меня был ответ значительно проще.
За нами, за такими как я, охотились разные группировки. И, возможно, с совершенно разными целями.
Деревья — плохие штурмовики. Совершенно не энты, эти деревья выросли из других семян.
Не семян. Орехов, больше всего похожих на желуди, если уж на то пошло. Я нес несколько десятков таких с собой. Послы леса другим жителям Ковчега.
«Они будут бездумными, ростки-дети. Будут дикими, но у нас есть способы с ними связаться, как только они научатся слышать. Весь наш народ проходит через это, через стадию крохотных деревьев. В первое время все, что нужно молодой поросли — это тщательный полив и хорошая земля. Разум и знания мы начинаем отдавать им значительно позже, не раньше, чем через лет двадцать их роста. Передай семена только тем, в кого веришь. Кто сможет дать корням воду, листьям свет, и не будет грызть их кору. Пусть вырастят их, и очень скоро мы вдохнем в наших детей разум, сможем общаться. Сможем помогать».
Захватить с собой мешок желудей — дело нехитрое, поэтому спорить я не стал. А вдобавок получил пару новых штампов для принтера. Хороших, полезных штампов. Универсальный волновой транслятор, способный сдвигать диапазон волн в нужную мне сторону. Чертеж обогащенного грунта, в котором способны вырасти растения, и не только разумные, а любые. Игломет, метающий тончайшие иглы, способные любую цель моментально превратить в дикобраза. По моему ощущению, это оружие деревья способны были в давние времена выращивать прямо в себе, но сейчас предпочитали изготовлять. Еще и усовершенствовали, позволяя динамически менять то, чем будут обмазаны наконечники, и решать — парализовать жертву, отравить, убить или отправить в глубокий сон.
Мешок желудей много не весил, почему бы и не взять.
Просто у меня есть сомнения, что в ближайшем будущем тут найдется много колоний, которым я смогу довериться. Призраки подорвали хрупкий мир Ковчега, и найти бы вообще хоть кого-то в живых.
Не у всех есть возможности леса.
Плененного призрака продолжали допрашивать, и я не знаю, сколько это продлится, терпения лесу не занимать. Думаю, деревья даже не понимают концепцию спешки, или нетерпения. Размеренность, неутомимость и неуклонность — вот их конек. И спокойствие. В другом месте призрака бы разорвали в клочья сразу за то, что они натворили, но нет — деревья продолжали его допрашивать. Теперь с моими расшифровками и основным словарем они справятся и без меня.
Почти все, что я хотел знать, я узнал.
Призраки прорвались на корабль, прорвались недавно, прорвались за шагающим — но не за мной. На старте их было три десятка.
Так что мой рюкзак, и пояс, потяжелели еще. Больше гранат.
Хорошо, что удалось нагрузить еще и Ананси. Отговорки, что у него есть альтернативные возможности, не прошли. На войне нет лишнего оружия.
И появилась новая задача, не стоявшая передо мной еще недавно — найти соплеменника, если успею.
Ананси вновь выстроился в обычный порядок — часть пауков впереди, в разведке, другие идут параллельными курсами в боевом охранении. Один рядом со мной, чтобы поддерживать связь и быстрее отреагировать, если что-то случится.
Нас ждала колония водомерок. Тех самых, что под предводительством единственного призрака положили весь отряд Лося. Я не знал, что мне ждать в их лагере, поэтому наготове держал и гранаты, и автомат.
Ни то, ни другое не пригодилось.
Колония исчезла. Думаю, призраки уничтожили всех, а если кому-то и удалось спастись, то вероятность того, что этот кто-то сможет возродить здесь свою цивилизацию стремилась к нулю.
Я ходил по лагерю, осматривал их причудливые постройки, трогал трупы, не ожидая найти никого живого. Бойня была здесь не сегодня. Призраки выжгли здесь всех. Лучше бы водомерки воевали с ними, а не пошли у призраков на поводу. Фактически, проиграв нам, команде Лося, мне и Ананси, они обрекли свою колонию на наказание, на тотальное уничтожение. Похоже, на Ковчеге у призраков подход не менялся. Они просто захватывали заложников и набирали бойцов, которые будут воевать за них.
Ладно, длиться этому не долго.
Следующим на маршруте был лагерь гусениц, но по пути нам пришлось задержаться.
Классическая проблема уличных боев в непредсказуемости. Каким бы умелым, хорошо вооруженным и обученным ты не был — тебе все равно может прилететь. Внезапно, из-за ближайшего угла или из окна вдалеке, которое ты даже и не видишь. Граната, влетит в проем, или пуля поймает тебя, перебегающего открытое место.
Потери в уличных боев — это прежде всего статистика, и лишь после этого — навыки отдельных бойцов. Конечно, важна каждая мелочь, и сплоченность, и обученность, и умение, и опыт. Но зачастую удача — важнее.
А скоротечные стычки в коридорах и залах Ковчега немногим отличаются от улицы.
Призракам не повезло. Удача просто в этот раз оказалась на нашей стороне.
Я ведь их даже не видел, заметил лишь, как дернулся паук, отодвигаясь назад, как на мониторе коммуникаторе засветился какой-то значок, и, не размышляя, швырнул гранату в боковой коридор. А потом, для острастки, еще одну, справедливо посчитав, что если там, почему-то, окажутся колонисты, то потерпят.
На коммуникаторе, на который я удосужился посмотреть лишь после этого, появилось три значка — стилизованные под привидения призраки. И тут же, вслед за этим, все три пиктограммы перечеркнули жирные красные кресты.
Минус три.
Что они здесь делали? Куда двигались в одиночку, без свиты? Не спросишь.
Мы продолжили путь.
Классическая проблема скоротечных схваток на коротких, динамически меняющихся дистанциях — непредсказуемость.
В этот раз не повезло им. В следующий раз — может не сложиться у нас.
Гусеницы разобрались без нас. Зачистили свою колонию, и еще и встретили ремонтника и меня как героев.
И наштамповали новых эм-гранат.
А кроме этого, накидали на технологию электромагнитных импульсов еще кучу альтернативных применений. На подходах к их лагерю стояли стационарные пушки — гранатометы, метающие заряды на всю длину коридора, способные полностью остановить возможный прорыв.
В сложных поворотах стояли датчики, не позволяющие призракам незаметно подобраться по боковым проходам. Срабатывающие при пересечении линии бесплотными сущностями. Впрочем, на нас они тоже сработали.
В большом ангаре, в котором жили гусеницы, теперь висели огромные шары — оружие возмездия, надо полагать, позволяющие накрыть серьезным импульсом практически все помещение. Подобный удар не переживет ни один призрак, находящийся поблизости. Другой вопрос, что и куча оборудования тоже при этом полетит. Думаю, и ремонтнику, в случае чего, достанется. Поэтому Ананси обходил эти шары подальше.
Но шедевром их прикладного творчества стал клинок, непрерывно подающий электромагнитный сигнал вдоль всей поверхности. Не оружие массового поражения, конечно, но покрошить призрак сможет легко, и не потребуется применения гранат.
Мне подарили один, и чертежи всех их изобретений.
Все таки — мы их герои. Нас завалили подарками, и благодарностями. Нам даже показали спящих куколок, что, я так понимаю, было святая святых. Нам дали потрогать личинок.
Их бабочки, неразумная, но крайне эмоциональная фаза их развития, непрерывно садились мне на руки, пока мы не попросили гусениц оградить нас от подобного счастья. Ладно я — полкилограмма веса, непрерывно обмахивающего меня крылышками — очень красивыми, надо признать, я бы как-то вынес.
Но когда подобное нежное создание пыталось примоститься на каком-нибудь из пауков Ананси, отдавая ему дань благодарности колонии, то становилось непонятно, она на нем еще сидит, или уже утаскивает его с собой. Бабочки были явно тяжелее, несмотря на внешнюю хрупкость. И на непосредственность можно списать многое, включая поломанные ноги паука.
У призраков на Ковчеге нет шансов.
Не ожидал я от каких-то гусениц подобной усидчивости. С другой стороны, некоторые из них создают шелк.
Эти, вроде, не умели.
I. Глава 7. Борт
Меня привел сюда Ананси. Это походило на «давай заскочим на минуточку, есть небольшое дельце».