Мир островов. Мое вечное заточение, непрерывная тюрьма. Хорошо, что я наконец получил послабления по режиму содержания. Мир, который крутится вокруг изучения шагающих, где сам термин — шагающие — и был придуман. Мир, который из-за этих самых шагающих, похоже, недавно привлек пристальное внимание неизвестного врага. Призраков, его глашатаев.
Мир нео-гладиаторов. Умирающих в медиа-колизее, на потеху подписчиков стриминговых сервисов тысяч планет. Спартака там не нашлось, пришлось справляться своими силами. Бучу мы подняли изрядную, даже интересно, чем все закончится.
Загадочная, странная Обитель. В этом древнем общежитии, Храме шагающих я сейчас — единственный постоялец, но это не делает меня владельцем этого места. Я знаю о нем лишь крохи, понимаю — еще меньше. По сути, в последнее время все мои посещения новых миров сводятся к тому, чтобы узнать что-то, что поможет мне расшифровать загадки Обители.
Мир лордов. Усталой цивилизации, людей, утомленных самим своим существованием, медленно угасающее племя, которое отлично понимает все свои проблемы и… не хочет с ними бороться.
И вот мы здесь. Ковчег. Восемь миров, каждый из которых вполне достоин, чтобы провести в нем всю свою жизнь.
Но тут решаю не я.
I. Глава 2. Лось
— … А потом ремонтник открыл гермодверь, и началось…
— Как распределялись элементы ремонтника в момент открытия шлюза?
Я прикрыл глаза, припоминая. К тому же, меня просто измотали. Если бы меня не закалили многочасовые допросы в приемнике на планете островов, я бы, наверное, психанул.
— Из тех, кого видел, один справа от шлюза, видимо, он и открывал. Еще два перед шлюзом на палубе, на решетке. Один в техническом тоннеле. Больше в тот момент я не видел.
— Скорость открытия шлюза?
— Секунды за полторы-две он открылся, и сразу полетели эти шпильки, или болты, как их там.
— Придерживайтесь одного названия, любого, если не затруднит.
— Болты.
— Насколько «сразу» полетели болты?
— Двери открылись, и сразу залп.
— А пока они открывались, залпа не было?
— Мне кажется, в конце открытия полетели первые болты.
— Насколько слитным был залп?
— Достаточно. Лося… то есть командира группы, истыкали сразу, первой же волной.
— Постарайся вспомнить, сколько именно болтов прилетело. Сколько попала в командира группы? Лучше по отдельности, в голову, в каждую конечность, в туловище?
Твою ж…
Но вот что интересно, вопросы, по сути, он задавал правильные. Даже я по-новому смотрел на ту стычку, на ее причины, на вероятность случайности, на все.
Это явно была засада. Но засада неумелая, наспех сработанная. И безуспешная, если засада была на меня. Только озвучивать свои предположения я не торопился.
Вопросы сыпались один за другим, и я продолжал отвечать.
— Ты сказал, что у девушки текла кровь, равно как и ее напарника. Сколько крови набралось к моменту их смерти на технологической палубе?
— Лужа. Целая лужа.
— Можешь оценить? В метрах, или хотя бы в размере пятна?
— Когда упал парень, накопилось метра два в диаметре. Дальше я не смотрел.
Холодный разум. Не просто холодный, а ледяной.
— Можно вопрос?
— Конечно.
— Вам их совсем не жалко?
— После гибели биологического тела мы лишаемся почти всех эмоций. Не считай нас просто людьми, перенесенными в цифровую среду. И это тело, — киборг слегка пошевелился, — мало что меняет. Сенсорное восприятие меняется полностью. А вместе с этим ослабевает и большинство эмоций. Мы — Старшие, мы уже не люди. Люди — это только текущее поколение. Они сейчас на вершине колеса, над водой, на поверхности. А мы — скорее память расы. Инструмент. Может, если получится, когда-нибудь в будущем мы вновь обретем тела, и эмоции в каком-то новом виде вернутся. Жаль только, что погибшим рядом с тобой это теперь недоступно. Правила строги — перенос осуществляется только однократно, никаких резервных копий.
— Но ты воспринимаешь себя как личность?
— Конечно. И помню многое из жизни себя живого. Помню даже эмоции. Но думаю, помнить то, что не можешь воспроизвести, это как ощупывать неизвестный материал в полной темноте. Я — второе поколение. Я ущербен и без того, потому что видел планету своей расы только в записях. И кроме жизни на корабле в биологическом теле, я помню еще восемьдесят четыре года жизни в оцифрованной форме. И это тоже опыт, тоже знания. Я ответил?
— Вполне.
— Тогда следующий вопрос. Когда элементы ремонтника отрывали конечности нападающим, какое усилие, примерно, они при этом применяли?..
В том бою погибло пятеро их соплеменников. Ремонтник оказался на грани разрушения разума, да и меня пришлось штопать. Долгий допрос со стороны старших в конце концов завершился, и старший, который разговаривал со мной, замолчал.
Сначала я решил, что он о чем-то думает, но вскоре понял, что это не просто размышления:
— Мы обсудили. Твои ответы рассмотрели все старшие, что смогли на текущий момент. Четыре поколения, даже несколько представителей первого поколения дали свои выводы.
— И?
— Ты достаточно умен, чтобы понять все и сам. Так ведь? Мы задали достаточно вопросов, вспомнили достаточно деталей, чтобы ты смог разобраться.
— Считаете, что это я виновен в их гибели?
— Нет, так мы не считаем. В их гибели виновны те, кто их убил. Но правда в том, что это ты спровоцировал нападения. Ни ремонтник, ни отряд пятого поколения. Прецендентов до этого не было. Но появился ты, появился из ниоткуда, и мы даже не хотим узнавать, откуда именно — потому что это может еще глубже вовлечь наших живых в конфликт. И как только ты появился — случилось нападение. Впервые за десятилетия. А такое яростное и упорное — впервые вообще за наше время пребывания на корабле. И впервые появились незнакомые энергетически конструкты, так же, как и ты, не принадлежащие этому кораблю. Выпадающие из его целей.
— И что мне делать?
— Что делать тебе — тебе и решать. Могу лишь сказать, что старшие бы предпочли, чтобы ты ушел, разобрался со своими проблемами на этом корабле, и вернулся, если получится. Но выгонять тебя мы не будем — право решений в нашей колонии принадлежит только живым. Таков устав. Если они разрешат тебе остаться, или решат даже драться вместе с тобой, то так и будет. Но все мы знаем, к чему это может привести.
— К новым жертвам.
— К новым жертвам, — кивнул киборг, — или даже к уничтожению колонии как таковой. Даже пятеро живых для нас очень много. Сейчас приходится перестраивать, перекраивать всю генетическую программу, чтобы колония не выродилась уже в третьем поколении.
— Я уйду. Разберусь. Заодно отведу ремонтника к своим.
— Хорошо, — кивнул старший. — постарайся выжить, победить, и вернуться. Может быть, еще поможешь… с генетическим разнообразием.
Юмор у старших, оказывается, атрофировался не окончательно.
Жалко ребят.
Точно не буду подставлять новых. Живут себе спокойно, и пусть живут. Молодые и горячие, наверняка не прислушаются к мнению старших. Полезут в драку, в совершенно чужую войну.
Раз можно этого избежать, то лучше так и сделать. Их меньше сотни тут, живых, и четыре поколения старших. Все поселение выстроено вокруг большого принтера. Значительно больше и мощнее того, что встретился нам тогда в коридорах, и на котором мне сварганили модный комбинезон с карманами.
На этом, большом, можно, имея схемы, печатать значительно больше. Даже патроны, пусть и с рядом ограничений, видимо, накладываемых условиями ковчега. Даже ЭМ-гранаты. Обычные, впрочем, тоже можно, но обычные меня интересовали значительно меньше.
Можно заказать новые ножи.
Можно напечатать практически все, что душеньке угодно, с одной маленькой оговоркой — нужна прописанная четкая схема, план печати. Детальный. Либо готовый — либо будь добр, становись химиком, физиком-ядерщиком, биологом.
С биологом я загнул. Какие-то короткие белки принтер еще мог выдать, но на вход ему тоже придется подать биоматериал, поэтому одно другого не стоит.
Когда я уходил, у меня было несколько крайне нужных мне схем.
Одежда, несколько разных вариантов, вплоть до тяжелого штурмового облачения, печатать которое я благоразумно не стал.
Простой автомат и патроны к нему. Простой пистолет — и патроны к нему. Это все было уже готово, я просто скопировал готовые схемы в колонии.
Плата для фляги. Простенький эскиз, но крайне нужный, как показывает практика. Таких простеньких у меня было еще несколько десятков. Шило, иголка, очки, очки с диоптриями, очки с затемнением, с тепловизором и ночным зрением, и куча других мелочей, которые я даже не стал печатать, но вот платы, схемы на них я взял.
С обновкой ремонтника, — динамической энергетической броней, пришлось повозиться, но благо он тоже кое в чем разбирался, и помогал чем мог. Это была, наверное, самая сложная схема из всех, что у меня теперь были. Ну и ЭМ-граната, но после энерго-щита с гранатой оказалось проще.
Мы ушли, сутками позже, у меня даже еще не зажили раны. Чуть подлатали меня, чуть починили пауков, напечатали что успели, взяли еды и воды для меня и ушли.
Не будем подставлять молодых живых.
Я бы и ремонтника не подставлял. Но я нужен был Ананси сейчас не меньше, чем он мне.
Собственно нашей первой целью похода и была помощь ремонтнику, а не поиск призраков. С призраками — это так, сопутствующая цель. От них может лучше вообще прятаться, чтобы не рисковать.
Но как-то они меня находили? Какие-то средства поиска и обнаружения шагающих у них существовали. Не спрячешься. Рано или поздно, мы столкнемся с ними снова. Но лучше все же сначала разобраться с состоянием Ананси.
Ремонтник вел меня сумрачными коридорами Ковчега. Наверное, мы могли бы двигаться быстрее, но сейчас, после повторной атаки, мы ждали засады практически за каждым углом. Думаю, Ананси даже маршрут перестроил сообразно этому.