– Спасибо, Тинави, – тепло сказал Ловчий чуть погодя и снова затих.
Маленький кэб, поскрипывая на поворотах, неспешно ехал по городу. Праздник закончился, Шолох уснул, и грозди промокших цветочных гирлянд тяжелыми перевернутыми арками приветствовали наш дождливый путь.
Изредка мы подпрыгивали на ухабах, и тогда Дахху особо пронзительно вздыхал во сне, а Полынь легонько стукался лбом о стекло. Всю дорогу его многочисленные амулеты нестройным хором позвякивали в такт перестуку колес, то тише, то громче, набираясь смелости и умолкая вновь.
Я свернулась калачиком в уголке и, разморенная уютом поездки, никак не могла стереть с лица счастливую улыбку.
Ипостась-болтушка
Когда в 1575 году потомки срединников приплыли с островов Шэрхенмисты, в Смаховом лесу уже был курган… Ров Рейнич вокруг него тоже был – еще безымянный. Были и шесть шолоховских рек: Нейрис, Арген, Доро, Вострая, Триба, Бонго и Плюма. Магический фон – тут как тут. И множество волшебных существ. Прекрасное наследство для выходцев из знатных Домов! Но… Кто же построил курган, если все срединники полегли в 1147 году?
После такой мирной, я бы даже сказала, сладостной поездки я никак не ожидала, что в пещере Дахху разразится скандал.
Гроза снаружи не шла ни в какое сравнение с тем, какие страсти бушевали внутри – в каменной кухонке со сводчатым потолком.
Снежок тихо поскуливал, забившись под шкаф, а Марах ехидно пушил перышки – вредная птица вовсю наслаждалась бесплатным зрелищем. Рыбки в волшебном матрасе вылупили свои и без того круглые глазки и лишь безмолвно распахивали рты.
– Никуда мы, блин, не пойдем! – неистово орала я уже порядком севшим голосом. – Пересидим у разлома ночь – и все!
Кадия с энтузиазмом бахнула об пол очередную чашку.
Это Дахху предусмотрительно выделил ей горстку посуды, которую-давно-пора-бы-выкинуть-но-рука-не-поднималась.
Чашка разлетелась вдребезги, глазированными осколками усеяла полкухни. На них тотчас с утробным урчанием бросился магический веник, зачарованный Дахху еще на далеком первом курсе. Ненасытный голод метелки на секунду выбил всех нас в состояние транса.
Первой оклемалась Кад. Стукнув кулаком о стол, она по-военному рявкнула:
– Отставить панику! Еще как пойдем! Я хочу орден за смелость!
– Посмертно, что ли? – зашипела я.
Со стороны мы выглядели как две безумных ведьмы из детских сказок: встрепанные волосы, горящие глаза, вот-вот обернемся кошками и поскачем по черепичным крышам пугать нетопырей.
Дахху, который все это время пытался заварить нам липовый сбор, пробормотал, якобы ни к кому не обращаясь:
– А я бы тоже не отказался изучить некрополь подробнее – раз выдается такая возможность…
Я взвыла. Смеющийся ойкнул и поскорее отвернулся, внезапно очень заинтересовавшись узором заварки.
– Полынь, ну скажи ты им! – Я прибегла к помощи условно «старшего».
Жизненный опыт Внемлющего был побогаче, чем у нас троих вместе взятых. Плюс Кад и Дахху слегка робели перед ним, как это нередко бывает при встрече с незнакомым дотоле человеком, героем увлекательных рассказов подружки.
А сейчас Полынь воистину поразил их размахом своей эксцентричности.
Стоило Ловчему в развевающихся шелках переступить порог пещеры, как он вытребовал у Дахху домашнюю аптечку, из коей в мгновение ока выхлебал все три пузырька мятного сиропа от кашля – того, что помогает скрыть земляной запах агента-теневика. Не поперхнувшись, не размениваясь на объяснения, Полынь с ногами забрался на высокий барный стул в углу комнаты, деловито стянул кожаный сапог и начал так и эдак примериваться к тюремному браслету.
Дахху бочком приблизился с пачкой магических пластырей: «Ох, у вас так много порезов, давайте подлатаю…» Но Полынь смерил его таким взглядом, что друг быстро передумал поддаваться знахарским инстинктам и, попятившись, чуть не снес хлипкую этажерку с шахматной коллекцией. Если бы не метнувшаяся туда Кад, наш личный мастер быстрого реагирования, у волшебного веника появилось бы уйма работы, а у Дахху – повод для нытья на всю оставшуюся жизнь.
Но на этом увлекательное шоу «Познакомьтесь с Полынью» не закончилось.
К гостю подлетел Марах.
Филин сел на коленки Ловчего, растопыренные «бабочкой», и обольстительно ухнул. Типа, эй, я слышал, у тебя есть совушка, так вот я тоже совушка – изволь почесать!
Но Полынь не оправдал надежд моего питомца: он лишь сощурился, клешней искривил пальцы и вдруг метко выдернул у Мараха особо симпатичное бежевое перышко. Я возмутилась, птиц обиженно клюнул Ловчего и улетел. Полынь покрутил перышко, любуясь, а затем удовлетворенно хмыкнул и воткнул его в прическу.
Я искоса глянула на Кадию: ну как пройдет твое «обнюхивание»?
Подруга молча достала из ножен меч и принялась его затачивать. Весомые, размеренные «шух-шух» в руках Кад производят на людей неизгладимое впечатление! Идеальное лицо, склонившееся над темным металлом, блестящие локоны белокурых волос, румяные скулы и особые феромоны чести и достоинства – как тут устоять?
Мы с Дахху понимающе переглянулись: Кадия всегда точит свой грешный меч, если хочет кому-то понравиться. Но сейчас стражница почти сразу досадливо остановилась и раздраженно отложила клинок. Ибо Полынь вместо того, чтобы любоваться ею, просто закрыл глаза и замер, уйдя в себя.
За следующие пару часов он не произнес ни слова, молча неся свою барную вахту Ордена Скрещенных Ног.
Все это время я то ли бахвалилась, то ли исповедовалась, в который раз выстраивая событийную цепочку последних недель.
И, кажется, уже так привыкла к этой истории, что нечаянно переборщила с оптимизмом…
Особенно в той части, которая касалась грядущего спасения принца. Потому что по итогам Дахху и Кадия вспыхнули горячей страстью к некрополю и возможностью туда «сходить». Причем «сходить» по полной, добраться до самого центра кургана, где полегли предыдущие отряды – в поисках, видите ли, каких-то там исторических открытий, потенциальной славы и просто хорошего настроения.
Я заламывала руки и громко стенала, но безбашенная удаль этих двоих не утихала. Ребята свято верили в себя, в Полынь и в меня (последнее особенно забавно).
– Тинави, они правы. Нам нужно по-настоящему спуститься под курган, а не ограничиться предбанником, – цокнул языком Ловчий.
– И ты-ы-ы туда же?! – Я изумленно повернулась к предателю.
Полынь ткнул пальцем в свой мерцающий антрацитом браслет:
– Он записывает каждое мое движение. Как нас предупредили, тюремный наблюдатель будет в режиме настоящего времени следить за моими перемещениями. Подумай сама: если браслет замрет у входа в курган на долгие часы, страж почует неладное, не так ли?
– Да какая разница, Полынь? Потом мы вернем Лиссая – ведь Карлу по барабану, откуда меня выдергивать, хоть с этой кухни, – и вопрос о твоих не-перемещениях будет снят. Спектакль закончится, а победителей не судят!
Ловчий задрал хламиду повыше и демонстративно постучал по стеклянному шарику, венчающему браслет со стороны икроножной мышцы:
– Видишь?
– Ну.
– Эта штука взрывается. Удаленно. Если тюремщики решат, что я сбежал, – просто подорвут браслет. И меня вместе с ним, как ты догадываешься.
– Но ведь ты не сбежишь!
Полынь из Дома Внемлющих равнодушно пожал плечами:
– Если бы бывший Ходящий под моим присмотром вдруг перестал идти по обговоренному маршруту и застопорился, да не где-то, а в самом сердце столицы, под дворцом – я бы точно его ликвидировал. На всякий случай. Превентивность, помнишь? Главное правило любой госструктуры.
– Так у нас с Сайнором уговор – есть время до девяти утра!
– Но тюрьма-то находится в управлении Совета, а не короля. А для Совета никаких «уговоров» не существует.
Я упрямо надула губы. Полынь покачал головой.
– У тебя не должно быть иллюзий на этот счет, Тинави. Ты согласилась на сделку не с государством, а с Сайнором как частным лицом, чьей власти по недосмотру хватило на подобную аферу с амнистиями. Сайнор так отчаянно хочет вернуть сына, что даже нарушил его анонимность[6]. Но Совет хочет только залепить поскорее все новые входы в курган, «во избежание». Им плевать на лирику. Зуб даю – если мой браслет покажет неладное, меня укокошат. Здорово, конечно, что на твою миссию это не повлияет. Но я не собираюсь умирать. Поэтому безвылазно торчать на одном месте – не вариант.
Я заметила, как во время этого монолога Кад покраснела и поспешила опустить голову.
Ее отец, Балатон из Дома Мчащихся, возглавляет Совет. Судя по тому, что Кадия не бросилась защищать честь папочки и не стала возражать Полыни, она понимала – Ловчий все говорит правильно.
Дети – это, конечно, цветы жизни. Но Шолох – сама жизнь. Так что пусть Совет и верит, что Лиссай под землей, терпеть подозрительные «выходки» ради его спасения он не станет.
– Ну давайте кругами будем по предбаннику ходить! Пусть думают, никак не можем пройти внутрь!
– А как же великий махач с упырями, о котором будут слагать легенды? – снова взъерепенилась Кад.
– А как же мое исследование? – осмелел Дахху.
– А как вам идея взять с собой Андрис – она наверняка что-то придумает с передачей фальшивых данных через браслет? – Полынь по-воробьиному склонил голову набок.
Я взвыла еще громче.
Не специально, просто… Просто вырвалось.
А потом я вдруг поняла, что это Ловчий меня так поддержал в моем нежелании углубляться под курган. Кадия и Дахху тоже встрепенулись и сразу поникли: голоса «идти вглубь – ждать у входа» внезапно разделились поровну, что при установившейся субординации означало мою и Полыни победу.
Я нахмурилась:
– Андрис нормально отреагирует на всю эту информацию вселенского характера?