хожие на реберные кости, таили в себе две двери: деревянную, за которой жил принц Лиссай, и кованую, круглую, – в самом конце туннеля, где скрывался главный вход в шолоховский курган.
Теперь ничего из этого не было…
Храм я уничтожила, пруд осушили, поляну разорвали трещины – последствия землетрясения. В самую огромную из них осела вся наземная часть аркады, включая, видимо, покои принца.
Я подошла к разлому поближе: его края уходили вертикально вниз. Не видно ни праха.
Полынь достал из кармана монетку и бросил вниз. Мы дружно прислушались. Вскоре донесся тихий плеск, потом какой-то странный щелчок.
Полынь и Андрис со значением переглянулись.
– Йоу, ну что же, пора выдвигаться! – Йоукли сняла огромный рюкзак, раза в полтора больше ее самой, и, присев на корточки, начала тормошить внешние кармашки.
Поочередно она вынула два мотка веревки с примесью единорожьего волоса; гномьи «кошки», чьи зубцы без труда рассекают даже самые твердые горные породы; ремень со страховочными петлями и несколько переносных сфер-светильников.
Андрис оглядела нас, прикидывая что-то, и вдруг окликнула Дахху:
– Лекарь! Ты будешь первый.
Дахху в это время старательно утрамбовывал в своей кожаной сумке бумаги, перья и чернильницы. М-да… Лучший набор для экспедиции, конечно. Сегодня практичность Дахху дала сбой, всухую проиграв исследовательскому азарту.
– Я? Почему я? – смутился друг, застигнутый врасплох. – И я уже не лекарь!
– Если не лекарь, то зачем прицепил к сумке значок Лазарета?.. Давай, иди сюда, не смущайся. – Ищейка поманила его пальцем. – Ты такой симпатяга, что ливьятаны просто постесняются тебя есть.
– ЛИВЬЯТАНЫ?! – побелел Дахху.
– Конечно. А у тебя есть другое объяснение этому сочному «щелк-щелк» снизу?
– Да это эхо!
Тут уж вступила Кадия:
– Ты где такое эхо слышал, дорогой?
– Лично я не слышал. Но в теории во вселенной насчитывается безграничное число типов эха, и…
Пока он болтал, Андрис незаметно пристегнула к нему крепеж.
– Хей! Госпожа Йоукли! – ахнул друг.
Андрис ему подмигнула.
– Так, хватит. – Я прервала их, пока Смеющийся вообще не передумал куда-либо идти, а Кадия не лопнула со смеху.
Не то чтобы я была главным апологетом нашей массовой подземной тусовки, но раз уж собрались – нужно довести дело до конца.
Тем более на почтительном расстоянии от трещины караулили несколько гвардейцев, призванные проследить за нашей благополучной отправкой на миссию. Так не стоит же смущать Сайнора вестями о том, что бравые добровольцы переругались и перетрусили еще даже не на подходе к некрополю!
Я улеглась возле пролома, пытаясь что-то разглядеть в свете фонариков Андрис, и нервно почесала щеку. Прахово проклятие медленно выползало на скулы…
Я уже не снимала глубокий капюшон ассасинского плаща. По идее, все под контролем: шестьдесят шесть часов закончатся только в девять тридцать утра. Времени вернуться из-под кургана хватит с лихвой, но все равно страшновато.
Дахху улегся на траву по правую руку от меня.
– Может, для начала спустим просто фонарь? Без человека? – предложила я.
Так мы и сделали.
Правда, путь фонаря был недолог: он едва успел осветить дно расщелины, как из темноты на него метнулся гигантский змей – и бесшумно сомкнул челюсти вокруг светильника. Мне показалось, что я даже успела увидеть разочарование в ливьятановой морде: а мясо-то, мясо-то где?..
– Ох ты ж небо голубое! – впечатлился Дахху, шустро отползая от края.
Зато Кад воспрянула духом:
– Андрис, а привяжи меня! Полезу первой. Темноты не боюсь, рубиться с тварями люблю. Теперь, когда ясна диспозиция…
– …Первым двигаю я, – закончил вместо нее Полынь.
Его руки сверкнули алым, и он исчез.
Точно.
Вчера ночью бывший Ходящий как раз рассказывал мне, как действуют Прыжки: ты можешь прыгать либо в то место, которое видишь, либо в то, которое находится довольно близко и которое ты замечательно представляешь (не дай тебе небо перепутать хоть детальку!), либо – если адрес подальше – туда, куда заранее поставил маршрутную метку. У Полыни такая метка сейчас стояла в хранилище улик Иноземного ведомства.
– Почему там? – удивилась я странному выбору.
– В гонке за Генеральством я иногда во внеурочные часы перемещался туда, чтобы спокойно рассмотреть что-нибудь из вещдоков. А в последний раз просто забыл отменить метку. Она так и стоит до сих пор, – объяснил Ловчий.
Ну а сейчас, как я понимаю, ему хватило для ориентировки того клочка земли, который высветил фонарь Андрис.
Внизу было подозрительно тихо. Я со вторым фонарем в руках чуть поглубже свесилась над разломом:
– Эй! Ты живой?
«Ой…ой…ой…» – распереживалось эхо.
– Вполне! – послышался голос Полыни и далекий тихий плеск, как будто идешь по пояс в воде.
Эхо воспротивилось: «Не…не…не…»
И тут же послышался сиплый и как будто немного торжественный рев.
«Ага, я понял! Там был свет без мяса, теперь мясо без света!» – решил, кажется, ливьятан.
Раскол осветился серией вспышек. Рев повторился, землю тряхнуло, с края расщелины сошел легкий оползень… Под обвалившимися кусками земли торчали червяки, обескураженные резким уменьшением жилплощади. Один такой вылез прямо у меня под носом. Я инстинктивно зажала рот руками – фонарь выпал и, кувыркаясь, ударяясь о стенки, понесся вниз.
– Уже два светильника полегли из-за тебя, Ловчая! В этот раз прощения будешь дольше просить! – Андрис печально цокнула языком.
Меж тем в голубоватом свете мы успели различить совершенно жуткого водяного змея: обхватом с древесный ствол, коричневый в желтую крапинку, с веерами-пленками ушей. Ливьятан гнулся дугами, как припадочный, вокруг мелкой – все познается в сравнении – фигурки Полыни.
Дахху охнул. Кад дернулась, но потом резко успокоилась: она увидела, как хладнокровно Андрис продолжает крепить страховку.
– Если станет по-настоящему жарко – он вернется сюда, – объяснила Ищейка, сжалившись над нашим испугом. – Теневик же, йоу. Один-два раза в день может позволить себе Умения.
– И зачем тут вообще я… – протянул Дахху, а потом резко оборвал сам себя.
Я поднялась – трещину внизу продолжали раскалывать вспышки боевых заклятий, – отряхнула колени от зелени и тихонько шепнула другу, так, чтобы остальные не слышали:
– Может, тебе и впрямь вернуться в город?
– Ну уж нет, – проворчал он. – Мне в некрополь не меньше вашего надо.
– Зачем?
Он не ответил.
Вскоре звуки битвы внизу утихли, и мы поочередно спустились на дно расщелины.
Помимо Полыни и свежеубиенного ливьятана, там нашлись иссеченные заклинаниями тела еще десятка змеев, если не больше. Они жутко смердели.
– Я смотрю, Ходящие тут от души порезвились… – прогнусавила Кадия, зажимая нос.
Подводная река оказалась мелкой, но очень топкой, и глиняное дно все норовило стянуть с нас сапоги. Мы упрямо чавкали в сторону кургана, редкими вскриками омерзения приветствуя новые трупы змей. Вода была холодная, и ноги быстро перестали слушаться.
Наконец в одной из стен показался тесный проход.
– Йоу, все пролезут? – Андрис поочередно осветила нас фонариком, оценивая габариты.
Расщелина, зараза, оказалась не только узкой, но еще и постепенно теряла в высоте: под конец каждый из нас вынужден был кособочиться, будто рак-диковатый-танцор в подводном притоне.
Зато она привела нас прямо в некрополь – в его оригинальном виде тысячелетней закваски.
– Прах побери! – Я не удержалась от восхищенного вздоха.
Мы оказались в коридоре, чьи стены и потолок покрывали неведомые письмена, желобами просверливающие камень. Они мягко светились и пульсировали красным… Мы будто попали в плен заколдованной типографской машинки. Эдакий счастливый сон гравера.
Наклон у шрифта был острый, рукописный, резко уходивший вправо. Буквы на соседних строках едва ли не сталкивались завитушками хвостов. По полу бегали неясные тени – сами по себе, без хозяев.
Из стен на равноудаленном расстоянии торчали каменные драконы, чьи пасти были до смятения зубастыми и распахнулись в безмолвном крике. Между ними встречались ниши, в которых стояли фигуры рыцарей с изображением семиконечной звезды на щитах.
Герб срединников.
– Что это за язык? – удивилась я, подходя ближе. – На стародольний не похоже.
– Потому что это не стародольний, – зачарованно отозвался Дахху.
Друг достал из сумки тетрадь и начал быстро, почти на ощупь, перерисовывать туда символы со стены.
– Но это же курган, посвященный срединникам! Логично, если бы ритуальные тексты были на языке падших, – нахмурилась я.
– Да, но… Создатель кургана решил иначе.
– А кто его создатель?
– Хей, люди! – Звонкий голос Кадии мгновенно разрушил всю атмосферу таинственности. – Я правильно понимаю, что мы все-таки остаемся тут лагерем?
Мы зашикали на нее.
– Да, правильно. – Я кивнула, не в силах оторвать взгляд от таинственных мерцающих букв.
Иногда письмена перемежались схематичными изображениями драконов, хранителей и каких-то странных плошек – будто мисок из-под хлопьев для завтрака. Каждый столбик текста заканчивался размашистой буквой «Т».
Подпись?
Я обвела пещеру рукой:
– Располагайтесь. Андрис, пожалуйста, попробуй перенастроить браслет Полыни так, чтобы казалось, что мы удаляемся на глубину…
Но можно было и не просить: Ищейка уже азартно копалась в принудительном аксессуаре Ловчего. Гайки, отвертки и винтики мелькали в ее руках, как яблоки у жонглера. Вот только, в отличие от ярмарочных представлений, Андрис в случае неуспеха ждала не толпа разъяренных крустов, а большой бабах.
Пока Йоукли колдовала над его ногой, сам Полынь расслабленно отклонился и только держал фонарь, давая мастерице необходимый свет. Дахху намертво прилип к письменам. Кадия меряла шагами коридор, любопытничая, что там дальше, но не решаясь удаляться. Я с внезапной нежностью оглядывала нашу горе-команду.