– Мы все однажды уйдем, Тинави. Это не так страшно, как кажется. История остается, понимаешь? Хорошая история всегда остается.
И он исчез.
Я вдруг захлебнулась слезами.
Я даже не знала, что во мне может быть столько слез.
Откуда вообще? Копила, что ли?
Обрести бога – и потерять его. Ладно, не в одночасье, но… Меня колотило. Натурально колотило. К праху все эти бытовые страдания. К праху карьерные неурядицы, к праху непонятки со «смыслом жизни», к праху страх своей «темной стороны» и боязнь не добиться успеха…
Я подошла к Лиссаю, бледному, красивому, замершему на санях, как фарфоровая статуэтка.
– Лиссай… Лис, просыпайся. Лис!
Я трясла Ищущего так, как, наверное, Смотрящие поутру трясут бродяг, улегшихся вдоль теплых деревянных лавок на Мускатной улице. Без почтения, без жалости, без какого-либо намека на этикет.
Я рыдала, размазывая по лицу горячие слезы, и в голове у меня билось набатом: «Пара тысячелетий… пара тысячелетий».
Пара драных тысячелетий.
Мы все когда-нибудь умрем.
Будто я на секунду приблизилась к вечности – в ее дурацкой ипостаси мальчишки – и тотчас, споткнувшись, лишилась всякой надежды. Совсем. Поманили и бросили. Снова показали, что есть игры для взрослых и мне до них не дорасти, никогда, просто потому, что так устроен мир. Так решил кто-то другой – а мне теперь смиряйся. Опять.
Бунт против божеств – такой притягательный и такой бессмысленный. Якобы героический. Якобы.
Обреченный с самого начала. Люди – создания наивные, отличаются тем, что с упоением играют в игру, в которой всегда проигрывают. Игру под названием «жизнь».
Для нас выхода нет, Карл, и ты это знаешь. Более того – зачем-то признаешь передо мной. Пара тысячелетий!
Почему ты просто не соврал мне, чудо-мальчик? Почему не успокоил сладкой ложью? Не одарил «святою простотой», «пресветлой тупостью», «волшебной дуростью»? Ведь не знаешь – не страдаешь.
…Но не знаешь – и не живешь.
Лиссай вдруг пошевелился. Задергал белыми пальцами в рыжих веснушках, задрожал полупрозрачными ресницами.
Резко открыл глаза. В первое мгновение в них отразилось нечто далекое, космически-одинокое – мириады незнакомых звезд, похожие на воспоминание (откуда вообще он вернулся?) – но потом в отражении появилась я.
– Тинави!.. К-как я рад вас видеть! – выдохнул Лис.
Я улыбнулась сквозь слезы, пожала ему руку – и снова привет, знакомый туман Междумирья.
«Прощай», – шепнул в голове подростковый, еще не сломавшийся голосок, – и не бойся конца: ведь тогда я покажу тебе вселенную».
Туман Междумирья, буде он настоящий, на веки вечные стал немного мокрее от моих слез…
Если все в этом мире однажды, пусть и две тысячи лет спустя, будет хорошо, если боги одержат победу над Зверем и снова откроют Лайонассу – я только за.
Но как же жаль, что мы этого уже не увидим…
И вот мы снова в кургане. Под курганом. Принц и я.
А еще сани. Дурацкие деревянные сани, своим новогодним настроением смазывающие всю мою космическую метафизическую тоску.
Письмена на стенах тревожно мерцают красным, и, если щелкнуть пальцами – унни, зайка, после встреч с Карлом ты особенно дружелюбна, – то в свете разгоревшейся на ладони звезды проступят наши будто пламенеющие фигуры.
– Тинави? – тихо спросил Лиссай.
– Что?
– Почему вы так горько плачете? К-как я могу вам помочь?
В изумрудных принцевых глазах плескался Лес… Я со свистом вдохнула влажный подкурганный воздух.
– Никак. Если вы, конечно, не бог.
– Совсем нет, к-к сожалению, – покачал головой он и тотчас поморщился, потерев шею. Да уж, спать столько времени – все отлежать можно…
– А как вы себя чувствуете? Как вообще ваши дела? – спохватилась я. – Где вы были?
– Голова к-ружится. – Принц вздохнул. – Давайте выберемся отсюда?
И мы пошли.
Мимо убегали закручивающиеся спиралью коридоры… Покатые стены и потолки… Везде – буквы неизвестного алфавита.
А ведь Карл этот алфавит наверняка знал. Или узнает, если еще нет. Хорошо быть бессмертным, да? Да еще и с пятью такими же бессмертными братьями и сестрами. Ну да, Отца им не хватает, но… Мне кажется, все равно далеко до одиночества. Я бы на его месте точно не страдала.
Уж не знаю, что это – показатель качества моей жизни или трусости философов, но я признаюсь открыто: я бы хотела быть бессмертной. Да. Как Карл. Кидаться этим так легко и браво: «Ну пара тысяч лет потребуется. Не, не десяток. Всего лишь пара. На сдачу возьмем…»
Я истерически расхохоталась.
– Нет, так не пойдет, – озадаченно протянул Лиссай.
Он остановился, взял меня за руку и заставил посмотреть на себя.
– Поверьте, Тинави: все наладится. Что бы ни происходило сейчас, однажды вам станет легче. К-клянусь, – серьезно сказал принц.
Какой же он красивый: взлохмаченные рыжие волосы, прямые брови, мягкие губы. И шелковая пижама, такая приятная и прохладная на вид, что хотелось со стоном отобрать. Пребывание Лиссая в гостях у Зверя было, видимо, настолько комфортным, что даже не принесло проблем с одеждой… Хах. Может, зря Карл Зверя боится? Лучше б экскурсионное бюро в царстве Хаоса открыл…
Я неудержимо всхлипнула, Лис погладил меня по щеке.
– А вы не знаете, сколько сейчас времени? – утерев слезы, спросила я.
Принц полез в карман пижамных брюк за часами. Я подсветила циферблат: волшебная звезда на моей ладони разгорелась не хуже светильника с осомой. Можно гордиться.
– Девять утра.
Что ж!
Предчувствие меня не обмануло. Не дружите, девочки, с теми, у кого времени хватит на миллион бесконечностей… Они не знают цены минутам.
– Полчаса, – объявила я. – У меня осталось полчаса жизни. А мы с вами прах знает где, да? Ну уж точно не в предбаннике кургана. Больше похоже на центр лабиринта…
Он окаменел:
– Как это полчаса?
– Да Сайнор проклял.
Лиссай непроизвольно подался вперед. Совсем побелел:
– Вас?!
– Ага. Увы.
– Так-к побежали!
– Ну уж нет. – Я фыркнула. – Ну уж нет. Подумай сам, Лис, – такое панибратское обращение вне Святилища – больше не существовавшего для нас, увы, – заставило его остановиться на полушаге. – Подумай сам – какая разница? Несколько десятков лет туда-сюда. Умру ли я старушкой Тинави у себя в кресле-качалке или умру сегодня, здесь, под курганом, в твоей очаровательной компании? С точки зрения вечности разница минимальна. Но во втором случае хотя бы будет определенный шарм…
– Тинави, – расширил глаза принц, глядя куда-то позади меня. – Подождите…
Но я, по примеру Карла, прижала палец к губам. Шагнула вперед. Подмигнула ошарашенному Лису и поцеловала его.
Все равно сдохну.
Так давайте ж повеселимся напоследок.
Куча-мала
Магия – это выбор гуманитариев.
Вероятно, Лиссай был очень хорошо воспитанным принцем и берег чувства других.
Или он тоже нуждался во встряске. Или что-то еще.
Так или иначе, он ответил мне, хотя обстоятельства совсем не подходили для романтики.
Болезненно-отчаянный, одинокий, будто просящий защиты – я не одна, скажи, что я не одна, – таким получился мой поцелуй. Нет, ты не одна. Мы почти незнакомцы, я понятия не имею, что происходит, но я здесь, и, знаешь, я счастлив тебя целовать, – отвечал Лиссай.
Это не было похоже на заявленное мной веселье, однако это было искренне и утешающе, щемяще и честно – очень правильно в данных обстоятельствах, потому что только так, наверное, и могли целоваться два чужих человека, внезапно узревшие вечность.
А потом Лис все-таки отстранился, после чего потребовал:
– Немедленно обернитесь!
Прах.
Нет: ПРАХ!
Зачем он ждал?!
…Из глубины коридора к нам медленно, истекая слюной, двигалось склизкое чудище. По стене.
Его можно было назвать человекоподобным. Но со скидкой на то, что у людей все-таки две руки, а не четыре, – тем более, так гуттаперчево гнущихся во все стороны. И еще люди прямоходящие, а не бегают по любым вертикальным поверхностям. И у нас есть глаза, хвала небу.
Слепая башка монстра могла похвастаться грандиозной улыбкой, а длинный язык, высунутый далеко вперед, рыскал туда-сюда, вибрируя и будто принюхиваясь…
Подкурганный упырь зашипел. Чем ближе он был, тем радостнее звучало его сипение. Что, опять еду поставили?.. В который раз за неделю? Какие-с добрые-с человечки-с!..
Мне резко расхотелось умирать.
Я сграбастала Лиса за руку:
– Вот теперь бежим!
И мы рванули. Да так резво, что тренер Пнивколено гордился бы мной, если бы увидел. Мне показалось, что своим стремительным стартом я чуть не вырвала руку Лиссая из плеча. Но вроде бы обошлось.
Тварь, почуяв, что нежданный завтрак сматывается, взвыла и помчалась за нами, неравномерными прыжками сигая со стены на стену. Она была быстрее нас, и расстояние неумолимо сокращалось.
Коридор резко кончился, оборвавшись в какое-то помещение. Оборвавшись в прямом смысле слова: пол располагался чуть ниже, и мы с принцем, не ожидая этого, с воплем повалились вниз.
Световая звезда скатилась с моей ладони и угасла. Я успела увидеть, что мы находимся в гигантском зале с высоким потолком.
Упырь в прыжке пролетел над нами и лишь чиркнул острым когтем по моим взъерошенным волосам.
Ох!
Вот она, польза быть неуклюжим! Все время падаешь, сбивая врага с толку. Мой любимый прием. Намеренный, конечно, намеренный…
Пока Лис барахтался на полу, собирая неверный пазл своих конечностей, я уже вскочила и столкнулась с развернувшейся тварью лицом к лицу.
– Унни! Давай, ну давай же! – взвыла я, тряся руками. Вот сейчас бы Прыгнуть, а! Как тогда, во дворце.
Но, увы, до душевного спокойствия мне было, как до Норшвайна… Ярость тоже не спешила помогать.
Телепортироваться не получилось, однако энергия унни все же пришла на помощь – в своей манере.