– Я-то к-как раз не болен! Это вы больны – все вы!
Но приказ короля был исполнен в одно мгновение. И с видимым удовольствием.
Лиссая профессионально скрутили, заткнули ему рот и, негодующего, брыкающегося, поволокли к запасному выходу. Не хотели, видимо, чтобы мы пересекались.
– Дамы и господа, прошу простить меня за столь неудобную сцену. Итак, вернемся к повестке дня… – услышала я спокойный голос Сайнора, прежде чем караульные захлопнули двери за нами с Полынью.
В коридоре я быстро пришла в себя.
По моей просьбе Внемлющий усадил меня на подоконник, и я с опаской следила за своим отражением в радужном стекле: как исчезают, всасываясь под кожу, сосуды и капилляры проклятия. Вскоре и не осталось ничего – будто водой смыли.
Теперь я чувствовала себя потрепанной, но вполне живой. Чем не повод для счастья?
– Хвала небу… – выдохнула я.
Полынь подпрыгнул и уселся рядом. Ну да: подоконники – это вообще-то его страсть. Я так, скромная последовательница культа.
– А что, ребята пешком пойдут из-под кургана? – Я вдруг спохватилась. Хорошее самочувствие как нельзя лучше способствует мозговой деятельности. – Их не пришибут?
– А некому уже пришибить. – Ловчий пожал плечами. – Собственно, бокки помогали нам на том условии, что мы сожжем всех их подкурганных сожителей. Очень им не нравилось делить некрополь с нежитью. И с теми скелетами – остатками вражеских войск 1147 года. Ведь сами по себе духи не могут применять свою силу, обязательно нужно тело-передатчик. Как Дахху. Или как я. – Он задумчиво уставился на свою уже непрозрачную ладонь.
За десять минут до этого, когда мы покинули тронный зал и удалились на достаточное расстояние от караульных, Полынь остановился и вдруг раскашлялся.
Я тогда испугалась до обморока: что, опять какое-нибудь проклятие, долбаный король никак не угомонится? Но нет. Ловчий лишь «выкашлял» три облачка дыма, которые стремительно унеслись сквозь окно. Видимо, бокки помогли с Прыжком и, как только выдалась спокойная минутка, поспешили вернуться домой.
– Но ведь выходы из некрополя сейчас запломбируют! – вспомнила я и приготовилась сломя голову всех спасать.
Полынь удержал меня:
– Главный – тот, что под бывшей аркадой – останется. Совет никогда ничего не имел против него. У двери выставлена охрана, но им приказано лишь не впускать.
– Думаешь, на стук изнутри они положительно среагируют?..
– Думаю, разбегутся, – подмигнул Полынь.
Тут к нам из-за угла прискакал упакованный в бархат гонец: безусый мальчишка с павлиньим пером на берете.
– Госпожа Тинави из Дома Страждущих, Господин Полынь из Дома Внемлющих, Его Величество Сайнор из Дома Ищущих просит Вас принять от Него два Высоких дарственных документа!
Количество заглавных букв в предложении зашкаливало: у меня аж зубы свело. Полынь взял письмо, развернул и удивленно хмыкнул:
– Смотри-ка, а он не соврал! Полное помилование.
Гонец продолжил, выгибая грудь колесом:
– Также Его Величество Сайнор из Дома Ищущих просит Госпожу Тинави из Дома Страждущих вернуть Ему Его дарственный перстень!
– Какой же он дарственный, если вернуть, – пробурчала я, снимая колечко. И поскорее отвела руку от загребущих лапок гонца: – Э, не так быстро!
Я достала из кармана свиток, который Карл вручил мне в Мудре. Смяла его и просунула сквозь перстень: так королю точно придется обратить внимание на диковинное письмо! Ну а там и прочитает, наверное.
И, будем надеяться, проникнется угрозой.
Когда гонец умчался – только павлинье перо и мелькнуло, – Полынь рассеянно почесал подбородок:
– За Лиссая обидно… Я считал его избалованным и трусливым типом. Но его выступление в тронном зале было забавным. Хотя и наивным. Чую, его не скоро выпустят из Лазарета. Король предпочитает хоронить все неудобное.
«Как и я», – содрогнулась я, порадовавшись, что в ближайшие пару дней можно не объясняться с Лисом по поводу моего курганного поведения.
Полынь полюбопытствовал:
– А принц успел рассказать тебе, что с ним было?
– Не-а.
– Что же вы делали всю ночь?
– Э-э-э… Ну Карл нас только в девять утра обратно отправил. Может, пойдем, встретим нашу бравую команду? – предложила я, чтобы сменить тему. Думать о Лиссае рядом с Полынью было практически невыносимо.
Полынь пожал плечами и спрыгнул с подоконника.
Мы с куратором долго ждали ребят. Но все-таки дождались.
Все трое вывалились из-за круглой металлической двери грязными, ошеломленными и крайне возбужденными.
Дахху шел впереди, сжимая свою кожаную сумку. Она теперь приобрела форму шара и чуть ли по швам не трескалась. Смеющийся прижимал ее к груди с такой страстью, что я аж позавидовала. Кто бы ко мне так относился, как этот ненормальный – к своим вещам!
Я поразилась:
– Ты вообще что туда засунул?
Мне ответила Кад:
– Мусор преимущественно. Камней набрал! – И подруга нетерпеливо пресекла дальнейшие расспросы, подняв перемазанную сажей ладонь: – Так, народ! Я считаю, нам срочно нужна вечеринка! За новую жизнь, лыдра тебе в пятку! И прямо сейчас! Все согласны?
– Я не могу, извините, – пробормотал Дахху и, не вдаваясь в подробности, потопал прочь, слегка сомнабулически.
Андрис Йоукли, вся черная, как трубочист, окликнула его:
– Лекарь! Да ладно тебе, останься!
– Я не лекарь! – крикнул Дахху, не оборачиваясь.
– Ну а зачем тогда все-таки носишь значок на сумке?..
Друг не ответил. Мы с ребятами переглянулись.
– Может, его после бокки внутри так корежит? – предположила я. – Я вот тоже устала.
Кад проворчала:
– Понятно. Празднуем в другой день. Хотя откладывать радости – очень плохая примета, по гномьим поверьям.
– Соберемся в следующую пятницу? – предложил Полынь. – Мы с Тинави как раз успеем восстановиться в Иноземном ведомстве.
Я подпрыгнула:
– А что, можно?!
– Будем надеяться. Андрис, замолвишь слово?
Ищейка покосилась на меня. Белки ее глаз на грязной физиономии выглядели пугающе.
– Прости, прости, прости за те светильники! – покаянно взвыла я.
– Хорошо, – прыснула Андрис.
Следующая неделя была чудо как хороша.
Я переехала от Кадии обратно в свой Мшистый квартал. Дом встретил меня запахами старых книг и свежего лака: это Анхела, моя приходящая кухарка, умудрилась отреставрировать лестницу на второй этаж, пока я была в бегах. И купила живых цветов на кухню.
– Анхела! Я-то думала, ты вообще уволишься, проклянешь меня! – ахнула я, пораженная в самое сердце Умилительными Войсками.
– Ишь, думала она, пигалица скитальческая!.. – Кухарка смущенно отмахнулась полотенцем.
Каждый день по много часов я проводила в ведомстве: мы с Полынью боролись за возможность снова работать Ловчими. Нам пришлось пройти собеседования с главами всех департаментов, а также отсидеть по три сеанса у мозгоправов и заполнить что-то вроде десяти тысяч бумаг.
А по вечерам мы гуляли по мерцающему городу. Во время этих прогулок Полынь всё чаще улыбался, и я чувствовала, как что-то хрустально-нежное прорастает у меня внутри. Такое, о чем и думать нельзя – спугнешь!
…Хотя, может, спугнуть будет правильнее?
Я все же попробовала обсудить это с Дахху, но на полпути смутилась и неловко перевела разговор на принца. Того так и держали в Лазарете, никого не пуская.
Наконец переговоры в ведомстве увенчались успехом!
Ярким летним днем Полынь отправился в специальную комнатку в Галерее Генералов – загадать свое желание. Я ждала куратора в центральном холле, на скамье, которая вилась лентой вокруг министерского фонтана.
Лучи солнца, льющиеся сквозь большое витражное окно, полоскали фонтан в разноцветных потоках света. Сотрудники ведомства бегали спринты сквозь холл: от одной резной двери к другой. На горбатых мостиках второго и третьего этажей также кипела жизнь: коллеги возбужденно шелестели папками, надиктовывали и написывали ташени, изредка что-то колдовали. Никто не обращал внимания на фонтан, которым я любовалась.
Он изображал семнадцать знатных Домов Шолоха. Никогда прежде у меня не было времени отыскать среди вдохновенных фигур образ Дома Страждущих. Сейчас такая возможность появилась.
– Ну привет, – пробормотала я, поглядывая на статую молодого человека в прихотливом одеянии, напоминающем нашу традиционную тогу.
Символический Страждущий стоял, опустив голову, и руки его безвольно свисали по бокам. Все Дома были изображены в своих позах: Пляшущий пританцовывал; Таящийся крался; Парящий странно растопырил руки – на манер индюшки. В общем, скульптор не сильно утруждался в толкованиях.
Я думала про своего деда Хинхо, амулеты срединников и Мелисандра Кеса. Интересно, как там поживает саусбериец? Уже нашел следующий артефакт?
– Готово! – Из-за фонтана вдруг выехал Полынь, большой любитель поскользить по опасно гладким плитам пола. – Мое желание одобрено. Тетушку Тишь ждет свобода.
– Поздравляю. Хотя лично я не уверена, что это хорошая новость.
– Ее свобода равняется моей свободе – от прошлого. Так что, поверь, новость все-таки неплохая, – не согласился Полынь. Колокольчики и бубенчики в его прическе звякнули в поддержку хозяина. – К тому же я предостерегся: прописал, что также прошу ее изгнания из Лесного королевства. Здесь нам Тишь, конечно, не нужна.
– Разве только тишь да гладь, как сказал бы мастер Улиус, – фыркнула я, вспоминая любовь нашего начальника к разного рода словесным закавыкам.
– Кстати, о нем. Завтра шеф ждет нас в своем кабинете – подписываем бумаги. И все. С понедельника мы снова Ловчие. – Полынь улыбнулся.
– Ура! – сказала я. – Ура.
Придя в Мшистый квартал, я с удивлением обнаружила, что на крыльце моего коттеджа лежит посылка. Ни подписи, ни бантика – ничего.
Заинтригованная, я утащила коробку в дом. Села в библиотеке, долго на нее смотрела. Наконец открыла.