– Неужели они не попрощаются со срединниками?
– Они не хотят. Они разочарованы. Говорят, те сами виноваты.
– Каким образом, интересно? – глухо спросил Карл.
Ему резко ответил Теннет:
– Потому что нечего было похищать драконье яйцо. Для опытов, прости господи! И ладно бы обычное, а то – уникальное яйцо-девочку! Как твоим людям вообще это в голову пришло, а, Карланон?!
– Это как твои ящеры додумались уничтожить целое государство, скажи мне, пожалуйста?!
– Нэт, Карл, успокойтесь…
Авена приставила руку ко лбу и посмотрела на запад, где за далекими лесами стеклом застыла свежесожженная Мудра.
Богиня вздохнула:
– Селеста, Дану и Рэндом действительно думают, что люди получили по заслугам. И боятся: старая королева умерла, наследницу убили еще до вылупления… Никто не знает, как это скажется на балансе.
– Плохо скажется, что тут гадать, – проворчал Теннет. – Для такого предсказания даже не надо быть мной. Это мы равноправны, а у драконов за главную всегда была самка. Учитывая, что новой королеве взяться неоткуда, баланс уже нарушен. Просто еще незаметно.
– Надо найти решение, – нахмурился Карланон. – Нельзя это так оставить.
Теннет достал из кармана ажурный платок и стал протирать свои голубые очки:
– Ну кого-то из нас шестерых можно просто убить, чтобы силы сравнялись! На месте мироздания я бы так и сделал… – договорил он совсем тихо, будто пожалел о сказанном.
Все трое с опаской покосились на низкое серое небо. Авена обняла себя, зябко поежилась – на побережье было холодно – и протянула:
– Давайте попробуем выравнять баланс своими силами. Драконы отвечают за стабильность, мы – за перемены. Принимая это во внимание, предлагаю ввести несколько правил. Во-первых, мы перестанем близко общаться со смертными – учась у нас, они слишком быстро развиваются. Во-вторых, сами будем меньше колдовать, меньше менять Вселенную. В-третьих, больше никогда не придем в Лайонассу: мы и так провели тут слишком много времени – тоже, по-своему, диспропорция.
– Предлагаю добавить четвертое правило: не встречаться друг с другом, – кивнул Карланон. – Поодиночке мы гораздо слабее. Может, это удовлетворит мироздание.
Авена и Теннет согласились с ним.
Карланон продолжил:
– Но сейчас мы должны похоронить срединников. Нельзя их так оставлять.
– У меня есть идея. – Теннет закатал хрусткие рукава рубашки. – В мире, где я сейчас обитаю, на месте битв строят огромные курганы и проводят вокруг них рвы, а саму возвышенность плотно засаживают деревьями, приглашают туда птиц и зверей. Так, чтобы мертвые были спокойны под сенью вечного Леса.
– Красивая традиция, – одобрила Авена.
Карланон оглядел уродливое поле брани, черными вывихами смерти тянущееся вперед.
– Как мы отделим срединников от их убийц?
– Никак.
– Что же, мы положим всех под один курган, без разбора?
– Да, – жестко отрезал Теннет. – Им уже все равно, Карл.
Карланон промолчал. На мертвом побережье под сиплый птичий смех боги принялись за работу.
Вскоре Авена с беспокойством обратилась к Теннету:
– Зачем ты призвал болотные огоньки?
Тот в изумлении обернулся. Он стоял на дне котлована, созданного им в качестве нижних этажей будущего кургана, и старательно вычерчивал схему подземных коридоров, снабжая стены древними стихами одной позабытой вселенной. Тут и там он вставлял в стихотворные строки сказ о гибели срединников – и тогда Теннет размашисто подписывался острой, готической бук- вой «Т».
– Почему ты решила, что это я? – Бог поправил очки. – Эй, Карланон! Зачем тебе огоньки?
Карланон, до того бродивший между трупов в отчаянной попытке все-таки как-то отделить срединников от их врагов, вернулся к богам. Вокруг котлована действительно горело и переливалось около двух сотен светящихся пятнышек. Слегка покачиваясь на ветру, они горели теплым оранжевым светом.
– Это не болотные огоньки, – протянул Карланон и подошел ближе. – И не светлячки.
Небо над побережьем неумолимо темнело… Ночь – первая в Лайонассе ночь без срединников – мягкими укусами бархатных губ захватывала края декораций. Над морем зажглись льдистые звезды – но свет этих звезд не шел ни в какое сравнение с огнем неизведанных дрожащих точек, медленно плывущих навстречу Карла- нону.
Теннет Прыжком выбрался из котлована.
– Как будто искорки, – удивился он.
В ответ на его предположение точки возбужденно заметались между хранителями и поломанными куклами мертвецов.
Авена издала хриплый стон и отшатнулась:
– Нет, такого не может быть! Это не могут быть искры срединников! Невозможно!
Тут уж оранжевые точки начали рябить совсем ликующе, до рези в глазах. Они вились подле Карланона, как мотыльки вокруг свечи, и будто подталкивали бога к мертвым телам.
Горечь на лице хранителя-паладина постепенно уступала место улыбке… Улыбка эта, как цветок, медленно разгоралась за пеленой торжествующих искр.
– Я думаю, – выдохнул Карланон, – нам с вами удалось замечательно воспитать срединников. До сего момента я был уверен, что ни одно живое существо не в силах сохранить искру после потери тела. Но срединники перехитрили саму смерть.
Огоньки, казалось, целуют его.
– Я знаю, – продолжил Карланон, – что это будет безумной идеей, но как насчет того, чтобы…
– НЕТ! – рявкнул Теннет. – Не произноси это вслух!
Авена побледнела и тоже отрицательно покачала головой:
– Карланон, даже не думай.
– Почему? Мы имеем право распоряжаться унни так, как считаем нужным. Мы можем предлагать ей новые формы. И она обычно соглашается. Почему нет?
– Ты ведь понимаешь, что дело не в унни? – Теннет снял очки и кивнул в сторону огоньков. – Мы не имеем права трогать их. Души. Искры. Они вне нашей компетенции.
– А мы и не будем их трогать. Они сами прекрасно умеют двигаться и отправятся туда, куда считают нужным. Нам надо только подготовить им место. Так ведь? – Паладин-хранитель нежно улыбнулся огонькам.
– Карланон. Не надо. У Отца всего лишь два запрета: людям – не убивать богов, богам – не оживлять людей. Не будем нарушать второй.
– Слушай, Авена, не хочешь участвовать – я не заставляю. Но если у меня есть возможность дать срединникам второй шанс – я ее не упущу.
Авена окинула безжизненное побережье долгим взглядом.
Затем она пожала плечами и отошла:
– Я надеюсь, у тебя ничего не получится. Вы уж простите, огоньки, – обратилась она к сияющим точкам, – но я бы на вашем месте не выпендривалась. Против хода жизни не пойдешь. Я не буду вмешиваться. Развлекайся.
– Я тоже понаблюдаю. Это плохая идея, брат, – сказал Теннет и отодвинулся от Карланона.
Мои призрачные спутники – сновиденческие бокки-с-фонарями и Анте Давьер, напротив, подтянулись ближе и призывно замахали мне. Мы вчетвером встали прямо перед Карланоном, руку протяни – и вот он, хранитель. Подбитый алым плащ, двуручный меч, густая клинопись морщин у глаз… Нет, быть мальчишкой ему лучше.
Карланон воззвал к унни.
Он, быстро перебирая пальцами, начал творить долгое, заунывное и какое-то умоляющее заклинание. Авена и Теннет замерли поодаль.
Небо стало стремительно набухать, раздаваться вширь, будто хлеб в раскаленной печи. Море вздыбилось, волны стали выше, громче и злее. Земля ссохлась и мелко задрожала, яркие искры в смятении прижались к богу. Северный ветер начал гудеть низко и напряженно, он сдувал с пляжа тонны и тонны песка, обнажал скалистые кости планеты…
Вдруг несколько мертвецов дернулись, как марионетки, и, издав странный сип, рывком поднялись. За ними – еще и еще. И вот целая армия мертвых тел медленно, неуверенно поднимается – и, шатаясь, тянется к Карланону.
Голос хранителя звенящим набатом заполнил пространство вокруг.
Мертвецы, спотыкаясь, падая и вновь поднимаясь, шли к Карланону. Было видно – унни упирается, не хочет исполнить волю Карла, нарушившего завет. Чем сильнее Карланон сосредотачивался на телах погибших срединников, убирая следы разложения, залечивая их раны и заставляя их приближаться к зависшим подле него огонькам, тем сильнее бесилась энергия. Но не могла увернуться от бога.
– Карланон, прекращай! – закричала Авена.
Первым не выдержало море: оно стало уходить.
Сильнейший отлив, рокоча, откатывал воду вдаль. Будто кто наклонил Лайонассу, как блюдце, – и вода утекает, стекает за край.
Второй возмутилась земля: побережье с треском раскололось, и черные змеи расщелин поползли стремительно прочь. Песок, беснующийся под порывами ветра, под шепот времен ускользал в дымящуюся тьму расколов.
Мертвецы, возражая стихиям, шли к Карланону.
Огоньки дрожали на низком старте. Вдруг все стихло… Карл умолк и в воцарившейся тишине коснулся пальцами лба. Искры ринулись вперед. В то мгновение, когда они наполнили светом мертвые тела, небо разорвала молния.
Она вилась и ветвилась, как тысячелетний дуб, и коршуном падала с небес – на Карланона.
Ох…
Я была бестелесным наблюдателем, а все же рефлекторно дернулась, желая укрыться. Такой же призрачный, Анте Давьер удержал меня: схватил за рукав летяги и ткнул пальцем вперед: смотри! Смотри, Тинави! Не отвлекайся!
Электрический хлыст почти дотянулся до Карла… Но тут Теннет ругнулся. Скользнул к брату, крепко обхватил его руками и попробовал было Прыгнуть дальше – куда-нибудь прочь отсюда, желательно на другую планету – и не успел.
– Эта молния была очень странной, – шепнул мне Анте Давьер, пока Теннета, странно милого в своих очках и подтяжках, било током прямо перед нами.
Шолоховский маньяк продолжил, внимательно, не мигая, глядя на корчащегося перед нами бога:
– Молния не обжигала. Зрение осталось при мне, а руки вместо того, чтобы сжаться вокруг Карланона и тем самым втянуть в наши с молнией разборки, безвольно опустились – видите, он упал? Я тогда почувствовал, как меня с ног до головы наполняет светом. Непонятное ощущение, отстраненное и какое-то стерильное. Будто помыли – изнутри.