Меж тем джокер проговорил с улыбочкой:
– Будь моя воля, Нэт, я бы тебя прирезал. – Юноша потряс ножом. – Убивать людей! Маленьких, бедных, беззащитных людишек! Ублюдок! Но все будет честно. И только после того, как мы разберемся со Зверем.
Нож растворился в воздухе, обратившись лилией… Рэндом сунул ее меж зубами, наклонился над братом и звонко чмокнул его в лоб.
В этот момент под горой стало тихо-тихо.
Драконы наконец-то поняли, что давно уже выжигают пустоту. Я посмотрела вниз. Дверца в кромене, нарисованная господином Кесом, была приоткрыта. Ящеры озадаченно пялились на нее.
– Они нас сейчас заметят, – предупредила я.
– Да! – Рэндом кивнул. – Нужно другое место для беседы. Выбирайте, лапочки: пока эта дверца открыта – вся вселенная к нашим услугам. Прыжок на порог, а дальше – куда угодно. Где хотите услышать мою историю? Коннахт? Каледония? Хобарт? Хотя в это время года там жарковато, думаю…
Меня осенила безумная надежда:
– А можно дома?
Хранитель аж задохнулся от возмущения.
– Это же скучно! – взвыл он и поморщился. – Ну тогда выбор за мной.
Он поднялся с колен и сделал шаг влево.
И одновременно – вправо. И вперед. И назад.
Уже четыре одинаковых Рэндома в шляпах стояли перед нами. Они еще раз отразились сами от себя… Итого восемь джокеров. Некоторые нежно прихватили нас с ребятами под руки. Другие, недовольно сопя и ругаясь на неизвестном языке, приподняли скульптуры Кадии, Полыни и Лиссая.
– Полетели! – весело заявил тот Рэндом, что остался пустопорожним.
Бытие послушалось без промедления.
Эта телепортация была не только чрезвычайно массовой, но и двухфазной.
На мгновение все мы оказались возле двери в кромене. Но, едва я успела сфокусироваться на драконах (их глаза разгорелись яростью – воры вернулись!), как мы Прыгнули дальше.
И тотчас всей честной толпой рухнули на деревянный настил посреди пруда, заросшего тиной. Упали мы так, как если бы некий пьянчужка небрежно швырнул игральные кости на стол, то есть в полном беспорядке.
Странно, что настил и вовсе не провалился. Не пошел на дно водоема, который, кстати, был пугающе симпатичным: розовые кувшинки перемежались сердитыми лягушками, плакучая ива рыдала над ярким зеленым мостом, а нежно-сиреневая глициния росла вдоль берегов.
– Добро пожаловать к Клоду, друзья! – хором сказали все Рэндомы, синхронно поднимаясь и отряхивая бриджи. – Ой, многовато нас, – добавили джокеры и шустро слились в одно. Вернее, в одного. – Чаечку? Под хороший рассказ-то, а?
– Пра-а-ах… – вместо ответа простонала я, соскребая себя с занозчатых деревяшек.
– Чаечку можно, – неуверенно проговорил Дахху, распластавшийся где-то рядом.
Рэндом радостно возопил:
– Вот наш человек!
Он прищелкнул пальцами и всех мигом рассадил по круглым мягким подушкам. В руках у нас появились тонкие чашечки. Скульптуры ребят остались стоять без движения.
– Они нас слышат, так что не вздумайте сплетничать! – расхихикался Рэндом. – А что касается рыжего… – Бог покрутился вокруг Лиссая, пожевал губами. Потом вытащил из кармана писчее перо и, высунув от усердия язык, написал у принца на лбу: «Привет, красавчик!»
– Ему вы потом все расскажете, а с меня – вот, автограф в подарок. Я так понимаю, парниша не из вашей компании. Андердог, да? Аутсайдер? Што, не шпрехаете? Ну ничего, бывает. Все бывает. Итак! – Хранитель поднял чашечку на манер бокала. – Будем!
Андрис, Дахху, Теннет и я нехотя поддержали жест.
Обрадованный джокер плюхнулся на бархатную подушку в центре плота. Его голые коленки вызывающе торчали из-под таких, казалось бы, респектабельных бриджей.
Дахху осторожно отхлебнул чай и тотчас закашлялся, вытаращив глаза.
– Это какая-то брага, – шепотом пожаловался мне друг.
Рэндом перебил его:
– Цыц! Понеслась! Обожаю сказки! Особенно свои!
Многовариантовая Вселенная, лапочки мои, имеет только одно по-настоящему плохое качество: окружающий мир ограничен твоей фантазией.
Будет только то, что ты можешь вообразить. Остальное пройдет мимо. А ты, дурак, даже и не узнаешь, что потерял.
Так что мечтайте, мечтайте чаще.
Люди, которым щедро отсыпали воображения, живут вполне счастливо. У других случаются кризисы: однажды их мысли застревают, как белка в колесе, и они начинают бегать по кругу. Взгляд замыливается. Жизнь не может их удивить, потому что они не дают сырья.
Что же до меня, то, как вы понимаете, проблем с фантазией у меня нет.
Вернее, не было. Первые пять тысяч лет. Но однажды каждый генератор случайных чисел начинает повторяться. Все комбинации уже проиграны, и калейдоскоп судьбы становится до отвращения понятным.
Это очень гадкая, непродуктивная ситуация, когда ты – хранитель.
Продолжать бегать по мирам и помогать человекам – с кислой-то миной – мне не хотелось. А когда мне чего-то не хочется – ой, не заставляйте! Я вам так помогу, так помогу, что вы еще не раз пожалеете о том, что рискнули обратиться ко мне с молитвой.
И да, памятка: с кем бы вы ни говорили, формулируйте желания правильно… Мне всегда нравилось наказывать дурачков за всяческую размытость. Логично, что потом я сам стал ее жертвой.
Я перескакиваю, Теннет? По-твоему, я перескакиваю?! Да иди ты в пень! Как хочу, так и рассказываю – моя сказка. Замолк-ни!
Ну вот.
Когда со мной случился кризис недостатка воображения – лет пятьсот назад это было – я решил взять паузу. Намеренно затащить себя на дно. На самое днище. А потом всплыть, значит, и снова чем-нибудь наслаждаться.
Где взять днище?
Вот вы бы где взяли, господин Дахху? Не знаете? Очень жаль. Но я тоже не знал. Поэтому вспомнил свою любимую триаду и решил довести ее до апогея. Я имею в виду: карты, алкоголь, девицы.
Да-а-а!
С таким набором несложно забыться и потеряться.
Но мне нужно было безопасное место. А что может быть безопаснее, чем старый добрый Пик Волн?
Это ты, Теннет, вечно сох по своим драконам. И Карл по срединникам. Извращенцы. А мне нравились шэрхен. Крутые ребята! И умеют держать язык за зубами.
Мы с ними договорились: я у них, значит, тусуюсь, как моей душеньке угодно. Играю в карты круглыми сутками в ущерб казино. Устраиваю штормы и другие катаклизмы, если настроение побушевать. Знакомлюсь с подающими надежды гражданами – улучшаю генофонд. Пару винокурен открыл также. Одно было правило – не палиться для широких масс. Но я и сам люблю, чтоб шито-крыто. Так интереснее.
Да и невыгодно проявлять себя было: Авена с Карланоном настаивали, чтобы никто из нас в Лайонассу не совался, даже по большим праздникам. А злить Авену – себе дороже. Она мне как-то наподдала своим огненным хлыстом, так я потом в соседней галактике очнулся. И это, позвольте, было наказанием всего-то за глупый комплимент! Ах, женщины… Вероломство… Впрочем, я повторяюсь.
Шэрхен от меня натерпелись, конечно. Но и взамен кой-чего получали: по паре литров крови раз в квартал. А, каково?! Налепили на продажу этих Ходящих, значит. Что-то сохранили впрок. Плюс я таскал им всякие диковинки из других миров. По настроению. Преимущественно лингвистического характера.
Короче, был у нас симбиоз. Я бы еще долго мог так развлекаться.
Но весной все сдуло в чертовы тартарары.
Я сидел в своем любимом баре «Ласка вертопраха». Камин чадил, на стойке раздевались, в углах лилось вино, на потолочных балках вешался какой-то неудачник. Ну а в центре залы – игра, конечно же. Я – во главе стола.
Под правой рукой у меня виски – пятый бокал. Под левой – упругое бедро портовой красавицы. Рукава набиты картами, и все – козырные. Жизнь удалась!
И тут…
«На помощь!» – раздалось у меня в голове. Знакомый голос, ну!
Единожды «на помощь!» – и тишина.
Я вздрогнул. Карты посыпались из рукава, прямо на пол, твари, всем на обозрение. Девушка уже визжит. Партнер по игре заносит кулачище – собрался мне нос разбить, жирный гад.
А я сижу и никак сообразить не могу – это у меня глюки? Я упился, как черт? Или реально звали? Я же, если помните, главный по телепатии. Хочешь не хочешь, чужие мысли так и сыплются мне прямо в башку. Особенно панические. Но только вот на время жития-бытия в Пике Волн я себе барьер поставил – так что непонятно-о-о…
Короче, сижу я дальше. Думаю. Меня там уже вовсю бьют. Кровища вокруг. В баре замес начался. Пара трупов образовалась; тот неудачник аж вешаться передумал – свинтил, только пятки сверкали.
А я все гадаю: если звали – то кто? И почему так коротко? И голос – голос-то родненький…
И тут я врубаюсь: Карланон!
Это же Карланон!
Ну я сразу телепортнулся на улицу, чтобы, значит, тот громила мне больше кулаком зубы-то не пересчитывал. Пьян я был до безобразия: вертикальное положение удавалось с трудом.
Но чтобы Карланон звал на помощь? Ой, беда!
Я начал шарить сознанием по Вселенной, искать брата. И почти сразу нашел. И перепугался не на шутку. Потому что за Карлом гналось НЕЧТО.
Нечто огромное. Невыразимое. Настолько отрицающее саму реальность, что я просто не понял, как его вообще идентифицировать.
Вот это была гонка, я вам скажу!
Карланон – раненый, весь в крови – скакал из мира в мир, как обалделый кенгуру, слепо боксируя заклинаниями. НЕЧТО давило его сзади, как цунами, подминая волнами мрака и небытия.
А у Карла – фиг с ним, с телом – в голове что-то было не так. Я это видел – я ж по мыслям-то и прыгал. НЕЧТО ранило его, и паладинчик наш потихоньку терял память.
– Гробушки-воробушки! – пьяно и грустно подумал я. – И как с ЭТИМ бороться?
Я решил мотнуться к Карланону. Я бы разделил себя на кучу Рэнди – обожаю это заклинание – и намертво запутал бы это НЕЧТО – вы, кстати, зовете его Зверем. Он бы у меня от бессилия и негодования на части разорвался, пытаясь угнаться за всеми моими версиями сразу.