– При всем моем уважении, ваша светлость, – сказал я, – вряд ли вы можете обвинить Пэррика в том, что он лазутчик.
– Нет? Шивалль сказал мне, что он шнырял у меня дома под видом рыцаря около пяти лет.
– Да, ваша светлость, но по справедливости стоит добавить, что король умер прежде, чем Пэррик приехал сюда, так что для кого ему было шпионить? Вы понимаете, о чем я?
– Думаешь, сейчас время демонстрировать свои способности к дебатам? – улыбнулся Джиллард, и улыбка его была совсем не доброй. И все же под этой самоуверенной ухмылкой скрывалось кое-что еще – беспокойство, а может, даже страх.
Шивалль встал.
– Ваша светлость, позвольте, я позову свою охрану и прикажу им разобраться с изменником.
– На колени, – потребовал герцог. – Лучше тебе стоять на коленях, Шивалль. Не знаю, за что я вообще тебе плачу, раз ты до сих пор не смог выяснить, что один из моих рыцарей-капитанов на самом деле шкурник.
Червь-переросток тут же рухнул на колени, чем очень меня порадовал.
– А теперь ты, – сказал Джиллард, взглянув на Пэррика. – Ты был лучшим из рыцарей до сего часа. Но, несмотря на всё, что ты сделал для меня в прошлом, почему я должен верить тебе сейчас, если знаю, что ты – предатель?
Тень наползла на лицо Пэррика.
– Разве предатель спас вашу жизнь три года назад, когда посол из Авареса попытался воткнуть нож вам в горло? Или предатель не дал вам погибнуть, когда ваш конь сломал ногу и вы едва не свалились в каньон? – Пэррик повернулся ко мне с выражением вины на лице. – Или предатель стоял и смотрел, как вы…
Джиллард вскочил с трона.
– Все это ты делал по приказанию мертвого тирана, а не из преданности мне!
Воспоминания о последнем визите в Рижу внезапно пробудили во мне гнев, и только рука Кеста помешала мне обнажить рапиру. Как Пэррик мог служить такому негодяю, как Джиллард? Как он мог стоять рядом с ним каждый день и смотреть на все его зверства? Почему король Пэлис отдал Пэррику подобный приказ? И как он мог выполнить его?
И все-таки я понимал, что только прошлые заслуги Пэррика могут нас сейчас спасти.
– Ваша светлость, – сказал я, – думаю, я смогу назвать поразительную причину, почему вы можете доверять Пэррику.
Герцог сел, все еще глядя на Пэррика.
– Неужели? Считаешь, что тебе удастся убедить меня в верности шкурника?
Я выбирал слова очень осторожно.
– Когда я в последний раз оказался в вашем дворце, вы отправили меня в темницу. И подвергли меня избиениям. А затем позволили Патриане… позволили ей пытать меня и Алину. – Я повернулся к Пэррику, почти чувствуя вину за то, что собирался сказать. Почти. – Ты все это время был здесь: когда люди герцога притащили меня сюда в цепях, когда они бросили меня в темницу и истязали. Ты все это время находился здесь, во дворце.
Лицо Пэррик стало мертвенно-бледным.
– Святые угодники, Фалькио, прости. Я знаю, ты, должно быть, презираешь меня, и не виню тебя за это. Но ты должен мне поверить: король заставил меня поклясться… Он заставил меня поклясться: что бы я ни увидел, что бы ни сделал герцог… Фалькио, я бы никогда…
Я оборвал его взглядом, не будучи готов простить. Еще не готов.
– Если бы этот человек хотел предать вас, герцог Джиллард, то разве он бы не сделал этого давным-давно?
– Полагаю, что это так, – наконец выговорил он. – В конце концов, меня так часто предавали, даже мой палач, и тот… – Он наклонился вперед. – Знаешь, мы поймали его на следующий день.
– Он никак не связан с моим побегом, – сказал я чуть быстрее, чем нужно, чтобы мне поверили.
– Он открыл дверь и выпустил тебя! – бросил герцог. – Он признался в этом, а потом начал повторять королевские законы и твердил их снова и снова, хоть ни одного не произнес правильно. Он выкрикивал их мне в лицо, гордясь собой. Гордыня его поутихла, когда мы подвесили его на дыбу.
– Ближе к концу он начал звать тебя по имени, – сказал Шивалль из-за спины, надеясь вернуть себе расположение герцога. – Наверное, и другие тоже так делали в течение многих лет.
– Фалькио, – предупредил меня Кест.
– Всё в порядке, – ответил я, хотя рука моя то и дело тянулась к рапире. – Вы глупец, ваша светлость, если хотите играть в месть в то время, когда страна разваливается у вас на глазах.
– Мой палач предал меня, – повторил Джиллард, ударив кулаком по подлокотнику трона. Он быстро взял себя в руки, взглянув на Пэррика. – Но не ты. Ты бы мог освободить шкурника, если бы захотел, ты бы мог с легкостью сделать это и не попасться.
Пэррик выглядел так, словно его сейчас стошнит.
– Очень хорошо, – сказал герцог наконец, крутя кольцо на пальце. – Допускаю, что у меня есть причина доверять Пэррику. Но тебе, Фалькио валь Монд, почему я тебе должен верить? Ты даровал мне свободу, когда мои люди подвели меня в Пулнаме, но это был лишь политический маневр с твоей стороны. Мы с тобой стоим по разные стороны.
Я ждал этого. Оглянулся на моих плащеносцев, старых и новых, надеясь, что не приговариваю их к тому, чтобы их похоронили под тяжелыми каменными плитами дворца Джилларда.
– Я не на вашей стороне, ваша светлость. Да и как может быть иначе? Вы чудовище. Вы приказали уничтожить семью Тиаррен и многих других по вымышленным причинам. Послали за мной убийц, каких только нашли – нет, хуже, не за мной, а за наследницей короля. И, проиграв в Ганат Калиле, вы попытались нарушить свой собственный закон и прикончить Алину. Вы – ядовитая гадина, герцог Джиллард; у меня есть самые серьезные намерения когда-нибудь увидеть, как вы расстанетесь со своей головой.
Герцог насторожился.
– Что ж, это всё облегчает…
– Но не сегодня, не сейчас. Ваша смерть будет последней каплей, которая потопит страну. Если тот, кто убил герцога Исолта и герцога Росета, доберется до вас, то гражданская война и ваша милая дочурка Трин ввергнут нас в такой ад, который никому и не снился.
Джиллард засмеялся, и на этот раз смех его показался искренним.
– Трин? Это она поставила тебя на колени передо мной? Ты блефуешь, шкурник. Трин завладела армией своей матери, обладая лишь малой толикой ее коварства, – несомненно, она здорово повеселится, бегая по северу страны и играя в командора. – Он наклонился вперед и вкрадчиво добавил: – Но если она попробует пересечь границу Рижу, мои воины окажут ей все те почести, которые я должен был оказать ее матери много лет тому назад.
– Ваши речи чересчур смелы для человека, только что потерявшего рыцаря-командора и армию в двести человек, ваша светлость, – заметил Кест и с искренней заинтересованностью спросил: – Кто же теперь возглавит ваших воинов, когда нападет Трин?
– Жалкие предатели – это та цена, которую мне приходится платить за свое положение. – Герцог откинулся на спинку и махнул рукой. – Кроме того, ты и твой приятель-шкурник только что решили эту проблему.
– Каким образом? – спросил я.
– Разве Уинноу, одна из ваших плащеносцев, не убила герцога Араморского? Исолту никогда не нравилась моя идея охранять границы совместно, но теперь там новый регент – как его, сэр Шуран? Ему понадобится моя поддержка, если он надеется удержать Арамор от аристократов, которые хотят разорвать герцогство на куски, чтобы править самолично. Вообще-то я уже отправил послов, чтобы одолжить у Шурана тысячу его лучших рыцарей.
Но в надменном тоне Джилларда проскальзывала неуверенность: что-то еще таилось под напускным злорадством.
– Кажется, вы всё заранее продумали, – сказал я. – Так почему же вы напуганы, ваша светлость?
– Напуган? Думаешь, я боюсь, шкурник? – Он засмеялся. – Что меня убьют? Мои рыцари, включая сэра Джайрна – простите, конечно же, плащеносца Пэррика, – уже поймали преступника. Конечно, нужно признать, меня огорчило то, что мои отношения с дашини расстроились, после того как ты убил двоих.
Я посмотрел на Пэррика.
– Ты поймал дашини? Живьем? Но как?
– Благодаря удаче и ценой жизней десяти рыцарей. Он не смог выбраться из-под веса мертвых тел в доспехах, и мне удалось его вырубить. – Увидев мой скептический взгляд, он добавил: – Я ударил его рукоятью клинка в голову.
– И сейчас он сидит в темнице?
– Конечно, – ответил Шивалль. – В которой и ты вскоре окажешься. Вот я и поймал тебя, надменный ублюдок.
– Не думаю, – ответил я.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Джиллард.
Даже то, что он задал сейчас вопрос, подтвердило мою правоту.
– Если убийца пойман и все нормально, то почему вы нас сразу не арестовали? Зачем нужно было играть в шарады? Потому что вы все еще боитесь, ваша светлость. Думаю, вы знаете, что будет еще одно нападение.
Джиллард спустился с трона и мельком взглянул на Шивалля, прежде чем обратиться ко мне:
– Тогда почему ты не рассказываешь, каким образом они собираются убить меня после того, как первая попытка провалилась? Оглянись, Фалькио валь Монд. Я правлю самым защищенным городом в мире. Мы находимся во дворце, который смог бы сдержать армию. Пять тысяч человек могли бы осаждать его ворота, но не получили бы ничего, кроме сведенных от голода животов.
Конечно же, он был прав. Из всех герцогов Тристии Джилларда убить сложнее всего. Но если они собирались ввергнуть страну в хаос, то именно Джиллард стал бы следующей целью, и если уж его решили уничтожить, то они будут продолжать подсылать к нему убийц. Всю дорогу от Гарниоля я спрашивал себя, каким образом они смогут подобраться к нему, и находил лишь один ответ.
– Ваш сын, – сказал я. – Томмер. Они найдут способ похитить его, заставят вас выйти ему на помощь и, когда вы это сделаете, вас убьют.
Лицо герцога вдруг вытянулось и застыло, я почти физически чувствовал исходящую от него тревогу. И что-то еще. Отчаянье.
Он что-то скрывает: видимо, это уже произошло.
– И что случится с Томмером, – сказал герцог, и я услышал, как он пытается придать голосу дерзости, – во время этого предполагаемого похищения, если я сдамся?
Я подумал о семье Исолта: его супруге, двух сыновьях и маленькой дочке, которая рисовала щенков в надежде, что отец подарит ей собаку.