Я схватил Шивалля за руку.
– Дайте мне ключ к камерам на этом этаже, сейчас же.
– Я этого не сделаю! – запротестовал Шивалль, пытаясь вырваться.
– Если ты думаешь, что им получится открыть замок, то ты только тратишь время, – начал Джиллард, но я жестом остановил его.
– Дело не в этом, у меня еще одна идея. Прикажите Шиваллю отдать мне ключ.
– Никогда! Шкурник с ключами от рижуйской…
– Делай, что велено, – сказал герцог.
– Ваша светлось, это обман! Что бы он вам ни наобещал, он лишь возьмет ключи и освободит узников, а затем сбежит, когда начнется суматоха.
– А даже если и сбежит? – спросил Джиллард. – От этого что, вода перестанет литься из опрокинутого кувшина? Или день больше не сменится ночью? Или Томмер не погибнет? Отдай ему ключ, Шивалль.
Придворный покопался в складках одежды и вытащил связку ключей. Поиграл ею и, наконец вытащив один, передал мне.
– Мне понадобится еще один, от оков, – сказал я.
Шивалль снова с неодобрением взглянул на герцога и затем уставился на меня. К сожалению, ненависть в глазах скрыть трудно. Он снял со связки второй ключ, поменьше, и нехотя отдал мне.
– Ждите здесь, – сказал я и бросился к камере Уфа.
Остальные последовали за мной. Подойдя к камере, я услышал, как Уф бормочет:
– Четвертый закон гласит, что ребенок ни за что не отвечает. Ребенок слишком глуп. Он ничего не смыслит. Пятый закон… вот дерьмо. Пятый закон…
Я открыл дверь в камеру – Уф взглянул на меня.
– Эй, чертов крутой плащеносец. Ты вернулся? Будешь со мной сидеть? Места много. Какой там был пятый закон?
Я наклонился и снял с его рук кандалы, которыми он был прикован к стене.
– Пятый закон гласит, что нельзя наказывать несправедливо, – ответил я.
Он потер запястья.
– Точно-точно. Чертов пятый закон, все время забываю.
Я положил руку ему на плечо.
– Ключ от черной двери, – сказал я. – Где он?
Уф внимательно поглядел на меня.
– Есть только два ключа от черной двери. Один у охранника. Другой у герцога. Иди к охраннику. Герцог тебя быстрее убьет. – Глаза его забегали, он увидел Джилларда, стоящего у камеры. – A-а! Похоже, слишком поздно.
Уф торопливо принялся засовывать руки в оковы.
– Нет, – сказал я, не давая ему снова приковать себя. – Другой ключ.
– Какой другой ключ?
– Который сделали охранники на тот случай, если потеряют свой.
Уф на миг прищурился. Он знает, подумал я.
– Нет никакого другого, – твердо сказал он. – Только два. Один у герцога, второй у охраны.
– Есть еще один, – возразил я и мягко положил руку ему на плечо. – Всё в порядке. Тебя не накажут. – Я повернулся к герцогу, чтобы тот подтвердил. – Прошу, скажи нам.
Уф покачал головой.
– Если и есть другой ключ, охрана не делится с таким мужланом, как я. Они меня псом кличут.
– Но даже псы всё замечают, – сказал я. – А некоторые специально вынюхивают на случай, если им что-то понадобится.
Уф поглядел на герцога.
– Нет. Псы сидят в углу и помалкивают. Если пес встанет, хозяин его пнет ногой. Встанет еще раз – хозяин его прикончит.
– Этого не случится, – твердо произнес я. – Я не позволю.
– Иногда пес решает, что лучше сдохнуть, – продолжил Уф. – Такому псу все равно, что потом случится с хозяином.
– Это не ради него, ради Томмера. Мальчишки… Его держат взаперти на нижнем этаже темницы.
Лицо Уфа смягчилось.
– Там не место мальчишке. Там слишком… уродливо.
– Верно, – сказал я. – Там не место мальчишке. Нужно его вытащить оттуда, Уф. Ты и я, мы с тобой должны вытащить его оттуда прямо сейчас. Но нам нужен ключ.
Уф поглядел на меня и фыркнул.
– Говоришь со мной как с чертовой лошадью, а? Как с безумной чертовой лошадью. Сумасшедшей тварью, покрытой шрамами и ненавистью. Ты заставил ее думать, как человека. Как человека, который лучше меня. Что ты сказал? Ты сказал лошади, что девчонка в клетке – это жеребенок. Ты сказал «дам хаф фал», что-то такое…
– Дан’ха ват фаллату. Мы из одного табуна.
– Думаешь, что я как лошадь, а? Думаешь, мальчишка такой же? Из моего табуна? Он богач. И отец его богач. А у меня ничего нет. Он красивый, а я урод.
– Он напуган, – сказал я. – Он сидит в темноте.
Постепенно глаза Уфа наполнились слезами.
– Чертова лошадь. Чертова лошадь не убила девчонку, потому что ты сказал ей «дамхаф фалато». Чертова лошадь лучше меня.
– Лошадь не лучше тебя.
– Скажи еще раз, – попросил Уф, слезы текли у него по щекам. – Скажи «дамхафу»…
– Дан’ха ват фаллату.
Он неуклюже поднялся с пола, колени его тряслись.
– Чертова лошадь. Лошадь не лучше меня. Я пойду и вытащу чертового мальчишку, и ты скажешь лошади, а? Скажешь лошади, что я спас мальчишку. – Спотыкаясь, он проковылял мимо всех в конец коридора. – Идем. Мы вытащим сейчас мальчишку. Четвертый закон гласит, что нельзя обижать детей…
Ввосьмером мы последовали за Уфом в главный коридор, покружили по ответвлениям, и мне показалось, что мы вышли туда же. Я начал подозревать, что Уф заблудился, но он повернул в маленький проход и провозгласил:
– Сюда. Он тут.
Мы стояли у черной двери.
– Проклятый пес! – взревел Шивалль. – Ты бесполезнее куска дерьма! Мы и так знали, где эта дверь, болван! Ты только зря тратишь наше время.
– Вы уже знали? – спросил Уф, поворачиваясь к остальным.
– Конечно, – огрызнулся Шивалль.
Уф вопросительно поглядел на меня – я кивнул.
– Если вы уже знали, то почему, черт побери, до сих пор тут стоите?
Он поднялся на носки и пошарил на каменном выступе над дверью. Затем повернулся и вытянул свой здоровенный кулак. Когда Уф разжал пальцы, мы увидели шестидюймовый железный ключ. С огромной бороздкой сложнейшей формы.
– Глупые люди. Дамхаф фалато. А теперь мы пойдем и вытащим мальчишку, да?
Глава тридцать перваяНижний этаж темницы
Мы медленно спустились на нижний этаж темницы: тусклый свет фонарей освещал пыль и засохшую кровь, которая змеилась, подобно прожилкам руды, по двадцати семи ступенькам лестницы.
– Дорога сужается книзу, – заметил Кест. – Если нас ждет засада, мы не сможем ее избежать.
Я ничего не ответил, пытаясь справиться с тяжелым запахом. Иногда, чтобы посильней напугать своих слушателей, барды рассказывают о запахе отчаянья. Это не метафора. Страх в самом деле пахнет. Представьте себе смесь запахов пота, дерьма, крови, затхлого воздуха, заплесневевших каменных стен – и, как говорят жонглеры, вуаля! Это и есть настоящий запах человеческого отчаянья. Он обрушился на нас, когда мы спустились вниз.
Дариана скользнула вперед и заглянула в один из темных коридоров, который уводил в сторону по кривой.
– Что это за адская преисподня?
– Это уж точно – адская, дамочка, – ответил Уф.
Я хотел сказать что-нибудь умное, но ничего не приходило в голову. Я провел слишком много времени в подобных подземельях, но это место… Становилось понятно, почему никто не может отсюда сбежать.
Шивалль заметил мою тревогу и улыбнулся.
– Дорога разветвляется в разных направлениях, словно садовый лабиринт, – гордо сказал он. – Даже если человеку удастся сбежать из камеры, ему будет сложно добраться до лестницы. Многие ходы заканчиваются тупиками, а в некоторых для разнообразия скрываются ловчие ямы. Когда мы отправляем человека сюда, шкурник, он уже никогда не увидит света.
– Если только он не захватит это подземелье, – заметила Дариана. – И что ты тогда будешь делать, жирный слизняк?
Я заметил, как расширились глаза герцога, когда он увидел воду, сочащуюся по стенам, – словно Джиллард никогда раньше не видел, где исполняются его приказы.
– Это не по моему…
– Замолчите, – шепнул я, пытаясь заглушить в себе страх. Проклятье! Все произошло так быстро. Нужно понять, где находятся Томмер и его похититель, прежде чем он нас обнаружит. – Нам надо разделиться, – обратился я к герцогу Джилларду. – Вы пойдете назад, ваша светлость. Если убийца вас увидит, то попытается убить первым, и потом, выполнив свою миссию, он повернет клинок в сторону Томмера.
Джиллард, герцог Рижуйский, искоса посмотрел на Уфа.
– Думаешь, я позволю этому… этому существу рискнуть своей жизнью ради моего сына, а сам отсижусь у себя в покоях?
– Хрен тебе, – дружелюбно сказал Уф.
– Грязный пес! – сплюнул Шивалль. – Я вырву твой язык, когда всё…
Уф протянул свою лапищу, положил ее на макушку Шивалля и очень медленно сжал.
– Может, я и пес, – сказал он. – Но я чертовски сильный пес, а? Чертовски сильный.
От давления Шивалль выпучил глаза – пальцы Уфа всё крепче впивались в его череп.
– Может, мальчишке как раз пригодится сильный парень, а? А не жирный червяк, который корчится в грязи.
– Хватит, вы, – сказала Валиана. Она была бледна, но говорила твердым голосом. – Уф, отпусти. Томмер там, внизу, мы должны найти его, а не драться друг с другом.
Уф освободил Шивалля и улыбнулся.
– Хороша девка! Ты шлюха? Шлюхи меня любят.
Святая Ифилия, Вырезавшая себе сердце! И это герои, с которыми мне предстоит спасать мальчишку?
– Пошли, – сказал я. – Кест, ты возьмешь сэра Истана и Уфа. Валиана, отправишься с Пэрриком. Я – с его светлостью.
– А меня оставишь со слизняком? – спросила Дариана, меряя взглядом Шивалля.
– Он знает этот этаж лучше всех. Но если тебе так проще, не очень-то и важно, вернется ли он обратно живым.
Она улыбнулась – Шивалль побледнел.
– Что нам делать, если мы кого-нибудь найдем? – спросила Валиана.
– Если найдете Томмера, то пусть один из вас попытается его освободить, а другой в это время его охраняет.
– А если встретим убийцу? – На этот раз ей не удалось сдержать дрожь в голосе.
– Кричите так громко, как только можете. Остальные прибегут на ваш голос. Делайте всё, что сумеете, чтобы удержать его на расстоянии. Если это дашини, то не пытайтесь сражаться с ним, как с обычным противником: не выйдет. Это все равно что драться с человеком, у которого стальной змеиный язык длиною в три фута. Старайтесь держаться от него как можно дальше и, ради святых, не вдыхайте пыль.