Валиана сидела в углу, скорчившись. В глазах ее плескался ужас, вызванный порошком дашини; она столкнулась со мной взглядом и попыталась взять себя в руки и встать, но тут же упала на пол и вскрикнула от страха, слезы заструились по ее лицу. Проклятые дашини и их чертов порошок. Как же отвратительно, что люди, умеющие так хорошо драться, используют яд, чтобы ослабить своих противников.
– Ну же, шкурник. Ты наверняка умираешь от любопытства и хочешь узнать, почему мы с сэром Одиаром решили убить нашего герцога и его единственного сына. Почему трижды прославленные рыцари…
– Пожалуй, нет, – ответил я, лихорадочно ища выход. – Полагаю, вы просто негодяи и трусы. Другого ответа мне и не требуется.
Я не мог метнуть в него нож: даже если бы просунул руку с клинком сквозь прорезь, мне не удалось бы размахнуться, чтобы причинить ему серьезный вред. А ему достаточно двинуть рукой, и он свернет Томмеру шею. Если бы Брасти был здесь, он бы выстрелил Тужану прямо в глаз или еще куда-нибудь, но я не мог похвастаться такой меткостью.
Будь ты проклят, Брасти, что бросил нас, когда ты так нам нужен!
– Мы – люди чести! – прорычал Тужан, обиженный тем, что я не уделил должного внимания его хладнокровному злодейскому плану. – Герцоги подвели рыцарей Тристии. Они подвели всю нашу страну. Они…
– Замолчи, – сказал я. – Ты мешаешь мне думать.
Уф оттолкнул меня и начал бросаться всем телом на дверь, снова и снова. Он был сильнее, чем кто бы то ни было, и железная дверь задрожала под его натиском. Возможно, лет через сто он бы ее и выбил.
– У тебя есть план, крутой парень? – выговорил он, тяжело дыша.
План у меня был. Пусть и не очень хороший. В первый раз, когда на мне испробовали пыль, я чуть не задохнулся от страха. Однако Киллата перенесла эту пытку немного легче, и другие женщины тоже: возможно, они могли лучше противостоять порошку… и тогда, может, у нас есть шанс.
Прости, Валиана. Никого нельзя заставлять проявлять подобную храбрость.
– Думаешь, ты тут в безопасности, Тужан? – прокричал я сквозь прорезь. – Ты поступил глупо, запершись в одной камере с плащеносцем.
Тужан захохотал.
– С ней-то? Знаешь, шкурник, когда я впервые услышал, что король стал набирать в ряды странствующих магистратов баб, то подумал, что это какая-то шутка. Есть причины, по которым бабы никогда не станут рыцарями, шкурник.
– Есть причины, по которым рыцари никогда не станут плащеносцами, – ответил я. Посмотрел на Валиану, надеясь, что удастся перехватить ее взгляд, но она лишь бормотала что-то и трясла головой снова и снова. – Это страшно, – крикнул я ей. – Все равно что стоять на утесе и смотреть в пропасть, а потом сообразить, что потерял равновесие и…
– Ты теряешь время, шкурник, – прервал меня Тужан. – В первый раз, когда мы испробовали порошок на мальчишке, я немного просыпал себе на кожу и потом орал и бегал, как сумасшедший.
Уф, стоявший рядом, хохотнул.
Похоже, ты не так уж крут, а?
Закрой пасть, пес, – сказал Тужан. – Когда мы проведем в Рижу праведную чистку, ты будешь болтаться на виселице рядом с герцогом.
– Висеть радом с герцогом? Большая честь для меня, а?
– Валиана, – продолжил я. – Вдохнуть пыль – все равно что впустить ад в свое сердце, я это знаю. Ужасно! Большинство людей не способны с этим справиться. Но за большинством людей не гоняются армии по всей северной Тристии, чтобы убить их, как они гонялись за тобой. Большинство людей никогда не брали в руки клинок, не дрались с солдатами в два раза крупнее них и в десять раз опытнее, как это делала ты.
– Я сломаю мальчишке шею! – выкрикнул Тужан.
– Тогда получишь кинжалом в сердце, умник, а? – сказал Уф.
Тужан прижал Томмера еще крепче. Мальчик немного повернул голову, и теперь на меня смотрели три пары глаз.
– Валиана, – сказал я успокаивающим, насколько возможно, голосом. – Многие бы просто скорчились на полу и не стали бороться с пылью, но им никогда и не говорили, что вся их предыдущая жизнь – одна сплошная ложь. Они не узнавали, что оказались совсем не теми, кем себя считали. Они не восставали против целого мира, как это сделала ты.
Я давил на решетку, пытаясь просунуть руку сквозь прорези.
– Валиана, ты справилась с большим количеством страхов, чем любой живущий на земле. Тебя не остановит какая-то пыль, созданная кучкой трусов, которые так боятся этого мира, что вынуждены скрывать лица за масками. Ты не такая. И раньше ты такой не была, и уж тем более не станешь теперь.
Тужан быстро повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Когда он обернулся ко мне, то даже сквозь ткань, закрывавшую рот и нос, я смог разглядеть отвратительную ухмылку.
– Хорошая мысль, шкурник: думаешь, что смог бы уговорить ее проявить отвагу, словно ты какой-то жалкий уличный священник? Должен признаться, меня тронуло, когда ты пытался уболтать меня у двери. «Когда вы были ребенком, вы же мечтали стать героем». Отлично сказано, шкурник, но, к сожалению, ни тогда, ни сейчас твои слова ни на что не повлияли. Боюсь, в жизни всё бывает не так. – Он наклонился и поднял с пола клинок. – Скоро сюда придут мои друзья.
Я пропустил его слова мимо ушей.
– Валаиана, пришло время, – твердо сказал я. – Ты говорила, что хочешь, чтобы твоя жизнь имела смысл. Так сделай это сейчас. Время пришло. Встань и убей этого сукиного сына ради меня.
Она взглянула на меня – рот ее перекосился от страха, словно моя просьба казалась намного хуже того, что она увидела под воздействием пыли. Но медленно, очень медленно она заставила себя встать и потянулась за клинком.
Тужан услышал скрип ее плаща и обернулся, и в этот миг я метнул нож. Мне повезло: клинок попал рыцарю в плечо, он вскрикнул и отпустил Томмера. Я достал второй, но, прежде чем успел его метнуть, рыцарь схватил Валиану за воротник и бросил ее к железной стене. Она отскочила к двери, на миг коснувшись пальцами моей руки. Ее колотило.
– У тебя получится, – прошептал я. – Бояться нечего, но…
Она поглядела на меня сквозь прорези в двери. Дрожащие губы вымолвили:
– Помолчи, Фалькио.
Она оперлась рукой о стену, восстановив равновесие, а потом повернулась к Тужану.
– С-сдавайся!
Тужан рассмеялся.
– Хочешь потанцевать со мной, девчонка?
Он поднял острие шпаги и сделал выпад ей в лицо – она отшатнулась к двери. Тут же выпрямила спину и шагнула в центр камеры. Клинок ее дрожал, но она держала его перед собой. Я хотел метнуть еще один нож, однако Тужан принялся ходить вокруг Валианы так, чтобы она все время стояла между нами.
Валиана сделала выпад, целясь Тужану в грудь: рука ее тряслась так сильно, что клинок комично выписывал волны в воздухе. Рыцарь переступил с ноги на ногу, слегка отодвинулся и злобно ухмыльнулся, потому что она промахнулась, но Валиана не собиралась останавливаться. Она продолжала атаковать его, пытаясь обойти защиту, и целилась в живот, шею, ноги. Когда Тужан нападал, она не пыталась парировать удар, положившись на защитные пластины, вшитые в плащ. Я порадовался тому, что она не видела Пэррика, пронзенного сквозь плащ… Пластины, несомненно, защищали ее, но Тужан был крупнее и намного сильнее, и клинок в его руке – тяжелее. Он обрушил палаш на ее плечо, затем ударил по ребрам, каждый раз заставляя меня зажмуриваться от страха.
Тысяча чертей, ты так долго не продержишься. Заставь его двигаться, девочка!
Валиана дралась как могла, но каждый раз, когда она пыталась подставить рыцаря под удар моего ножа, он делал широкий замах – это заставляло девушку передвинуться, чтобы не упасть и отпарировать удар.
– Ты умрешь, девчонка! – сказал Тужан, в который раз сбивая ее клинок с линии. – И как ты себя чувствуешь, зная это?
Она снова приняла защитную позицию.
– Чувствую… облегчение.
Он засмеялся.
– В этом вся история Тристии: глупая девчонка, брошенное отродье безвестных крестьян, представляет себя великим воином. У тебя хоть имя есть, девчонка? – Он поднял клинок и нанес страшный удар по шее наискосок.
Она успела вовремя отбить его, но Тужан отвел клинок и без труда ударил ее по ребрам.
– Я знаю, – радостно сказал он. – Я дам тебе имя! Будем звать тебя Стерва? Или Потаскуха? Может, Шлюха? Больше всего мне нравится Шлюха.
Почти лениво он размахивал клинком вперед и назад по широкой дуге, оттесняя Валиану к железной стене. Он даже не вспотел, а ее силы были уже на исходе.
– Знаешь, – сказал рыцарь, словно всерьез размышлял о сказанном, – Шлюха – слишком короткое слово для настоящего имени. Давай мы тебя будем звать Мертвая шлюха. Так же лучше? Звучит солиднее, не считаешь?
Тужан еще дважды махнул клинком – теперь он двигался быстрее, – ударил по ногам, затем в бок. И я услышал, как треснуло ребро.
Валиана отступила. В любую секунду она могла умереть.
– Прекрати! – крикнул я рыцарю. – Прошу тебя, остановись. Не делай этого.
Тужан оставил меня без внимания: он уже горел праведным гневом и наступал на Валиану.
– Вы правы лишь в одном, сэр рыцарь, – сказала Валиана, дрожа, но держась на ногах. – Это и есть история Тристии, которую рассказывают в подземном чреве отвратительного дворца, стоящего в сердце самого порочного города в мире. Это история рыцаря, бесчестного и трусливого, который готов убить маленького мальчика, чтобы удовлетворить свои грязные желания, захватив власть.
– Молчи, Мертвая шлюха. Я не какой-то там крестьянский сын, на которого ты можешь мычать. Я – рыцарь Тристии.
– Так и есть, – сказала она, пытаясь удержаться на ногах и едва не роняя клинок. – А я… Я – Валиана валь Монд, глупая крестьянка и плащеносец в одно и то же время. – Она сжала в руке оружие. – Я – мертвая шлюха, которая собирается тебя убить.
Она подняла клинок и сделала выпад, целясь ему в живот. Он отбился и ударил ей в грудь.
Быстр, подумал я, он слишком быстр для нее – девушка не успевает парировать. Но Валиана даже и не пыталась, позволив его клинку ударить ее еще раз в грудь слева. Сломалась защитная пластина – могу поклясться, я услышал, как рвется кожа плаща, а затем послышался тошнотворный влажный звук…