– Нера? – позвал я.
– Я здесь, шкурник, – ответила она. – Ты дал мне начало прекрасной истории, но теперь мне нужно придумать аккомпанемент.
– Который час? – спросил я.
– Поздний, – отозвалась Дариана; сидя на полу, она водила по клинку точильным камнем. – До рассвета часа два осталось. Никто даже не подумал зажечь для нас факелы. Боюсь, что тебя и твоих плащеносцев здесь любят так же сильно, как и прежде.
Я вгляделся во тьму, пытаясь найти Кеста, и заметил лишь смутные очертания в другом конце коридора. На какой-то миг мне даже показалось, что он снова светится красным, словно стоит у камина, но потом все погрузилось во тьму.
– Может, хватит? – спросил Брасти, сидя в нескольких шагах справа от меня. – Определись уже, черт возьми, хочешь ты снова стать святым клинков или нет.
– Это не в моих силах, – спокойно отозвался тот.
– Твоя рука, – я поднял голову с колен Эталии и тут же пожалел об этом, – она…
Тень Кеста кивнула.
– Лекарь обработал ее какой-то кислотой, чтобы рана не воспалилась, и наложил повязку, чтобы я не истек кровью. Боль… неимоверная.
И снова красная вспышка озарила темноту зала.
Брасти кашлянул.
– Так вот, как я и говорил, знаешь, что смешно?
– Погоди, – сказал я. – Сколько мы уже тут прождали?
– Несколько часов, – ответил Кест. – Герцоги совещаются с тех пор, как закончилась битва. Около часа назад сюда приходил слуга, чтобы «напомнить нам», чтобы мы оставались здесь.
– Совет герцогов проводится в соответствии с очень строгим протоколом, – объяснила Валиана. Ее глубокий голос прозвучал из тени в другом конце зала.
– Где Алина?
– Она там, с ними.
Я начал вставать, но Кест вышел из тени и остановил меня.
– Они заверили меня, что не причинят ей зла, какое бы решение ни приняли. Я как мог постарался объяснить им, что произойдет, если хоть волос упадет с ее головы.
– Мы должны быть рядом с ней, – сказал я и услышал тихие шаги Валианы.
– Они не причинят ей вреда, Фалькио. Я изучала протокол проведения Совета и могу заверить тебя, что правила ясны и безопасность всех участников гарантируется. Процесс очень сложный: даже если бы ты туда и вошел, то сомневаюсь, что ты хоть что-нибудь понял бы.
По ее словам выходило, что я настолько глуп, что не смогу разобраться в государственных делах, – но я постарался на это не обижаться.
– Тогда ты сама должна находиться рядом с ней, раз уж так хорошо всё понимаешь. Могла бы позаботиться о ее интересах.
– Я не герцогиня, Фалькио. Даже не благородная дама – я вообще никто.
– Ты не хуже любого герцога и герцогини, пташка. Даже лучше – если судить по тому, что я видела, – возразила Дариана, и в этом я мог с ней согласиться. – Никто? Да ты, может быть, вообще самая благородная из всего этого жалкого собрания.
– Послушайте, – взмолился Брасти. – Может, хоть кто-то спросит, что мне кажется смешным?
Я повернулся туда, где он сидел по другую сторону зала, и сказал:
– Ладно, Брасти. И что же тебе кажется таким невероятно смешным?
– Этот замок.
– Замок кажется тебе смешным? – переспросил Кест.
– Ну, вообще-то, не сам замок, а вот эта паутина повсюду.
– Не понял, – сказал я. Я не издевался над ним, просто действительно не понял, что в этом смешного.
Брасти встал и раскинул руки.
– Вы только поглядите на это место. Это же замок Арамор, ради всего святого. Это же средоточие власти в Тристии – и это место больше пяти лет простояло в запустении. Герцоги свергли короля, а потом бросили замок. И никто сюда не входил до сегодняшнего дня.
– Он должен был оставаться пустым, – ответила Валиана, словно причина казалось ей очевидной. – Если бы кто-то из герцогов вошел сюда, то это расценили бы как объявление войны всем остальным.
– Знаю, но в этом и суть, понимаете? Арамор – самый защищенный замок во всей Тристии. Его можно запросто защитить с… Сколько понадобится человек, Кест?
– Пятьдесят воинов, – ответил тот.
– Пятьдесят воинов. Нужно лишь пятьдесят человек и припасы, чтобы целый год выдерживать осаду.
– И к чему ты клонишь? – спросил я.
– Просто говорю, что вместо того, чтобы плести интриги, Трин могла бы прийти сюда вместе с рыцарями и объявить себя королевой. Удивляюсь, что какой-нибудь козопас до сих пор не пришел сюда с сорока девятью приятелями и не объявил себя императором!
Сам того не желая, я вдруг представил, как крестьяне из постоялого двора «На краю мира» сидят за столом с кружкой эля и рассуждают, как стать правителями страны. Король Джост. Я не смог сдержаться и расхохотался.
– Не уверен, что это так уж смешно, – заметил Кест.
– Не смешно, – сказал я, держась за бока и пытаясь сдержать смех, от которого живот даже заболел. – Просто думаю, что в следующий раз, когда у нас начнутся проблемы с правителем, я пойду в ближайшую деревню, выберу любого мужчину или женщину, кто может написать свое имя, приведу сюда и короную на царство.
Остальные тоже начали смеяться; весь следующий час мы рассуждали о пользе случайного выбора монарха, пока огромная двойная дверь, ведущая в тронный зал, не открылась, и оттуда не вышел слуга. Он указал на Кеста с Брасти, а потом и на меня.
– Герцоги желают видеть вас троих, – важно произнес он. – Остальным приказано ждать здесь.
Я сжал руку Эталии и встал.
– Идемте, – сказал я остальным.
Валиана не двинулась с места – я крепко взял ее за руку и повел за собой.
– Присутствие этой девицы не требуется, – начал слуга.
– Я его требую, – ответил я, и все вместе мы вошли в тронный зал.
Герцоги сидели вокруг длинного обеденного стола, стоявшего на благоразумном расстоянии от трона. Прошло больше пяти лет с тех пор, как я переходил порог тронного зала в замке Арамор, и, как ни странно, он показался мне меньше, чем я его помнил: место, являвшееся символом королевской власти, выглядело намного скромнее, чем тронные залы во дворцах герцогов.
Герцоги ужинали, перед большинством из них стояли тарелки с едой. Вокруг толпились слуги в разноцветных ливреях, прислуживавшие своим господам и подливавшие вино в кубки.
Герцоги привезли с собой намного больше слуг, чем стражи. Казалось бы, это не должно было меня шокировать и тем не менее сильно удивило.
Алина сидела в стороне от стола, у нее на коленях стояла тарелка с едой, к которой она почти не прикоснулась. Сами герцоги, увлеченные пиром, даже не обратили внимания на нас четверых.
– А для нас что-нибудь осталось? – по-простецки спросил Брасти.
Валиана, стоявшая рядом со мной, напряглась; видимо, как и я, ждала гневной отповеди от кого-то из герцогов или их слуг: в конце концов, знать не ест в компании простолюдинов. Но, к моему удивлению, Мейллард Пертинский прорычал:
– Осталось несколько пулярок. Они, конечно, сухие, и за их происхождение я тоже не поручусь, но лучше уж поесть, чем стоять там как болваны.
Его слова повергли остальных в шок, что меня несколько утешило, но спустя мгновение герцог Джиллард жестом приказал слугам принести тарелки и поставить стулья на дальнем конце стола. Никто из нас не знал, что делать, поэтому я сел за стол, остальные присоединились ко мне.
Когда мне на тарелку положили куриную ножку, я чуть не потерял сознание от ее аромата. Не помню, когда я ел последний раз, тем более за накрытым столом. Какой бы жесткой пулярка ни казалась герцогу Мейлларду, я счел ее мясо самым сочным и нежным из всего, что мне приходилось когда-либо пробовать. Справа от меня поставили серебряный кубок и налили в него вина.
– Могу ли я попросить у вас воды? – спросил я у слуги.
Мне не стоило сейчас пить: я был измучен и нездоров, а нам предстояло опасное дело.
Брасти же ни о чем не беспокоился.
– Совсем неплохо, – заметил он, ставя на стол опустевший кубок и знаком подзывая слугу, чтобы он подлил еще вина. – Нам следует чаще устраивать подобное – ну, знаете, решать проблемы за ужином, как подобает благородным сеньорам.
– Помалкивай, Брасти, – сказал Кест.
Тут встал герцог Мейллард.
– Итак, милорды, продолжим заседание Совета герцогов. Примите во внимание, что мы договорились провести совет несмотря на то, что на нем не присутствуют представители герцогств Орисона, Лута и Арамора, а также герцогиня Херворская.
Герцогиня Херворская?
– Э-э, простите меня, – сказал я. – Но…
Мейллард поднял руку.
– Во-первых, шкурник, ты будешь говорить лишь в том случае, если тебе даст слово глава Совета, то есть я. Во-вторых, отвечая на не заданный тобой вопрос, скажу, что, несмотря на нынешние разногласия, Трин все еще является законной герцогиней Херворской.
– Тогда можно мне слово?
– Тысяча чертей. Ладно. Что же ты хочешь нам сказать?
Я встал.
– Во-первых, я бы хотел сказать, что пулярка восхитительна.
– Принято во внимание. Перейдем…
– Во-вторых, моему другу Брасти нужно еще подлить вина.
Гадьермо, железный герцог Домариса, ударил кулаком по столу.
– Это Совет герцогов, а не деревенская свадьба. Думаешь, это шутка, шкурник?
– Вполне возможно. Несколько часов назад большинство из вас прятались за воротами замка, боясь, что ваши же люди вас перебьют, а Шуран готовился захватить власть в королевстве. Вы же сами, герцог Гадьермо, сдались войску Трин после… Сколько вы с ней воевали? Неделю?
– Там…
– Тишина! – воскликнул Брасти, передразнивая главу Совета. – Вам слова не давали!
– Ты же понимаешь, что у них больше народу, да к тому же мы ранены? – спросил меня Кест.
Но я обратился к аристократам, сидевшим вокруг стола:
– Страна находится на грани гражданской войны, потому что вы не только толкнули крестьян на путь восстания, но и позволили своим рыцарям стать изменниками.
– И ты решил открыть нам глаза? – прорычал Мейллард.
– А кто еще это сделает? Только мы вчетвером, а также остальные, отдавшие свои жизни, и все это несмотря на то, что многие из вас последние пять лет пытались нас уничтожить. О да! Мы справились с вашими врагами и сохранили вам жизнь, а теперь вы сидите здесь и решаете, что делать дальше со страной, в то время как наследница короля торчит в углу, как провинившаяся школьница. Да, ваша светлость, вполне возможно, что все это глупая ш