Впрочем, беседа с необычным человеком несколько развеяла недовольство нойды. Может, и не подшутил над ним бог шаманов…
– Будь гостем, ведун, – повел рукой Ворошила. – Жена, накрывай на стол!
– В общем, завелось у нас в дальнем овраге что-то скверное, – неторопливо рассказывал Ворошила.
Уха была съедена, вкусно тянуло доспевающими пирогами. Нойда и пастух сидели за столом. Жена пастуха крутилась у печи, неприкрыто подслушивая беседу. Младший брат Ворошилы вскоре ушел, вместо него явился беловолосый худой подросток. Заглянул в избу, увидел чужака и хотел выйти, но пастух его заметил и замахал руками – дескать, иди сюда! Тогда парнишка проскользнул в избу и присел на краю лавки у двери, с простодушным любопытством рассматривая диковинного гостя.
«Тут, похоже, прежде лопарей не видали, – думал про себя нойда. – Ишь, совсем не боятся меня… Ну, это дело поправимое…»
– Началось все в начале лета, – рассказывал хозяин. – На дальнем выгоне пропала корова…
– Да медведь унес, – неожиданно подал голос подросток. – Что мудрить?
Ворошила свел брови:
– Тебе, Морока, кто слово давал?
– Молчу, молчу, – буркнул парень.
– Знаешь, как люди-то говорят? – ядовито подала голос от печи хозяйка. – Промолчишь – за умного сойдешь!
На это подросток и вовсе не ответил.
Нойда сидел неподвижно, опустив веки. Казалось, он и не смотрит по сторонам, и едва слушает. Впрочем, он видел куда больше, чем казалось.
Чем так встревожен пастух – явно знающий, уважаемый в селении человек? Не потеря же коровы вселила тщательно скрываемый страх?
Почему его жена полна злости на белобрысого? И кто им этот недоросль? Ведь явно не сын. И пастух, и его статная супруга казались людьми иной породы, чем тощий светлоглазый длинноносый парнишка…
– Я сперва подумал, Морока не уследил. Ему бы все на дудочке играть…
Ворошила бросил грозный взгляд на подростка. Тот еще ниже опустил голову.
– Морока? – нойда внимательно поглядел на тощего парня.
– Да, подпасок мой, сирота. Взял в семью, так уже об этом пожалел. Почудилось, что у него дар, – а он ни на что не годен…
– Коровы любят, как я на дуде играю, – обиженно возразил подросток.
– Ага, любят. Пока ты там дудел, обо всем позабыв, они и разбежались!
Ворошила вновь повернулся к нойде.
– Всыпали как следует, чтобы долго еще сесть не мог! И что думаешь, колдун, помогло? Вскоре и вторая корова пропала! На том же самом дальнем выгоне!
Отодвинулась пестрая занавеска, и с женской половины избы выглянула нарядная румяная девица. «Зачем нарядилась, вроде праздника нет», – мельком удивился шаман, окинув быстрым взглядом бусы, ленты и рубаху с яркой вышивкой.
– Ух ты! Ведун! – сладко пропела она, стреляя по сторонам глазами. – Погадаешь мне на суженого?
Ворошила гневно свел брови и рявкнул:
– Куда лезешь в беседу мужей?!
– Кыш, Нежка! – мать быстро выпихнула дочку обратно, опасливо взглянув на нойду.
Саами лишь усмехнулся. Он уже давно странствовал в словенских землях и хорошо изучил обычаи. Здесь не то, что на Севере, – не было заведено предлагать важному гостью дочь или жену. В землях вожан или ильменских словен дочку скорее спрятали бы от него, чтобы не польстился. Колдуну-то как откажешь?
Видно, ждут в гости кого-то… Может, жениха?
– Вторая корова пропала, на том же самом месте, – повторил пастух. – Опять растяпа на дуде заигрался и корову проспал. Пошли в лес, скотину искать. Что ж, нашли… неподалеку, в овраге. Одни кости обглоданные.
Жена пастуха внезапно всхлипнула. Нойда аж вздрогнул от неожиданности.
– Рожки да ножки остались! – плачущим голосом завела она. – Лучшие наши коровушки, кормилицы!
– Медведь это, говорю, – шепотом повторил Морока со своей лавки.
– А почему не волки? – спросил нойда, покосившись на парня.
– Следы там были медвежьи, – буркнул Ворошила. – Волки у нас тут летом не ходят.
Запустил руку в бороду и умолк.
Вернулась хозяйка, выставила на стол пышущий жаром пирог:
– С боровичками!
Нойда невольно вздохнул. Еще и с грибами! Саами грибов не ели, считали их оленьей пищей. Но как откажешься? Смертельная обида для хозяйки. Да и вообще словенская еда, хоть и сытная, ему не нравилась. Зачем, к примеру, словене портят муку, выпекая из нее пироги, когда можно приготовить вкуснейшую болтушку на молоке, рыбе и клюкве?
«Может, просто встать и уйти?» Да, невежливо. А вежливо приглашать прославленного шамана из-за двух коров? Его, сражавшегося с богами!
– Если уже нашли коровьи кости, зачем вам я? – холодно спросил он пастуха. – Медведя искать? Сами не справитесь?
Ворошила вздохнул.
– Да потому что… Выйди-ка, Морока! И ты, Нежка, брысь, хватит уши греть!
Подросток шустро выскочил за дверь. Нойда отметил, каким недобрым взглядом проводила его хозяйка.
– Может, медведь, а может, и нет, – понизив голос, заговорил пастух. – Ладно, следы были медвежьи… Но звери так себя не ведут.
– О чем ты?
– Завтра выгон покажу. Он у самого леса, считай на опушке, но его издалека видать. На реке всегда кто-то есть. Люди видели стадо, слыхали, как подпасок на дудочке играет, – но никто не видел зверя.
– Значит, коровы сами в лес ушли? – предположил нойда.
– Именно! Там на косогоре сосны, песочек, мы следы быстро нашли. Вот корова от стада отбилась, взобралась на холм, да и пошла, и пошла – на опушку, через ручей, в лесок, да к ельнику, да в овраг… Там ее медведь и ждал.
– Гм-м…
Нойда кинул в рот терпкий травяной шарик, какие любил жевать для быстроты мыслей.
– Обе коровы, что ли, в овраг ушли?
– Именно! Сперва одна, а потом за ней, будто по нитке – и вторая!
– А пастушок ваш чем занят был? Смотрел, как скотина в лес сбегает?
Лицо пастуха исказилось от гнева.
– Да бормочет что-то, дурачина лупоглазая! Дескать, сам не понимает, что́ ему глаза отвело… Небось заигрался, теперь врет…
– Хватит ходить вокруг да около, – произнес саами. – Ты тоже думаешь – не в медведе дело…
За занавеской затихло сопение хозяйки.
– Ну и что я думаю? – мрачно спросил Ворошила. – Скажи, ведун.
– Ты думаешь, что скотину твою нарочно заворожили и завели зверю в пасть. И ты зря бранишь подпаска. Ему в самом деле отвели глаза – потому он и не видел, как уходит корова…
Ворошила почесал бороду.
– Эх, правильно мне про тебя сказали, что ты под землю на аршин смотреть умеешь… Вишь в чем дело, ведун, – обе коровы были мои. Так совпало или… Я вот думаю: может, я лешего ненароком обидел? А то и кого похуже…
– Кого – похуже?
– Да что гадать? – вспылил пастух. – Я ведун, что ли? Сам небось знаешь, на опушке леший добрый, а в овражистом ельнике – уж точно нет! Что там за тварь в лесу моих коров жрет? Может, сперва коров, а потом…
– Это сразу ясно было, – хмыкнул нойда. – Ты не за коров, за себя боишься.
– Боюсь, – мужчина бросил взгляд на пеструю занавеску. – И за себя, и за жену с дочкой… Даже за дурака этого белоглазого… Не знаю, что и думать, ведун! Ты верно сказал, я немного смыслю в ворожбе. Без этого со скотом нельзя. И слова тайные знаю, и заблудившуюся скотину позвать из леса могу. А уж кнута моего они слушаются, как твои зверушки невидимые – звонкого бубна…
«Ого, сайво моих увидеть сумел!» – невольно восхитился нойда.
– Так вот. Я как в лес туда за коровами пошел, то в какой-то миг… будто ослеп. Будто мешок на голову накинули! Вот тут я и понял: ведун нужен. И сильный, посильнее меня!
– Мужу тебя уж так расхваливали, лопарь, – с поклоном произнесла хозяйка. – Дескать, тебя всякая нечисть боится. Глянул бы, кто там в овраге…
– Ну, согласен? – Ворошила протянул широкую ладонь.
«Это еще не все», – шепнул нойде внутренний голос.
– Хозяюшка, пироги твои уж очень вкусны. Принеси воды напиться, – попросил он.
Подождал, пока женщина выйдет, и шепотом спросил:
– О чем еще промолчал?
– Пойдешь в сенник ночевать, на ворота его посмотри, – прошептал в ответ пастух.
Вернулась хозяйка с ковшом. Нойда напился и призадумался.
«Не раздобуду я в этой деревне ни прибытка, ни доброй славы, – размышлял он. – А вот неприятностей тут, похоже, боги мне приготовили целый мешок…»
– Ладно, – после непродолжительного молчания сказал он. – Погляжу, кто там ваших коров в овраг сманивает. Если нечисть или злой колдун – прогоню. С медведем сами разберетесь.
Хозяева принялись жарко благодарить, обещая награду. На лице пастуха читалось огромное облегчение, однако его жена как будто осталась не вполне довольна. За ее спиной нойда увидел, как из-за занавеси вновь выглянула нарядная девица и уставилась на него долгим, зовущим взглядом.
«Она тоже что-то хочет мне сказать, – подумал саами. – Скоро явится с вопрошанием… Нынче ночью и явится».
Но вслух лишь поблагодарил хозяйку и принялся за пироги.
От вежливого предложения заночевать в избе нойда отказался. Впрочем, хозяева не очень-то и настаивали. Ворошила предложил сенник – там, дескать, и свежо, и крыша над головой, если дождик. Нойда согласился. А когда, проводив его, хозяева ушли, принялся разглядывать ворота.
Одна створка, вся в длинных глубоких бороздах, висела криво – словно кто-то пытался сорвать ее снаружи, чтобы войти.
Вопреки ожиданиям, ночью Безымянного нойду никто не побеспокоил. Сторожа-сайво, тщательно размещенные везде, откуда только можно было подкрасться, даже не пискнули.
Проснувшись утром, он сразу начал собираться. Сперва на разведку, а там – как пойдет.
Первым делом достал из большой сумки верного помощника, небесную лодку. Этот бубен – удлиненный, чуть выпуклый с тылу, густо покрытый рисунками, – был у него вторым. Первый погиб от руки друга-предателя, ярла Арнгрима. Боги жестоко отплатили нурману за кощунство.
Второй бубен нойда неспешно и тщательно изготовил сам, бережно переселив всех сайво в новое обиталище. За годы странствий духов скопилось немало. Иные, честно сказать, не пристали «доброму помощнику». Например, Ялмах-росомаха, свирепый и яростный дух битвы, которого нойда встретил и подчинил своей воле в чащобах Великого Леса. Или тот же Вархо – бывший друг, бывший равк…