– Народ взял имя своего волшебного зелья? – удивилась Кайя.
Гейда, откинув голову, расхохоталась.
– Вот уж не знаю, дочь Чайки! Сами они утверждают, что их имя означает «дети солнца».
– Я не люблю сурян, – нахмурилась Кайя. – Когда сихиртя бродили, не зная, куда прибиться, суряне обижали нас, гнали от своих погостов!
– Люди как люди, – махнула рукой гейда. – Такие же, как мы, только повыше ростом да живут у реки. Думаю, они дальние родичи саами, потому что еще не разучились понимать наш язык – речь первых людей.
– А что такое сура?
Гейда, лукаво прищурившись, погрозила воспитаннице.
– Вижу я, чего тебе хочется! Даже не думай! Это опасное питье, дева. Суряне варят зелье по осени в великой тайне. Всю зиму они держат его в бочках во льду, а весной привозят на торг и обменивают на меха. Ох, что тогда начинается в погостах! Помню, глупые мужи моего племени оставляли сети и силки, грузили на сани огромные связки зимних шкур и устремлялись в далекий путь лишь ради того, чтобы раздобыть суру. Они не понимали, что для таких, как они, снадобье оборачивалось ядом…
– Зачем же они пили отраву? – Кайя с удвоенным любопытством и понятной опаской уставилась на баклажку. – Неужели она настолько вкусна?
– Сура – колдовской напиток. Она делает обычных людей подобными нам, шаманам, – объяснила гейда. – Сура отпускает души в полет. Словно потерявшиеся в бурю перелетные гуси, души упившихся мечутся в тучах, встречая предков, богов, диких сайво… Они видят прошлое и будущее, словно самые сильные из нойд… Но недолго простаки радуются мнимому могуществу! Когда кончается действие зелья, они просыпаются – жалкие, больные, желающие лишь одного: снова испытать чувство власти над мирами! Некоторые совсем теряют себя, перестают охотиться, ловить рыбу, есть, пить…
Кайя слушала наставницу как зачарованная.
– А сами суряне? Они ведь исправно ловят рыбу, бьют зверя. Разве волшебное зелье не уносит их в полет по мирам?
Гейда отрицательно покачала головой.
– Суряне хитры и богаты. Они живут не в вежах, а в удобных, просторных избах. И при этом – слепы, словно новорожденные щенки…
– Как это?
– Они не видят духов. Сура лишь веселит их, но крыльев душе не дарит. Поэтому все саами и сихиртя в их глазах – могучие колдуны.
– Как можно не видеть духов? – поразилась Кайя.
– Я тоже сперва не верила. Но потом как-то последила за сурянами, когда они устроили большой обмен на берегу. Мы, саами, прибывали на торг целыми семьями, и каждый род – со своими предками и духами. Предкам ведь тоже любопытно взглянуть! Многие взяли с собой домашних сайво. Старая гейда, моя родственница, шла, опираясь на спину своего зверя-супруга, снежного медведя… А суряне не видели! Они не приветствовали наших предков, не почтили сайво и даже не испугались медведя… Впрочем, завершая обмен, они плеснули немного суры духу реки. Но вовсе не в ту сторону, где он сидел в осоке вместе со всем своим семейством, ожидая приношения.
Кайя слушала, широко распахнув глаза.
– Должно быть, сурянам очень одиноко и тоскливо в пустом мире, где они одни и нет никаких сайво… – сказала она. – Может, поэтому они шастают на своих больших лодках вверх-вниз по Винье? Что-то ищут, а что – и сами не знают?
– Кто их разберет…
– А может, – Кайя даже привстала от волнения, – того-то ради они и придумали это страшное зелье?! Чтобы отдирать с его помощью свои приросшие к костям души и отпускать их в полет?
Гейда одобрительно кивнула.
– Правда или нет – мне нравится, какими тропами ходят твои мысли…
Кэрр снова приложилась к баклажке. Ее лицо пошло красными пятнами, глаза заблестели.
Полыхнуло пламя костра, за пределами освещенного круга разом сгустилась тьма.
– Акка, тебе-то это зелье зачем?
Гейда зубасто улыбнулась.
– Всякий яд – это и могущественное лечебное снадобье. Я чувствую, как сура подхватывает мою душу, и та трепещет, словно сеть на ветру! И вот уже я на спине могучего оленя, готового унести меня выше звезд! Просто в отличие от глупых мужей моего племени – я знаю, когда остановиться…
И гейда запрокинула голову, делая большой глоток.
Вскоре она уже раскачивалась, закатив глаза, то бормоча, то напевая, то вскрикивая, то прогоняя кого-то, то умоляя оставить ее… Кайя сидела как мышь, наблюдая за борьбой наставницы с дикими сайво. Не пора ли уйти? Или гейда ее не отпускала?
Вдруг странный звук донесся со стороны моря. Звериный вой? Нечеловеческий крик?..
Кайя подскочила на месте. Гейда перестала раскачиваться и бормотать. С лица, прежде багрового, отхлынула кровь.
– Супруг мой…
Кэрр потянулась было к баклажке, но, спохватившись, решительно отложила ее.
– Он идет меня навестить! Не зря я лакомство приготовила…
Она метнулась к котлу, надкусила палец, брызнула кровью в варево.
– Всякий раз дрожу, как слышу его голос, – призналась она. – Но не отозваться нельзя! Морскому мужу надо угождать…
– А как? – осмелилась спросить Кайя.
– Так же, как земному, хе-хе! Я готовлю ему угощение, песни ему пою… Ко мне он приходит только в человеческом обличье – потому что любит меня. Хотя сперва пытался убить. Но не смог – и пришлось жениться…
Гейда посмотрела в темноту, где вдалеке едва слышно шумел прибой.
– Сперва он являлся во сне и мучил меня. Я убивала его во сне каждую ночь – но на следующую он возвращался и вновь овладевал мной… Сколько раз я мечтала – вот бы встретить его во плоти! Убить по-настоящему, чтобы не вернулся!
Потом мы встречались в море. На каменной луде, что обнажалась в отлив. Там было холодно… так холодно…
Гейда содрогнулась.
– Зачем же он мучил, если выбрал тебя? – робко спросила Кайя.
– А, – махнула рукой гейда. – Дело обычное – мужи всегда мучают тех, кого любят… Да и жены тоже. Нет большой разницы между любовью и ненавистью…
– Какая же любовь, если мучить?
– Именно это и есть любовь.
Кэрр с жалостью поглядела на ученицу, которая не понимала ни слова из ее речей, и снисходительно объяснила:
– Дева, это были испытания. Когда я выдержала все, морской муж сам пришел сюда, к моей веже… И лишь после этого я стала той, кого все знают как великую гейду.
– Я, кажется, поняла, – прошептала Кайя. – Женщины так становятся шаманками?
– Именно!
– А мужи? Лемми рассказывал, мужей терзают дикие сайво…
– Да. Мужчин духи трех миров разрывают на части. Женщину делает шаманкой грозный дух, ее сайво-муж, которого она одолеет.
– Одолеет?
– Когда сайво вступает с живой женщиной в брак, сперва он пытается сожрать ее или подчинить, чтобы она кормила его чужими душами… Но если ему это не удалось, тогда уже она владеет им – до тех пор, пока длится их связь. Тогда он будет служить ей. Пока не найдется кто-то посильнее…
Кайя глядела округлившимися глазами.
– Чему дивишься? – ядовито спросила гейда. – Разве у людей не то же самое?
– Я не знаю…
– Ах, дева! Меж людьми все точно так же.
Кайя снова задумалась и спросила:
– А если сайво-муж не захочет тебе служить?
– Он умрет, – гейда оскалилась, словно волчица. – Как и мужчина.
Странный вой с моря раздался снова. Заметно громче и ближе…
– Он… идет сюда?
– Да. Скоро явится. – Кэрр поспешно поднялась на ноги. – Все, ты больше не нужна. Быстро в вежу, да заложи дверь покрепче! И ни под каким видом не суйся наружу!
Кайя вскочила, со страхом и любопытством косясь в сторону моря. Раньше она беспрекословно отправилась бы спать, как всегда, когда гейда оставалась камлать возле костра. В такие ночи Кайя спала почему-то особенно крепко…
Однако нынче – она это чувствовала – что-то изменилось.
Кайя и раньше знала, что кроме рыб и зверей Змеево море населено великим множеством страшных духов. Наставница рассказывала о них, а некоторых и показывала. Но сегодня она, Кайя, впервые обратилась к духам моря сама. И один ее даже спас…
Каким окажется муж наставницы?
– Акка, – замирая от собственной наглости, спросила Кайя, – а я могу взглянуть на твоего мужа? Хотя бы одним глазком…
Кэрр поглядела на нее долгим взглядом.
– Нет. Это может стать последним, что ты увидишь в жизни.
– Почему?
– Он тебя съест, дева. А ты… ты пока слишком нужна мне. Иди в вежу и закройся поплотнее, я проверю!
Кэрр с тревогой оглянулась в темноту:
– Скорее! Он приближается!
Кайя побежала прятаться в вежу. Но на входе, не удержавшись, обернулась и увидела, как гейда достает из короба великую корону, кланяется ей и торжественно возлагает себе на голову. Становясь кем-то другим, не собой – уже не человеком, но и еще не духом…
Девушка забралась в вежу, прикрыла за собой низкую, обитую шкурами дверь. Посидела около нее, прислушиваясь. А потом тихо-тихо, не дыша, чуть подала дверь наружу – и прижалась глазом к щели.
Дыхание пресеклось, словно от удара.
Черный человек стоял у костра, возвышаясь над пламенем. Вот он был настоящий великан – в полтора раза выше гейды. Гладкое смоляное тело блестело, как кожа морского зверя. Голову закрывала причудливая, жуткая маска.
Гейда, в великой короне и крылатой накидке, стояла перед ним на коленях.
Великан, склонившийся было к земной супруге, вдруг поднял голову – и горящими точками глаз уставился прямо на Кайю.
Несомненно, он видел ее! Кайя могла бы поклясться, что зубастая маска ухмыляется. Черная морда, белые клыки…
И тут она узнала мужа наставницы. Это его она видела сегодня в море! Это он, сайво-косатка, вырвал ее из майны и бросил на берег!
В следующий миг гейда, видно, что-то почуяв, тоже повернулась в сторону вежи. Теперь на Кайю смотрели двое: маска морского духа и синие очи великой короны. Смотрели одинаковым, пронзающим насквозь взглядом…
В ужасе Кайя шарахнулась от двери. Забилась в дальний угол, зарылась с головой в шкуры. И все равно ей казалось, что вслед несется нечеловеческий смех.