– Да, он уже учуял нас. Он рядом.
– Что?! Где?!
– Тихо, – шикнул нойда, надвигая на глаза шапку-птицу.
Как только закрылись телесные очи, распахнулись очи души. Теперь нойда мог видеть глазами своих сайво. Да, вот он, Зверь! Изумление, охватившее нойду, было так велико, что он даже не испугался – хотя было чего.
Кто это?! Ничего и никого подобного он прежде не встречал. И что самое удивительное – Зверь точно так же следил за ним через мир духов! Нойда очень отчетливо ощущал его пристальный взгляд.
«Да он и сам меня изучает!»
В телесном мире Зверь в самом деле был совсем близко от тропы. Настолько близко, что странно, почему Кофа его не видел. Конечно, очень многие звери, особенно хищники, умели затаиться так, что и наступишь – не заметишь. Однако этот Зверь не прятался. Он просто стоял и наблюдал.
«Его хозяева совсем рядом, – сообразил нойда. – Отводят глаза…»
Нойда сдвинул шапку на лоб и резко остановился. Сзади на него налетел Кофа.
– Он здесь!
– Кто? Зверь?!
– Да… Прямо перед нами на тропе!
– Где? – замер Кофа. – Не вижу! Ничего не вижу!
Он в самом деле не различал ничего, кроме поворота лесной тропы, исчезающей за деревьями.
Нойда медленно шагнул вперед, вновь опуская на глаза шаманскую шапку. Вновь открылись очи души… Но теперь и они были слепы. Где пути, ведущие в три мира? Где разведчики-сайво?!
Опять повсюду лишь белесое, клубящееся марево…
– Изай! – внезапно выкликнул нойда слово, услышанное во сне.
…И в тот же миг увидел перед собой темный силуэт. И это был не зверь.
– Ну, иди сюда, ведун, коли позвал, – сказал невидимка.
Нойда шагнул вперед и провалился в туман.
Глава 19Радуга над водами
Что это за место? Нойда далеко не впервые отправлялся в мир духов, да и с богами ему приходилось встречаться. Но ничего подобного он еще не видел.
Когда отступили завесы тумана, стало не светлее, а темнее. Сайво притихли, будто попрятались. Темнота была полна шелеста, плеска, бульканья, звуков капели… Впрочем, тьма не была для саами помехой – ни в мире людей, ни в мире духов. Он принялся озираться, пытаясь понять, куда угодил. Туман прибился к земле, теперь нойда стоял в нем по колено, будто в белой дымной реке. Что-то тихо постукивало по голове и плечам. Нойда поднял глаза и увидел над головой мерцающий черный свод. На лицо упала жгуче-холодная капля, затем другая… «Лед? Пещера? – озадаченно спросил он себя. – Что-то не очень похоже на мир духов…»
Прямо перед ним темнота вдруг сгустилась в силуэт и вспыхнула двумя зелеными огнями. Нойда попятился, невольно вскидывая руку… И услышал из потемок тихий смешок. Перед ним стоял щуплый мальчик-подросток. Одежда его немного напоминала мерянскую, но не относилась ни к одному из племен. Глаза мальчика светились зеленым, волосы были странного сероватого цвета. «Да он седой», – понял нойда, и мурашки пробежали у него по спине. Нет, не простой оборотень вышел его встретить…
– Ведун, – протянул мальчик, рассматривая гостя. – Я прежде не видал подобных тебе. Почему ты позвал меня на моем родном языке? Ты знаешь, кто я?
– Нет, – признался нойда. – Пестуном назвал тебя молодой арбуй…
– А, – кивнул мальчик. – Я понял. Он назвал, а ты услышал. Меря – наши дальние родичи. Видно, что-то еще помнят… Так кто ты, ведун?
– Моя родина очень далека от Медвежьего Угора, – сказал нойда, думая, как обращаться к отроку. – Я из полуночных краев, с берегов Змеева моря.
– Змеево море, – кивнул мальчик. – А как же, слыхал. Место, исполненное чудес. Чего ты здесь ищешь, ведун со Змеева моря?
– Я шел мимо и узнал о Лютом Звере…
– Вот об этом? – засмеялся мальчик.
И превратился.
Оцепеневший нойда увидел прямо перед собой огромного, необыкновенного волка. Вернее, даже над собой – потому что пасть зверя приходилась повыше его лица. Да и волк ли это был? Чем дольше его рассматривал саами, тем сильнее сомневался. Круглая короткоухая голова выглядела по-медвежьи лобастой. Глаза, не оставляющие сомнений, что зверь разумен, неподвижно смотрели на нойду. Сайво, кинувшиеся было на помощь хозяину, в страхе шарахнулись прочь и вновь затаились.
Приоткрылась пасть, и нойда услышал смешок. Огромное существо шевельнулось. Словно волна тумана пробежала по дымчатой серо-голубоватой шкуре… и зверь исчез. Затем снова шевельнулся и соткался из темноты – уже чуть левее. «Отводит глаза? – стремительно размышлял нойда. – Или эта шерсть невидима в сумерках?»
– Приветствую тебя, дивный зверь, – склонив голову, сказал он, – кем бы ты ни был!
Волк резко встряхнулся – и снова обернулся мальчиком. Лишь глаза все так же горели во тьме.
– Ты явился в наши края не просто так. Зачем? – резко спросил он.
– Здесь – вотчина Хозяина Леса, а у меня есть к нему вопрошание…
– Коли так, я не Велес. Хотя мой род живет тут с согласия Лесного Батюшки. Он любит всех зверей без разбора…
– Такого, как ты, я прежде не встречал!
– Таких и нет в твоем мире, – ответил отрок. – Когда на месте этих лесов было море, а прежде – другие леса, здесь бродили звери, непохожие на теперешних. Но даже тогда мы звались древними. Нас звали вечерними тенями, сумеречными волками, лесными пестунами…
– А потом вы породнились с людьми? – наугад спросил нойда.
Мальчик презрительно фыркнул:
– Ты принял меня за оборотня?
И повелительным жестом протянул руку к котомке с бубном:
– Покажи!
Нойда послушно достал бубен. На миг заколебался – бубен не передавали в чужие руки. Однако этого и не понадобилось. Отрок шагнул к нему, склонился, вытянул нос, припал на передние лапы… плавно перетек в зверя. И уже волком принялся обнюхивать натянутую кожу, почти водя по ней мокрым носом. Нойда невольно отметил, как легко подросток менял облик и сущность. Да, отрок не был оборотнем – те, перекидываясь, всегда испытывали страдания и прилагали усилия. Но не был он и человеком…
Сайво в бубне сидели так тихо, что нойде даже стало немного смешно. Свирепые боевые духи, Ялмах-росомаха и Ниаль-песец, поджали хвосты и уши, не смея тихонько заворчать. Вархо тоже затаился, как мышь под веником. Равк перестал ехидничать еще на подходах к Медвежьему Угору, явно опасаясь привлечь внимание Велеса, а теперь и вовсе будто забился за обечайку.
– Ты давно ходишь тропами богов, ведун со Змеева моря, – сказал мальчик, выпрямляясь и возвращая себе человеческий облик. – Ты в ладу с людьми, духами и зверями, это мне нравится… Почему же ты отвязал с плота мою жертву?
Нойда склонился перед мальчиком-волком.
– Ты – удивительный древний зверь, достойный божественных почестей. Но я не стал бы кланяться тебе чужой жизнью.
– А этот толстый, который сейчас топчется на тропе?
– Бедолага просто заплутал. Я надеюсь вывести его из леса.
Губы мальчика вдруг растянулись в жуткой улыбке-оскале, показав длинные волчьи клыки.
– Ты лжешь! Он оскорбил волхвов и был отдан Лютому Зверю. И ты это знаешь!
Нойда аж замер при виде ощеренной пасти, но лишь вновь склонил голову.
– Прошу, не убивай этого человека, – произнес он без страха, с глубоким почтением. – Негоже лишать жизни за несколько бранных слов, сказанных с досады!
Губы мальчика сомкнулись и снова приоткрылись, уже в обычной человеческой улыбке.
– Я никого не убиваю. Жертвы – пища для младших… У моего рода с волхвами завет. Мы никогда не тронем невиновного. Ночные пестуны охраняют и стерегут людей, что к ним добры. Мы всегда так делали. Люди согревали наших младенцев суровыми зимами, а мы охраняли их от опасностей… Знаешь, ведун, есть на свете существа, с какими людям ни за что не справиться…
В тумане вдруг промелькнул образ чего-то исполинского, гладкого, черно-белого, сверкнули зубы-ножи…
Нойда даже испугаться не успел, как видение исчезло. Но он запомнил. Ибо из опыта знал: в подобных встречах не бывает ничего случайного.
– Мы были защитниками, – повторил мальчик, и в его голосе нойда услышал печаль. – Потом мир изменился, нам пришлось уйти за Кромку. Я… кажется, я тогда был еще человеком. Меня называли волчьим пастухом… А моих родичей – Дядьками. Когда время их вышло, я не смог с ними расстаться и тоже ушел. В тот миг, когда мы пересекли Кромку, я стал как они…
– Ты помнишь времена, когда здесь было море, – заметил нойда. – Значит, твой срок жизни – это срок жизни бога…
– Думаешь, я бог? – прищурился мальчик.
– Я слышал, в стародавние времена у зверей были свои боги. Может, ты один из них?
– Нет. Просто мы жили тут всегда, – произнес мальчик. – Когда реки и горы были другими. Когда на месте лесов синели озера. Когда стена льда ползла с севера, толкая перед собой горы камней…
Нойда содрогнулся. Мощью незапамятных тысячелетий повеяло от слов сероволосого мальчишки.
– Люди приходят и уходят, – продолжал тот, – а наше племя живет. Сейчас тут волхвы. Будут и другие… Так чего ты ищешь, ведун?
– Я ищу ответ на один вопрос, – признался нойда. – И надеялся, что найду его в святилище Велеса. Я не знаю, кто ты, но судьба – или воля Велеса – привела меня к тебе. И ты согласился побеседовать со мной, вместо того чтобы просто убить… Это ли не удача? Может быть, я найду ответ у тебя?
– Спрашивай.
Нойда замялся, подбирая слова.
– Случалось ли в твои времена, чтобы боги рождались на земле? Или приходили на землю?
Мальчик склонил голову набок.
– На самом деле ты хочешь спросить о чем-то совсем другом…
Нойда замялся, вспоминая предостережения Каврая и не зная, что́ имеет право сказать.
Сероволосый насмешливо наблюдал за ним.
– Ладно, слушай! Знает ли твой народ, что все нынешние словенские, мерянские и прочие земли, – отрок широко повел руками, – некогда занимало великое царство, где люди поклонялись лишь Солнцу?
– Да, – кивнул нойда.
Он слышал отголоски сказаний о солнечном царстве и у словен, и у вису, а всего чаще – в суровой земле к востоку от Змеева моря, что звалась Бьярмией. Суряне, живущие по берегами реки Виньи, считали себя его последним осколком и очень этим гордились.