Сняв с себя все вплоть до кожаных чуней, Кэрр оставила лишь шаманский пояс на бедрах, увешанный брякающими ракушками.
– Дозволь спросить, акка? – набралась храбрости Кайя. – В детстве ты рассказывала мне сказку про аклута, косатку-оборотня… Это ведь и есть твой морской муж?
– Верно. – Гейда бросила на ученицу острый взгляд. – Мой муж – великий морской сайво и чародей, вождь всех косаток Змеева моря… Да, ты тоже не осталась незамеченной, дева. Он даже спрашивал о тебе… Так вот. Если ты хоть попытаешься…
– И в мыслях не было! – ужаснулась Кайя, гоня из памяти ночное видение: великан под жуткой личиной… горящие точки глаз…
– То-то же, – недобро сказала гейда, распуская косы и откидывая за плечи длинные седые космы. – Стереги костер, пока не вернусь!
Гейда шагнула в сторону моря, но задержалась, на миг обернувшись:
– Собери всю свою смелость, дочь Чайки! Она тебе понадобится.
Легким шагом гейда пересекла полосу песка, вошла в прибой и нырнула в волну.
И не вынырнула.
Кайе пришлось ждать долго. Несколько раз она вставала и принималась бродить по берегу, собирая плавник и подкидывая его в гаснущий костер. Давно стемнело, небо усыпали звезды. Тонкий месяц поднялся над морем, отбрасывая золотистую дорожку прямо к ногам Кайи, будто приглашая прогуляться по волнам…
«Ну нет», – подумала Кайя, кидая в огонь все новые куски дерева.
Пусть будет побольше света! Ведь когда гейда выйдет из моря – она наверняка будет не одна.
«Он тоже приметил тебя, дева… Он даже спрашивал о тебе…»
Еще бы аклуту не приметить ее – он ведь спас ее из майны!
А она так и не сказала об этом гейде…
Кайя так старательно боролась со страхом, что не заметила, когда над водой поднялись два темных силуэта и бесшумно двинулись к берегу.
Она увидела пришедших из моря лишь в тот миг, когда в темноте, прямо за кругом света костра, зажглись два красных глаза.
Кайя вскочила на ноги, хватая шаманскую рубаху гейды и закрываясь ею, словно щитом.
Из темноты донесся смешок.
– Вот умница! Давай ее скорее сюда! Я продрогла до костей!
Кэрр подошла к костру, протянула руки. Ее била крупная дрожь. Кожа гейды посерела от холода, в волосах запутались водоросли. Кайя торопливо помогла ей всунуть руки в рукава и натянуть рубаху на мокрое трясущееся тело.
«Как она выжила в море?» – думала девушка. Но когда она заглянула в лицо гейды – вопросы исчезли. Сейчас Кэрр смотрелась почти ее ровесницей. Глаза сияли, зубы блестели. Сила моря, напитавшая гейду, рвалась наружу невидимыми лучами.
– А твой супруг… – Кайя оглянулась. – Разве он не… Ой…
Не было никакого великана в рыбьей маске. В десятке шагов от костра стоял огромный черный волк. Он был крупнее оленя, глаза багрово мерцали, а на спине, меж лопаток, возвышался острый треугольный плавник.
«Иногда аклут выходит на сушу и охотится в облике черного волка… Бойся, если собаки начинают рычать в сторону моря! Это значит, аклут затаился под водой, подстерегая неосторожных…»
– Мой муж согласен помочь мне расправиться с врагом, – торжественно проговорила гейда. – Он пойдет и убьет Безымянного нойду. Ему достанутся и плоть врага, и душа его, и все сайво. Кроме одного! Огненного духа, которого нойда добыл последним, я заберу себе. Так, супруг мой?
Волк стоял молча и ждал. Гейда порылась в поясной сумке, достала клок седых волос и поднесла к шевелящемуся волчьему носу. Раздалось сопение – аклут запоминал запах. Потом сорвался с места и одним прыжком исчез во мраке.
Глава 21Черный щенок
Свет луны, будто копье, бил в узкое окошко-продух братской избы на мерянском подворье. Этот свет раздражал хуже, чем назойливый писк комаров и нестройный храп спящих в той же избе мерян – арбуев и тех, кто пришел поклониться Волозь-Шкаю.
Нойда уже полночи пытался уснуть, но сон не шел. В голову лезли мрачные мысли, одолевало недовольство собой. Не помогала даже теплая сумка – хранительница души, что грела живот. Смутная тревога была сильнее. После встречи с Лютым Зверем она не отпускала…
С купцом Кофой нойда распрощался еще вчера, наотрез отказавшись от награды. Вместе с молодым арбуем они продолжили свой путь в Медвежий Угор и к полудню пришли на мерянское подворье. Там нойда рухнул на лежанку и до ночи проспал как убитый.
И вот пожалуйста – все спят, а он бодрствует. И лунный луч медленно ползет по избе, будто пытается учуять его…
«Ну конечно! – Нойда распахнул глаза. – Меня кто-то ищет!»
Молодой саами резко сел.
«Недаром мне показалось, что правая коса стала короче! Кто-то отхватил у меня клок волос!»
А он так устал, что даже не понял, кто… и наяву или во сне…
Тревога, мучившая нойду, становилась все сильнее и определеннее. Вместе с ней саами ощутил странное желание, которое довольно быстро опознал как насланное.
Его тянуло вон из избы – к воде.
Нойда усмехнулся, бесшумно встал и зашарил в темноте, ища котомку с бубном и шаманской шапкой.
– Ты чего там? – сонно поднял голову с соседней лавки молодой арбуй.
– Ничего, спи…
Сдвинув на затылок шапку-птицу, нойда взял бубен, спустился во двор и, выйдя через заднюю калитку, отправился на берег к чернеющей Волхе.
Огромная мерцающая река несла свои воды на юг, словно звездный Гусиный путь в самом деле решил сойти с неба и растечься по земле…
Нойда скользнул взглядом по темным просторам… И едва поверил своим глазам, когда увидел быстро приближающийся к берегу треугольный плавник.
«Что? Здесь?!»
Он мгновенно узнал этот плавник. И понял, что сейчас будет. Именно так, с разгону выпрыгивая на берег или на лед, в его родных краях косатки охотятся на тюленей. Только сейчас этим тюленем был он сам.
Нойда отбросил бубен и выхватил зачарованный против диких сайво железный нож.
Плавник стремительно приближался. Громкий всплеск – и в туче брызг из воды вырвался черный волк. Увидев бездонную пасть, летящую прямо в лицо, саами пригнулся и кинулся навстречу зверю, целя ножом в левый бок. Черная туша снесла его с ног, над ухом лязгнули зубы. Нож вырвало из руки. Волк, взвизгнув, отскочил, развернулся на месте и пригнулся, вздыбив загривок.
– Во имя Каврая! Да это же аклут, – пробормотал нойда, выпрямляясь.
Острый плавник на волчьей спине никаких сомнений не оставлял.
Об аклутах нойда только слышал, сам же не сталкивался ни разу. Косатка-оборотень – так далеко от берегов Змеева моря?!
«Кому я настолько перешел дорогу?»
Нойда кинул взгляд в сторону лежащего на песке бубна. Сейчас бы воззвать к боевым сайво!
Но аклут, разумеется, не даст ему этого сделать.
Вновь раздалось рычание. У зверя хищно вздернулись брыли, обнажая белые клыки. Рука нойды метнулась к поясу…
«Проклятие! Он меня совсем обезоружил…»
Позади раздалось резкое лязганье, бряканье и нестройный звон.
Нойда оглянулся. Тучка, босой, в нижней рубахе и портах, стоял на косогоре, у калитки подворья. Он ударил в землю жреческим посохом, увешанным кольцами, и запел молитву, зовя Волозь-Шкая.
Кольца вновь громко зазвенели. На створке калитки проступило и засветилось, извиваясь, огненное змеиное тело.
Черный волк громко зарычал. Нойде вдруг почудилось, что над рекой, над Медвежьим Угором, с северной стороны наклонилась огромная ледяная тень с синими звездами-глазами…
Тут же откуда-то сверху вдруг дохнуло жаром. Горячий ветер пронесся над берегом Волхи, и у нойды сразу резко прибыло сил. На облака упал золотистый отсвет. Луна выглянула? Нет! Это наливались светом рога на вершине холма, в святилище Перуна.
Могучее тепло накатывалось волна за волной.
Синие звезды в небе погасли. Ледяная тень на севере медленно, досадливо развеялась.
Шаман быстро подхватил с земли бубен, ударил в него, не отрывая глаз от аклута, и завел длинную протяжную песнь. Заклинание, прогоняющее хищных сайво обратно в море, само прыгнуло на язык.
Арбуй тоже пел, мерно ударяя посохом в землю. Звенели кольца, полыхал огненный змей на калитке. Грозно гудел бубен нойды.
Вождь косаток дыбился и рычал, но будто становился все меньше… «Нет! Не почудилось!» – с ликованием понял нойда.
Черный волк в самом деле уменьшался прямо на глазах! Вот он размером с оленя… с теленка… С большую собаку…
Наконец рычание сменилось жалким повизгиванием. На песке съежился, скуля, черный щенок с маленьким, как у окуня, плавничком на спине. Оставив бубен, нойда шагнул вперед, протянул руку, схватил щенка за горло и поднял в воздух. Визг сменился хрипом…
Подержав оборотня в воздухе, нойда вдруг разжал руку. Щенок упал на землю и припал к ней, не осмеливаясь даже сбежать.
– Ты побежден, – негромко сказал нойда, наклонившись к нему. – А теперь, аклут, иди к тому, кто натравил тебя на меня. Ты знаешь, что делать.
Умолкший Тучка застывшим взглядом смотрел на нойду и щенка. Образ огненного змея на створке калитки медленно угасал. Черный волчонок, поджав хвост и оглядываясь на нойду, потрусил к реке, отплыл от берега, перебирая лапами, и вскоре исчез под водой.
– Брат-жрец, кто это был? – послышался голос ошарашенного арбуя. – Зачем ты отпустил его?
– Кто бы ни был, – отозвался нойда, глядя, как меркнут над Медвежьим Угором золотые рога, – он больше никогда не посмеет вернуться…
Ночь тянулась бесконечно. Гейда Кэрр даже не пыталась уснуть. Она сидела на поляне у костра, пока от него не остались лишь багровые рдеющие угли. Бродила по лесу, снова возвращалась к кострищу. В веже беспокойно ворочалась Кайя. Наставница отправила ее спать, но девушка тоже бодрствовала.
Как заснешь в такую ночь?!
Наконец гейда внутренним чутьем поняла: аклут возвращается. Она вскочила, поспешно подбросила хвороста на угли. Затем щелкнула пальцами, усыпляя Кайю. Гейда частенько так делала, поскольку творила много такого, чего ученице видеть пока не следовало.