– Может, есть основания для страхов?
– Не думаю, если милорд пожелает знать мое скромное мнение… Но не буду брать на себя много: специалисты особой службы разберутся лучше главы ювелиров. Ведь эту версию также рассматривают?
– Разумеется. Это все?
– Да, милорд. Примите еще раз заверения в моей искренней радости. Счастливый случай избавил всех нас от катастрофы, равной которой Ледум еще не знал. – На губах Кристофера появилась та особенная слабая разновидность улыбки, которая демонстрирует не страх, не унижение, не заискивание даже, а полное, безоговорочное подчинение. – Ведь город любит вас, как бога.
Лорд Эдвард равнодушно передернул плечами и отвернулся.
– Я и есть ваш бог, Кристофер.
И это была не ложь.
Глава 6,в которой проясняется ценность молитвы и неожиданно звучит слово «война»
Завершив молитву, Себастьян приступил к вечерней трапезе.
Молился он не слишком долго, памятуя о том, что Создатель не любит многословий, однако искренне. В эти мгновения разум чудесным образом очищался от всего суетного, наносного, от привязчивых мыслей и эмоций. Он уносился ввысь и наполнялся гармонией, которую трудно передать словами.
– А ты чего не ешь? – Себастьян, морщась, сморгнул зыбкую поволоку и согнал с лица благостную улыбку.
Пристальный, испуганно-настороженный взгляд Софии позабавил. Пялится на него, как на юродивого какого-то, ей-богу.
– Прошу прощения, – София поспешно опустила глаза в тарелку, с преувеличенным интересом изучая содержимое, – за бестактность.
Луковая похлебка была простенькой, зато горячей, густой и наваристой. К сожалению, это единственные достоинства сегодняшнего ужина. В гостинице, куда им спешно пришлось перебраться, кормили не в пример хуже, чем в «Старой почте», даже хлеб подавали самого низкого качества – овсяный, с ощутимой добавкой отрубей и подгнившего гороха.
– Должно быть, сэр, я вас смутила чрезмерным вниманием.
– Вовсе нет. – Не торопясь, но и не мешкая, Себастьян принялся флегматично уплетать свою порцию. – Я не столь впечатлителен, как кажется. Знаю, в это трудно поверить. Но что есть, то есть.
Шутливый ответ его мало удовлетворил: любопытство явно раздирало Софию своими кошачьими когтями. Пару минут она молча ожидала разъяснений, которых, увы, так и не услышала. Себастьян полностью сосредоточился на приеме пищи, как будто напрочь позабыл про существование собеседницы.
Пришлось поднимать щекотливую тему самой.
– Кажется, теперь я понимаю, почему вас прозвали Серафимом.
– Да? – Себастьян на миг перестал стучать ложкой. – А я вот до сих пор теряюсь в догадках. Неужели у меня и впрямь за спиной – шесть пламенных крыльев? Немного вычурно, на мой вкус. А я человек скромный и не люблю привлекать внимания.
Он даже обернулся, словно желая проверить состояние воображаемых крыльев. Искаженная улыбнулась, хотя выглядела при этом довольно растерянно: должно быть, его уверенный тон и спокойствие заставляли усомниться в однозначности сказанных слов.
– Не знала, что в Лесах Виросы влияние Церкви по-прежнему сильно, – издалека начала София. – С другой стороны, это как раз-таки неудивительно. Там склонны жить по старым правилам и отвергать прогресс.
– Ты ошибаешься, – сухо отрезал Себастьян. – Точнее, делаешь неверный вывод из правильного вроде бы суждения. Среди лесных людей Церковь никогда не была сильна. Издревле они верят в иное.
– Во что, например? – В глазах девушки зажглись жадные искорки любопытства. Как у ребенка, которому вот-вот расскажут новую захватывающую сказку.
– В живую землю. В духов леса. В альбов, обитающих в глубоких озерах. В драконов, наконец. – Себастьян пожал плечами, не желая слишком отвлекаться от еды. – То есть в то, что можно увидеть своими глазами.
София поежилась, и на ее лице появилось выражение плохо скрываемой брезгливости.
– Должно быть, ужасно всю жизнь находиться бок о бок с этими чудовищными существами. И как только люди выживают в условиях совершенной дикости? Наверное, заветная их мечта – умереть легко и спокойно…
– Они отказались от магии и механики, – ухмыльнулся Себастьян, продолжая методично уничтожать продукты. С похлебкой было покончено, и наемник принялся за квашеную капусту. На отсутствие здорового аппетита он никогда не жаловался. – Может быть, за это они приобрели кое-что другое.
София недоверчиво фыркнула, вздернув хорошенький носик:
– Что они могли получить? Жизнь в окружении монстров, культурную отсталость, страшные болезни Пустошей? Они даже не осознают, чего лишены, не понимают всех ужасов положения. Может, несчастные и довольны своей жизнью, но мне их жаль.
В ответ Себастьян только снисходительно улыбнулся и промолчал. И что же делать ему с этой смешной прилипчивой девочкой? Попробуй сейчас отвязаться – скажет, зачем тогда было спасать?
И действительно – зачем?
– А это был бы неплохой вариант для Искаженных, – совершенно серьезно заметил ювелир. – За непереносимость камней никто преследовать не будет, магия в Лесах не в чести. И воздух чистый, не загрязненный смогом и беспрерывными магическими вибрациями. Все лучше, чем в городах чахнуть, день за днем дрожа от страха. Цепляться за существование, которое и жизнью-то не назовешь.
София потупилась, вновь обратившись к нетронутой тарелке. Похлебка успела остыть и вызывала еще меньше аппетита, если такое было вообще возможно.
– Все так, но… – Она замялась, лениво ковыряя ложкой схватившуюся гадкой пленкой жижу. – Вся наша цивилизация основана на магии драгоценных камней. Этого нельзя отрицать. Камни – это источники энергии, которые дают много возможностей и благ… Совсем без них нельзя – остановится прогресс, Пустоши наступят и поглотят очаги человеческой жизни. Нелюди уничтожат нас. Я хорошо понимаю это. Должно быть, так правильно. Просто мы… неправильные. Просто случайные ошибки. Мы не нужны этой системе, но существовать вне тоже не можем. Да и какая страшная судьба ждет нас за стенами городов: быть предоставленным на милость природе, сурово страдать от холода и жары, засух и дождей, лесных пожаров? Каждый день выживать? Сражаться с мерзкой нечистью за свое право жить, а не быть съеденным заживо?
Она помолчала немного, все еще не поднимая на Себастьяна глаза.
– Да, здесь страшно, но, по крайней мере, мы знаем в лицо то, чего боимся, – словно оправдываясь, неловко объяснила София. – Мы знаем, что нас ждет, в лучшем случае и в худшем. А что там? Неизвестность пугает сильнее, чем инквизиторские пытки. Чем высокомерие магов, чем презрение общества. Мы научились приспосабливаться и прятаться, но не противостоять. У нас нет сил для борьбы. Слабый должен опасаться сильного – таков закон. Здесь мы имеем дело только с людьми, и это не так жутко. Наш лорд гарантирует защиту города от монстров. Да, Искаженные тоже признают его власть. Мы верим в его защиту, и мы готовы платить за эту безопасность дорого… Иногда кажется, что слишком дорого. Возможно, мы выбираем меньшее зло, возможно, нет… Вы меня осуждаете?
Впервые за время ужина София осмелилась взглянуть Себастьяну в лицо. Ювелир догадывался о причинах этой инстинктивной скованности: в глазах его есть нечто нечеловеческое, непонятное. Даже цвет – зеленый до невозможного. Таких цветов нет в мире людей. Просто нет, и все.
Это краски иного, незнакомого им мира.
– Я не судья, – отрицательно покачал головой Себастьян, дипломатично уходя от ответа. – Каждый живет так, как умеет. Как считает приемлемым. Каждый делает выбор.
– Вы говорите как проповедник, – расстроенно вздохнула София. – Так же правильно и равнодушно. Расскажите мне о Церкви. Разве она еще существует в городах? Если это слишком личная тема, расскажите хотя бы, чем вы заняты сейчас, какой заказ выполняете. Расскажите о камнях. Это будет полезно для меня. Ведь я буду помогать вам.
Себастьян ничего не ответил. Он уже завершил трапезу и вновь приступил к короткой молитве. Это было так привычно и естественно, как дыхание. Ювелир и не предполагал, что может быть иначе.
Искаженная сердито сверкнула глазами и принялась наконец есть свою стылую похлебку. Непростой разговор был окончен.
Следующие полчаса тянулись медленно, в гнетущем молчании. Себастьян напряженно размышлял, но не торопился делиться мыслями. София закончила ужинать и выжидательно посмотрела на него.
– Я расскажу тебе нечто более интересное и важное. – Ювелир наконец нарушил колючую тишину, пружинистым движением поднявшись на ноги. – Несложные правила, которые позволят нам быть довольными друг другом. Итак, первое: не приставать ко мне с расспросами. Второе: без пререкания делать то, что я скажу. Третье: не нарушать первых двух, никогда. Видишь, их не так много. Справишься?
София обиженно поджала губы и молча кивнула.
– Вот и славно. Взамен я постараюсь обеспечить твою безопасность в этом неспокойном городе. По крайней мере, пока я здесь, а это, сразу говорю, ненадолго. Меня не интересует твое прошлое, и я также не стану задавать неудобных вопросов. Мне кажется, это очень хорошая сделка.
Себастьян накинул плащ, застегнул пояс с пламенеющей шпагой и даго. Он не особенно беспокоился о внешности, но каким-то естественным образом выглядел элегантно – настолько, насколько может быть элегантен бродяга. Подходило время вечерней тренировки – вот что действительно интересовало ювелира. Сейчас он выйдет во внутренний дворик, разомнется хорошенько в полной темноте и одиночестве, и воздух запоет от его танца, и клинки его тоже будут петь. Сознание окончательно прояснится.
Танец с клинками так же эффективен для концентрации, как и молитва. А ясность ума сейчас ох как необходима. Нужно тщательно обдумать дальнейшие действия: разговор с Маршалом не дал ровным счетом никаких зацепок, скорее наоборот – новые вопросы, новые сомнения. Все-таки придется, видимо, поработать с черным турмалином напрямую. Как же не хочется этого. Впрочем, он еще не вид