– Полагаю, – правитель был на удивление спокоен, и спокойствие это пугало много больше привычно дурного расположения духа, – дальнейшая переписка бессмысленна. Во всяком случае, со столицей: позиция Аманиты предельно ясна. Подготовь послания к лордам лояльных мне городов. Пусть готовятся к войне.
Кристофер обмер. Конечно, к этому и шло, но слово «война» все равно прозвучало неожиданно и откровенно, как признание в любви между давно опостылевшими супругами. О вероятных вариантах развития щекотливой ситуации уже шли пересуды в народе и высшем обществе, но никто не решался предположить такого – самого страшного – варианта.
По крайней мере, произнести вслух.
Похоже, в Аманите твердо решили расставить все точки над i, пусть даже пожертвовав для этого натянутым притворным миром. Ледум не может бесконечно балансировать на неверных канатах дипломатии: на словах соглашаться со столицей, а на деле упрямо гнуть свою линию. Нейтралитет больше не удержать: пришло время либо отказаться от притязаний, либо принять вызов и сражаться.
Сражаться всерьез, возможно, до последней капли крови.
…Так, значит, все-таки война.
Глава 7,в которой выясняется, насколько пагубные последствия имеют пытки электрическим током
Чертыхаясь, Себастьян чуть ли не с боем прорывался сквозь сплошную серую стену дождя, который лил, не переставая, с самого раннего утра.
Такое положение дел считалось в порядке вещей: энергетическое поле Ледума было сильно повреждено мощными излучениями минералов, а потому погода вела себя неустойчиво и почти всегда агрессивно. В других городах Бреонии дела с климатом обстояли немногим лучше.
Горожане привыкли к невиданным в прежние дни явлениям: к разной интенсивности дождям, практически беспрерывным; к неожиданно сменявшим их периодам адской жары; к затяжным снегопадам, к скачкам температуры зимой; к тому, что посреди лета запросто может посыпать град. Сами сезоны размылись. Комфортной погоды попросту не существовало, если, конечно, насильственным путем ее не устанавливал сам лорд. Но долго сдерживаемая стихия бесилась после еще сильнее. В результате почти повсеместно приняли официальные законы о запрете регулирования метеоусловий, за исключением случаев чрезвычайной важности. Например, когда требовалось остановить стихийное бедствие, если вред от него превышал предположительные последствия вмешательства в дела небесной канцелярии.
Стефан – цель смелой вылазки в нелетную погоду – поселился в такой же бедненькой гостинице, как и та, где жил сам Себастьян, она даже располагалась в том же районе.
Да что уж там – отличие заключалось по большому счету только в названии.
Хозяин буркнул, что постоялец у себя, но при этом глянул на потревожившего его невинным вопросом посетителя как-то особенно неприязненно. Заподозрив неладное, Себастьян поспешил подняться на второй этаж, где и притаились одинаково скромные тесные комнатки. Теперешнее обиталище Стефана находилось в самом конце коридора.
Сам коридор был тих, безлюден и полностью лишен освещения. В принципе, ничего из этого не выходило за рамки нормы, но Себастьян отчего-то насторожился, подспудно оценивая обстановку. Медлить, однако, не стоило. Двигаясь с текучей грацией, сильф тихо скользнул вперед, шестым чувством минуя предательски скрипящие половицы, и остановился перед нужной дверью. Вода ручьями струилась с плаща и шляпы, и на полу оставались следы, темные и блестящие, неприятно похожие на кровь. На пару мгновений Себастьян замер, чутко прислушиваясь. Изнутри не доносилось ни звука, а сама дверь создавала впечатление незапертой. Может, просто плохо прилегала к косяку?
Поколебавшись долю секунды, Себастьян осторожно толкнул ее. Дерево плавно подалось, с готовностью открывая темное и неприветливое нутро комнаты, судя по всему, совершенно пустой. Себастьян нахмурился. Это какая-то шутка? Хозяин ясно подтвердил, что Стефан здесь. Да и куда можно направиться в этакую непогоду? И где, черт побери, остальные постояльцы?
Странно, очень странно. Приготовив на всякий случай шпагу, Себастьян медленно вошел в комнату. Плотные шторы были задернуты, однако он видел в вязкой полутьме как кошка – даже еще лучше.
Как сильф.
Потому-то движение черного сгустившегося воздуха никак не могло остаться незамеченным. Метнувшаяся сбоку тень, по всей вероятности, не собиралась тратить время и силы на всякие глупости вроде мирного диалога: в руке у нее тускло блеснул нож…
…Который в следующий миг оказался на полу, там же, где и сама тень. Вообще видеть тени на полу как-то привычнее. Однако в этой почудилось что-то знакомое.
– Стефан? – удивленно спросил Себастьян, почти задушив нападавшего массивной рукоятью шпаги. Все произошло бесшумно и молниеносно. Годами тренированное тело выполняло несложные действия уже без участия разума.
– Серафим? – в голосе тени послышалось облегчение. Прекратив беспомощно трепыхаться, она покорно обмякла у него в руках. – Какая радость! Слава Создателю, это ты!
Не слишком-то разделяя восторги незадачливого убийцы, Себастьян тем не менее оставил того в покое и шагнул к окну. В следующий миг серый свет дня хлынул в комнату, обнажив всю ее унылую нищету. И еще – высветил явные следы обыска, неторопливого и тщательного. Так вызывающе уверенно, не скрываясь, не спеша, обыскивают не воры, не шпионы – только представители власти. Любопытно.
Закашлявшись, Стефан с трудом сел на полу, обхватив руками острые колени. Он выглядел нехорошо: синюшная бледность, сухие воспаленные глаза с красными лопнувшими капиллярами, на правом виске чернел небольшой ожог. Вид затравленного, измученного человека.
– Что произошло? – Себастьяна передернуло от банальности и сухости собственного вопроса, но он был необходим.
– Здесь были охотники, – тихо ответил Стефан и сразу утратил всякий интерес к происходящему. Бессмысленно уставившись в пространство перед собой, он вдруг принялся монотонно раскачиваться из стороны в сторону.
Со злости закусив губу, Себастьян одним движением вложил шпагу в ножны. Профессионал должен быть скуп на эмоции, это всем известно. Ему полагалось бы испытать умеренное разочарование и ретироваться, не теряя драгоценного времени. Выяснять здесь что-либо не имело смысла: его снова опередили! И судя по тому, что Стефан жив и даже на свободе, опередившие ничего не нашли.
Это если смотреть объективно. Но, хорошо это или плохо, Себастьяну всегда трудно давалась чертова неуловимая объективность. Существует ли вообще в мире что-нибудь действительно объективное, оторванное от наших чувств? Или объективность – только иллюзия, химера, которую невозможно поймать за хвост?
Видеть товарища в таком плачевном состоянии было больно. Не как профессионалу – как человеку. Произвол охотников все усугубляется. Никто не может дать им отпор.
Вдруг, метнув на Себастьяна подозрительный взгляд, Стефан резко вскочил на ноги.
– Ты ведь тоже за этим пришел, так ведь? – хрипло шептал он, медленно пятясь к стене. – И тебе понадобился проклятый черный турмалин?!
Со все возрастающей тревогой Себастьян смотрел на Стефана: тот однозначно был не в себе. Однако на нем никаких зримых следов побоев или пыток. Что даже странно: обычно охотники не церемонятся. Так что же оказало на товарища такое сильное воздействие?
Стефан никогда не отличался особенной храбростью, но и среди совсем уж истеричных невротиков тоже замечен не был.
– Успокойся, Стефан, – негромко, но внятно произнес Себастьян. – Не бойся: я пришел просто поговорить. Положись на меня. Расскажи мне все. Как старому другу.
Стефан глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки. Тусклые глаза близоруко щурились, глядя с жалобным испугом. Казалось, даже слабый свет дня, льющийся сквозь грязные стекла, сейчас раздражал их. Себастьян обернулся и обнаружил очки Стефана тут же на полу. Они были разбиты или, скорее, раздавлены ударом каблука.
– Не лезь ты в это дело, Серафим, – устало посоветовал Стефан, отвернув изможденное лицо. – Посмотри, что они сделали со мной. Не знаю, сколько тебе посулили, но это слишком опасные деньги. Не рискуй напрасно – жизнь все равно дороже.
– Жизнь моя принадлежит Создателю. – Себастьян пожал плечами, недоумевая, почему всем так хочется отговорить его от дальнейших поисков, тем более что опасность – непременное условие ремесла ювелира. И он знал об этом, выбирая свой путь. – Мне нет нужды заботиться о ней, потому что Изначальный позаботится лучше.
– Говорят, на Изначального надейся, но и сам не складывай рук. – Стефан слабо улыбнулся. Задумался, мучительно припоминая недавние события. – Они нашли деньги… Говорят, откуда столько? Не желали верить, что я могу зарабатывать честным трудом…
По правде говоря, для Себастьяна самого оставалось загадкой, как Стефан до сих пор умудряется держаться на плаву, оставаясь в их непростой профессии. Нет, для самоучки теоретическая база его была довольно-таки внушительна, но когда дело доходило до практики… С другой стороны, не каждый становится профессионалом высокого класса. И даже у них иногда случаются осечки.
По складу характера Стефан был скорее ученым, исследователем, слишком интеллигентным для грубой прозы жизни. Про таких говорят «не от мира сего». В конце концов, бедняге не оставалось ничего иного, как промышлять мелкой торговлей. На долю горе-ювелира приходились простые смертные, которым можно было продать втридорога приятные безделушки, – совершенно безопасный стабильный бизнес. И пусть он не приносил особого дохода, зато позволял не протянуть ноги с голоду.
– Охотники привязали меня к кровати, – чуть слышно продолжил Стефан, совсем вжавшись в стену, будто надеясь слиться с ней и исчезнуть. – Сунули в рот кляп и смазали кожу какой-то холодной липкой жидкостью. Потом приложили к вискам электроды, подключенные к прибору, похожему на небольшой ящик. Они называли прибор конвульсатором и с удовольствием, в подробностях объяснили, что он генерирует электрический ток, которым меня и будут пытать до тех пор, пока я не выложу все, что знаю.