Ну что ж, хоть кто-то доволен.
В этот самый момент в ложу Кристофера, откинув резко взвившийся полог, вошел человек. Себастьян как-то упустил его появление, увлекшись созерцанием необычной аудитории и изрядно разомлевшей спутницы. Мужчина возник неожиданно, словно материализовавшись ниоткуда уже у самой ложи. Никогда прежде ювелир не видел его.
Погрузившись еще больше в сосредоточенность, Серафим постарался отсечь лишние, посторонние звуки зала, чтобы слышать только разговор этих двоих.
– Не ожидал увидеть премьера Ледума в подобном сомнительном заведении, – вместо приветствия произнес преувеличенно строгий голос. Таким голосом требовательные, не знающие поблажек воспитатели разговаривают с капризными детьми.
Кристофер медленно открыл глаза, в густом дыму разглядывая гостя.
– Встретить здесь главу особой службы не менее неожиданно. – Вальяжным движением он отложил в сторону курительную трубку и промокнул рот салфеткой.
– Надлежит обращаться ко мне по чину или же должности, господин премьер, – тоном, не терпящим возражений, напомнил Винсент, неодобрительно качая головой.
Кристофер побледнел, борясь с неподобающим раздражением: игнорируя правила этикета, острый, как ланцет, взгляд вперился прямо ему в лицо.
В личном общении глава особой службы был совершенно невыносим: он будто совершенно точно знал, куда ударить, чтобы вывести оппонента, балансирующего, как на канате, из хрупкого равновесия. Пожалуй, с эксцентричного Винсента станется и самого лорда-защитника отчитать – если таковая мысль взбредет в его невероятно умную голову.
– Прошу прощения, господин канцлер. – Кристофер с изящной легкостью выпрямился в кресле, делая знак танцовщикам покинуть ложу. Те немедленно растворились в полумраке зала, оставляя высоких гостей наедине.
Кристофер эффектно щелкнул пальцами, выходя из наркотического опьянения, во время которого зрачки всегда неестественно расширены и неподвижны и совершенно не реагируют на свет. Под воздействием отрезвляющей силы аметиста, возвратившей аристократа с небес на землю, они стремительно сузились. Радужки вновь блеснули холодной синевой, взгляд приобрел осмысленность и ясность, а улыбка – должную предупредительность. Витавшая вокруг ароматная дымка в мгновение ока распалась на клочья и исчезла.
На самом деле все магические преобразования с помощью драгоценных минералов совершаются простыми мысленными командами. Никаких дополнительных действий вроде взмахов и более сложных пассов не требовалось. Тем не менее многие заклинатели, даже самые опытные, для большего удобства пользовались этими нехитрыми приемами, дабы с точностью отделять моменты начала и окончания активности камней и для лучшей концентрации.
– Так вы позволите? – Винсент приблизился к свободному креслу и встал рядом, выжидающе глядя на него.
– Разумеется, господин канцлер. – Под жестким взглядом Винсента Кристофер чувствовал себя более чем неуютно, однако бессменный глава особой службы Ледума был не тем человеком, которому можно отказывать в разговоре, даже принимая в расчет собственное привилегированное положение. – Что привело вас сюда в столь поздний час?
Кристофер поинтересовался подчеркнуто вежливо, всей душой надеясь, что Винсент не сочтет невинный интерес нарушением приличий, хотя, вообще-то, подобные вопросы считались признаком дурного тона как слишком личные. Ну ни на одну секунду он не мог предположить, что Винсент заглянул в «Шелковую змею» просто приятно скоротать вечерок. Глава особой службы никогда ничего не делал просто так. Слава человека, равнодушного к любым развлечениям и удовольствиям, шла впереди него.
– Я здесь по служебным делам, господин премьер, – Винсент привычно ушел от ответа. Точнее, ответил быстро, корректно и четко, при этом не открыв ровным счетом никаких сведений. Что вполне понятно: его работой было добывать информацию, а не выдавать ее. – А вы?
Кристофера передернуло. Этот ужасный человек, ночной кошмар всего Ледума, здорово действовал на нервы. Да какое там «человек» – бесстрастный механизм для анализа, напрочь лишенный эмоций и привязанностей! Должно быть, он даже спит в своем неизменном форменном костюме – безликом, безвкусном сером сюртуке безо всяких украшений, знаков отличия и нашивок.
Если вообще спит.
Однако с Винсентом волей-неволей приходилось считаться. За годы кропотливого труда он ни разу не ошибся, приобретя заслуженное расположение и доверие лорда Эдварда. Правитель прислушивался к мнению Винсента настолько, что даже позволил тому досрочно прервать изоляцию Эдмунда и приступить к дознанию, как только канцлер сочтет нужным. До такой степени влияния на лорда Эдварда Кристоферу, да и кому бы то ни было в Ледуме, было очень далеко.
– Милорд, как вы, конечно же, прекрасно знаете, покинул дворец с инспекционной поездкой, – тошнотворно любезно сообщил Кристофер. – Надеюсь, появившимся личным временем я могу распоряжаться по своему усмотрению.
Магическая защита Ледума по праву считалась уникальной. На пограничной линии, на равном расстоянии друг от друга и от центра города возвышались восемь мощных сторожевых башен. Главная, «нулевая», находилась во дворце и служила фокусом.
Сообщающиеся установки минералов, которыми были оборудованы башни, работали как рассеивающие или собирающие линзы: дробили или, наоборот, концентрировали магическое воздействие в одной точке – центральной «нулевой» башне. Установки преломляли колебания, вызванные излучениями драгоценных камней, и тем самым меняли форму энергетического волнового фронта. При перекосе на одном из направлений система давала возможность сбалансировать потоки или усилить активность отдельных башен.
К каждой из хорошо укрепленных башен приставлялись военный гарнизон и штатные маги, круглосуточно обслуживающие установку.
От работоспособности системы защиты зависела безопасность всего города. Поэтому лорд Эдвард лично проверял состояние установок и никогда не предупреждал заранее о дате и продолжительности визитов. Такое положение дел мотивировало магов идеально исполнять обязанности, чтобы в любой момент достойно принять лорда-защитника.
Вот и сегодня правитель Ледума неожиданно исчез, никому не сообщив о цели своего отъезда и времени возвращения. Предположив, что до утра его можно не ждать, Кристофер решил покинуть ненадолго рабочее место и наведаться в любимый клуб, дабы оставить там непрекращающееся напряжение последних дней. Внезапно присвоенный статус премьера стал полной неожиданностью, скорее пугающей, нежели приятной. Кто бы мог подумать, что все так обернется…
Однако официально присланная черная лента – все лучше, чем черный шелковый шнур, провозглашавший крайнюю степень немилости. На последнем пришлось бы тут же церемониально удавиться в присутствии посланников лорда, готовых в случае несознательности попавшего в опалу оказать содействие и помощь. Надо сказать, шнур посылали значительно чаще ленты. Потому-то, несмотря на всю свою верноподданническую выучку и самообладание, при виде правомочной делегации Кристофер слегка поменялся в лице и мысленно приготовился к худшему.
Черный подходил к одежде любых цветов. Сегодня Кристофер предпочел сшитый в талию черный бархатный камзол длиной до колен, обильно украшенный серебряной вышивкой. Новая деталь смотрелась как нельзя кстати, органично завершая строгий ансамбль. И все же новоявленный премьер чувствовал себя некомфортно: окаянная лента давила, душила, и, сам не сознавая того, он поминутно касался ее, незначительно ослабляя узел на горле.
Пугающий эффект ошейника был сильнее доводов рассудка. Кристофер и не предполагал, что окажется так угнетен. Разумеется, любое назначение, в особенности столь высокое, налагает на человека особые обязательства, предписывает определенные нормы поведения. Как аристократ Кристофер прекрасно знал это. Тем более новый статус, по существу, лишь закрепил реальное положение дел: уже много лет глава службы ювелиров принимал участие в самых разных государственных и общественных делах и исполнял при дворе обязанности, далеко выходящие за пределы компетенции его должности. К примеру, курировал дипломатическую переписку и законотворческий процесс.
Теперь же, по сути, он легитимно стал вторым человеком в Ледуме, соправителем лорда-защитника. Кристофер не сомневался: Алмазный лорд воспользуется этим обстоятельством и заставит его не только подготовить, но и поставить личную подпись и печать под всеми щекотливыми официальными нотами, которые, несомненно, последуют в ближайшие дни. Таким образом, в случае неудачи Ледум получит возможности для маневра и возобновления переговоров, а также виновника возникшего между столицами «недопонимания», «исказившего» истинные намерения правителя.
С точки зрения политики, да и простой логики, все было верно. В конце концов, благополучие целого города важнее благополучия одного человека, и не повиноваться Кристофер не мог. Однако умственное напряжение копилось, и снимать его без наркотических средств уже практически не удавалось. Это был тревожный сигнал, звоночек, над которым стоило всерьез задуматься. Но сегодня Кристофер позволил себе отдохнуть, предчувствуя, что следующая возможность может выпасть не скоро.
И что же? Едва высококачественный гашиш помог немного отвлечься от мрачных предчувствий, едва начал налаживаться приятный вечер, как объявился дражайший вездесущий канцлер и все испортил! И до чего же въедливый тип… Пусть оставит обвиняющую манеру речи для своей допросной! Он не совершил ничего предосудительного, придя в «Шелковую змею». И Винсент, когда будет докладывать лорду Эдварду, обязан будет так и сказать.
Зная патологическую честность главы особой службы, наговора можно не опасаться.
Однако, учитывая вспыльчивость и дурной нрав правителя, все же лучше первым успеть с покаянием.
– Скажите, Кристофер, почему престолонаследник настаивал на разговоре с вами, когда мы обнаружили в его апартаментах спрятанную копию похищенного камня? – едко поинтересовался Винсент, не отрывая от собеседника цепких глаз. – Надеюсь, это не слишком приватный вопрос, господин премьер? Если так, вы вправе не отвечать. Вы ведь теперь не под властью закона.