– Какие радужные перспективы, – мрачно заметил Себастьян и помолчал еще немного, пристально рассматривая чрезмерно воодушевленную собеседницу. Ее сумбурные речи обеспокоили его, взволновали, вместо того чтобы просто развеселить своей несуразицей. – Иди домой, девочка. Читай романы: исторические, авантюрные, любовные… да какие угодно, коль они так будоражат твое живое воображение. Реальность далека от восторженных фантазий. Все по порядку. Я одиночка. Я не работаю в паре, потому что не хочу ни ответственности, ни зависимости. Это первое. Профессия ювелира – не бесконечная вольность и приключения, к которым ты стремишься. Мы также подчиняемся законам и кодексам, пусть неписаным. Мы верно служим системе этого несовершенного мира, и только потому она все еще терпит нас. Это второе. Ты молода – но недостаточно, чтобы стать учеником. К поступлению в гильдию, например, начинают готовить с первых лет жизни. Ты уже упустила лет восемнадцать. Это третье…
– Но вы стали ювелиром уже в достаточно зрелом возрасте, – немедленно возразила София, подняв руки в протестующем жесте, – и обучились самостоятельно.
– Я исключение, – отрезал Себастьян, нахмурившись. Вот ведь взбалмошная девица! – И не перебивай меня. Профессия ювелира – это то, чего не пожелать никому. Не от хорошей жизни пришел я в нее. Это грязь и кровь, которые не смыть. Ни одна женщина не может быть полноценным ювелиром. Мне это известно, ты права, гораздо лучше, чем многим. Это четвертое. Я убедил тебя, София?
Впервые он назвал ее по имени. Девушка отрицательно мотнула головой, не отрывая от него настороженно-любопытного взгляда зверька, впервые наткнувшегося на охотника. Что ж, этого следовало ожидать, но попытаться стоило. Он озвучил ей все те скучные, бессовестно правильные истины, которые должны были вразумлять сумасбродную юность. Истины, которые юность традиционно отвергала.
– Тогда последний аргумент, – тихо вздохнул Себастьян.
Создатель, ну почему ты дал ей такие глаза?
Движение, невидимое и неслышимое, как легкое дуновение ветра. София и глазом не успела моргнуть, как ювелир оказался рядом – невозможно близко, приобняв ее, словно для вальса. Ладони их соприкоснулись, кружевной рукав девушки пополз вниз к локтю. Кисти их прижались так сильно, что Себастьян ощутил пульсации тонких голубоватых жилок. Глаза гостьи на миг затуманились, а потом наполнились ужасом и пониманием. Не проронив ни звука, София дернулась назад, пытаясь вырваться. Себастьян не старался удержать ее, и потому она, оступившись, с коротким жалобным вскриком упала на пол.
Так и есть! Искаженная. Дурная кровь.
Себастьян ощутил приятное удовлетворение: профессиональная догадка оказалась верна. София даже не спешила прятать то, что обличало ее, – белоснежное запястье опоясывал, на глазах наливаясь багровым, тонкий ожог!
– Это то, что называют профнепригодностью, – с легкой усмешкой пояснил ювелир.
Взгляд Софии поблек. Себастьян молча закатал рукав, демонстрируя небольшой изящный браслет, надетый на встречу с Кристофером. Первоклассная бирюза. Низкие овальные кабошоны, оправленные в желтое золото, богатая палитра оттенков – от небесно-голубого до насыщенного синего.
Себастьян любил бирюзу – по цвету она была подобна благородному сапфиру, но более бледная, словно вода возле берега. Камень крепости духа и тела, бирюза считалась признанным талисманом воинской победы. Однако спрос на нее невелик: минерал требовал тщательного ухода, был неустойчив и быстро окислялся, приобретая от ношения яблочно-зеленый оттенок. Средний срок жизни не превышал пятнадцати лет, а срок полезной активности – и того меньше.
И, как будто этого мало, бирюза имела репутацию камня высокой морали. Ходили упорные слухи, словно она признает владельцем только человека порядочного, к людям с нечистой совестью, напротив, активно притягивая беды. По этой причине мало кто в Ледуме, городе пороков, решился бы носить ее. Увы, Себастьян и сам не был праведен до такой степени – но не был он и суеверен. В конце концов, в этом и заключается профессионализм: знать о минералах все и не полагаться на народную молву.
– Как может быть ювелиром человек, страдающий непереносимостью минералов? Ты даже в руки их взять не сможешь. Кроме того, ты вне закона, Искаженная.
Немного лицемерно, из его-то уст. Можно подумать, у самого нелегального ювелира другой статус. Но вопрос слишком серьезен, чтобы нежничать. Девице нужно ясно дать понять, что она идет не той дорогой.
– Сдадите меня Инквизиции, сэр? – тихо спросила София, отвернувшись. Голос ее внезапно потускнел и охрип.
– Я не работаю с ними, – чуть мягче произнес Себастьян, скользящим шагом отступая к окну. Мутноватое стекло было занавешено, но какое-то мельтешение за ним ясно давало понять, что на улице ветрено и сыро и по-прежнему сыплет снег. – Пять золотых за голову – не моя цена. Я повторюсь: ступай домой, девочка.
– У меня нет дома.
Ну нет, он не даст себя разжалобить.
– Иди туда, откуда пришла. Слыхал, у таких, как ты, есть подпольная организация, помогающая выживать. «Новый мир», кажется. Идиллическое название. Чрезмерный оптимизм, учитывая все обстоятельства, тем не менее…
София вскочила на ноги.
– У таких, как я? – Глаза ее вновь сверкнули, зло и с вызовом, лицо исказила оскорбленная гримаса. – Каких? Прокаженных? Мутантов? Уродов?
– Я привык называть это генетическим сбоем. – Себастьян развел руками. – Но как ни называй, а такие, как ты, изгои. Социум не принимает вас. Ты родилась не в том месте и не в то время. Ты не сможешь приспособиться, прижиться. Ты не такая, как остальные, а мир не любит чужаков. Искаженным нет места в полисах. Большинство будет видеть в вас корень зла и преследовать, пока не уничтожит, всех до единого.
Хотел бы он, чтобы смешная девочка с революционными настроениями в сердце никогда не узнала всей горечи этой истины. Но, увы, он не в силах ее уберечь. Никто не в силах.
– И это говорит мне выходец из диких Лесов Виросы, сильф-полукровка? – едко улыбнулась София, отчаянно не желая сдаваться. Чего-чего, а настырности ей было не занимать. Похоже, лучшая из черт ее характера. Полезное качество, главное, не переборщить с ним. – Сами-то вы неплохо сумели встроиться в здешнюю порочную систему. И даже стали в какой-то степени признаны и широко известны.
– Я – исключение.
Себастьян ничем не выдал удивления, вообще воздержавшись от какой-либо реакции на язвительные слова. Что, его биография уже вошла в учебники? Интересно, какая дисциплина – неужто история, раздел «Великие личности»? Ну наконец-то, вот она, слава.
Ясно, конечно, что любую информацию можно купить, но к чему было лезть в дебри его происхождения? Однако до чего упорная особа.
– Я слышу это уже второй раз за вечер, сэр, – решительно напирала София. – Не многовато ли исключений? Не такой уж вы уникум! Мы, Искаженные, тоже сильно отличаемся от простых людей. И не только обостренной чувствительностью.
– Да, – устало признал ювелир. – Но вот беда: вашим выдающимся талантам не найти практического применения, тем более в моей профессии. И я не собираюсь взваливать на свои плечи обузу в виде беспомощной и бесполезной девчонки, за укрывательство которой буду иметь вдобавок проблемы с Инквизицией. И без того святая служба, мягко выражаясь, недолюбливает меня. Это окончательное решение.
Кажется, София считает его лучше, чем он есть на самом деле, упорно преувеличивая в нем все доброе. Наивность эта, не исключено, происходит из добродетельного источника, из неопытности и юности сердца. К тому же бытует расхожее мнение о нем как о записном законнике, и многим известна специфическая слава Серафима – ревнителя старых церковных законов, преданного принципам веры. Такой человек разве оставит слабого в беде?
Но Серафим – не больше чем прозвище в криминальном мире. Ошибочно принимать все за чистую монету. Сложившийся образ – скорее легенда, скорее то, чем он желал бы быть, но чем не был и не будет никогда. Давно уже понял Себастьян, что всех невозможно спасти. Но, похоже, в конце концов стал заложником собственной безупречной репутации.
София желает и требует большего, чем он в состоянии дать. Конечно, нелегкая судьба ее вызывает сострадание, только вот мир, увы, полон несправедливости, а Себастьян не всесилен. По большому счету, все они жертвы обстоятельств. Ну не может он навязать себе эту ответственность.
– И что же мне делать?
О Изначальный, она спрашивает совершенно серьезно?
– Дайте мне дельный совет, сэр. С высоты вашего жизненного опыта.
– Дам, – охотно откликнулся Себастьян, чувствуя облегчение от приближающейся развязки, пусть даже трагической. – И даже денег за него не возьму. Прежде всего перестань посещать сомнительные заведения и места вроде этого. Сущее чудо, что к тебе до сих пор никто не прицепился. Надень парочку украшений с камнями, пусть искусственными, – их отсутствие выглядит очень подозрительно. И найди собратьев по несчастью. Это поможет протянуть некоторое время. Но конец все равно будет печальным, так что не вздумай надеяться и строить особых иллюзий.
– Моя мать мертва очень давно, а потому отец воспитывал меня один, – опустив глаза, внешне спокойно сообщила София. – Несколько дней назад он был убит. Убит по приказу родного брата Альбера, вот уже много лет возглавляющего «Новый мир». Мне некуда идти. Прошу вас, сэр, защитите меня.
Себастьян покачал головой. Ну надо же. Вместо того чтобы сплотиться, несчастные отщепенцы еще и истребляют друг друга в борьбе за сомнительную власть. А значит, в «Новый мир» девице лучше не соваться. Забавно и глупо – она умудрилась стать изгоем даже среди изгоев. Как и он сам когда-то.
Но к черту опасные сентиментальные параллели, всем известно, куда они ведут. С ним рядом она пропадет. А он никого не хочет больше тянуть за собой на дно.
– Выходит, твои дела совсем плохи. – Ювелир только руками развел. – Смирись и ожидай худшего. Впрочем…