Однако Алмазный лорд оказался жесток. Терпеть его придирки и постоянные перепады настроения давалось непросто человеку, столь высоко ценящего себя. Возможно, Кристофер не сумел бы переломить свою гордость, если бы правитель не казался столь неоднозначным и сложным для понимания. Грубость его порой была куртуазна до изыска, а издевательства столь изощренны, что доставляли болезненное, ненормальное удовлетворение.
Поняв, что намеренно или нет, а лорд постепенно сводит его с ума, Кристофер испугался. От опасных запретных чувств решил сбежать он в мир ночных увеселений и наркотических снов, однако те не смогли разорвать многолетний плен.
Заменить один наркотик другими не удалось, сделалось только хуже.
Вечен ли этот тягостный плен?
Иногда Кристоферу казалось, что правителю известна его тщательно скрываемая тайна, так явно тот порой вызывал его на откровенность, забавляясь и играя, как кошка с мышью. Конечно, лорд Эдвард не мог воспринимать его всерьез.
Но Кристофер не поддавался на провокации, зная, что занимавшие высокие государственные посты не могли преступать определенных границ, а те, кто все же имел кратковременные интрижки с лордом, немедленно переходили в разряд людей для удовольствий и быстро катились по наклонной до самого дна. Можно было любить кого угодно в этом грешном городе, но только не лорда Эдварда. Это было подобно социальному самоубийству. Кристофер знал: в случае ошибки правитель погубит его.
Так и случилось.
Даже его яркая, сияющая красота не смогла ослепить лорда! С момента дарования ленты премьера правитель откровенно пренебрегал им, даже не считая нужным смягчать свою немилость. На Кристофера обрушилась целая лавина новых обязанностей, заставляя с утра до поздней ночи сидеть над важными государственными бумагами, не поднимая головы. А лорд лишь присылал краткие записки с указаниями и требовал подробных отчетов в письменной форме!
Кристофер допускал, что обдумывание политической ситуации и подготовка к войне отнимает много времени и сил. Однако лорду по-прежнему хватало с лихвой на таинственные ночные отлучки из дворца и на развлечения.
Чего только стоит последняя протеже правителя при дворе, очаровательная Севилла, дочь семьи одновременно и богатой, и знатной. Одно только горе: невозможно глупа. Но ей и не приходится, верно, вести ученых бесед: лорд Ледума брал с каждого по способностям.
В глубине души Кристофер терпеть не мог несносную девчонку, но терпеть все же приходилось.
Премьер страдальчески скривился, одновременно упиваясь благородным выражением трагизма, исказившим тонкие черты лица. Не выжил ли он из ума? Горькое, больное чувство – ревность. Как долго сможет он еще скрывать его? Как долго сможет просто выносить боль, разрушающую, ранящую изнутри? Кажется, это был предел. Должно забыть все и ожесточить сердце, пока оно окончательно не разбито.
О Изначальный, да что с ним не так? Как смертный дошел до того, что посмел предъявлять права на божество? Как решился на столь дерзкий мятеж?
Кристофер нахмурил брови. Здесь нет его вины: лорд Эдвард сам вынудил его. Слишком долгое время он развлекался, вытягивая по одной все жилы. Правитель оказался несправедлив к своему верному поклоннику: приблизил и оттолкнул самого преданного своего слугу.
Вот и сейчас, нацепив на Кристофера черную ленту, правитель буквально узурпировал свои права на него, лишив возможности снять напряжение всем известным способом. Отныне никто во всей Бреонии не посмеет даже прикоснуться к нему! Чтобы забыться, Кристоферу оставались только наркотики и крепкий алкоголь, других вариантов не было. Однако плоть, привычная к тому, чтобы ей дарили блаженство, бунтовала, протестовала против ограничений. Плоть не желала убивать себя токсичными веществами – она жаждала таинств, горячих прикосновений и неги…
Двойник смотрел на Кристофера синими глазами, полными слез, полными укора разбитой неразделенной любви.
Двойник был прекрасен.
Поддавшись минутному порыву, Кристофер приблизил бледное лицо к стеклу, и зеркало затуманилось от тепла его неровного дыхания. Эти губы были совершенны, их благородные линии напоминали чувственные лепестки цветов, изломанных порывом холодного ветра. Конечно, двойник не заслуживал этих мук. Прежде лишь он царил безраздельно в ныне истерзанном, томящемся сердце. Почему же все изменилось? Как дошел он до такого отчаяния? Непостижимо.
Кристофер вдруг коснулся губами отражения, желая утешить и его, и себя, безнадежно желая вернуться в прошлое. Но чуда не произошло: он дернулся назад, будто обжегшись о твердую поверхность стекла. Грубая материя оскорбила мучительно тонкие чувства.
На миг Кристоферу показалось, что двойник с мстительным удовлетворением следит за его страданиями, считая их заслуженной карой за предательство самого себя. Кажется, он на пороге нервного срыва.
Раздраженно задернув занавеси, Кристофер отвернулся от зеркала и устало побрел прочь.
По щекам его текли слезы, вызванные болью этого холодного, одинокого поцелуя.
Глава 28,в которой обнаруживаются некоторые тайные связи
– По вашему приказанию подразделения особой группы «Серп» готовы к штурму, милорд, – осторожно сообщил Бенедикт. – Осмелюсь также обратить высочайшее внимание правителя на то обстоятельство, что осажденные подняли белый флаг.
В раздражении правитель плотно сжал губы. Да ну? Похоже, будто он не заметил трепыхающегося на ветру полотнища, спешно поднятого над дворцом вместо травянисто-зеленого знамени Ламиума? Ему что, нужно повторяться? Неужели Бенедикт полагает, что лорд Ледума дважды произносит распоряжения или, черт его побери, дает подчиненным подробные разъяснения?
На пороге грядущей войны с Аманитой бойцы должны получить необходимую тренировку в условиях, максимально приближенных к боевым. Кроме того, требовалось срочно испытать еще одно изобретение профессора Мелтона.
Однако заклинатель постарался взять себя в руки и не выплеснуть раздражение на талантливого и верного главу воздушного флота. Тот обладал большим потенциалом, и лорд Эдвард намеревался использовать его на службе еще много лет, если ничего непредвиденного не случится.
Конечно, правителю было не по нраву излишнее свободомыслие подданных. Но, с другой стороны, на войне как раз-таки умение самостоятельно принимать решения – первостепенное качество командующего. Если постоянно закрывать ему рот и вселять страх наказания, весьма скоро ценный навык атрофируется. Бенедикт попросту разучится думать и объективно оценивать ситуацию, привыкнет к положению, что всегда есть тот, кто решит за него. Тот, чьи приказы не обсуждаются и не подвергаются никакому анализу, а значит, выполняются бездумно.
Когда-нибудь, в самый неподходящий момент, это может сыграть злую шутку.
А потому Бенедикт должен знать: не возбраняется иногда обсуждать приказы. Это допустимо, но только затем, чтобы вернее уяснить волю правителя и исполнить ее наилучшим образом.
Лорд Эдвард обернулся к нему и прямо посмотрел в глаза.
– Хорошо, что взял на себя смелость заострить внимание, адмирал, и на всякий случай уточнить мои слова. – Правитель спокойно кивнул. – В штурме есть смысл. Я желаю увидеть «серпов» в действии.
Бенедикт все понял без излишних речей и сделал помощникам разрешающий знак рукой. По этому знаку операцию по захвату дворца лорда Доминика начали в тот же миг.
Последующие события развивались стремительно. Наблюдать за ними было одно удовольствие: с кораблей, как частый дождь, посыпались бомбы, и обширную территорию дворца заволокло едким фиолетово-красным дымом, напоминавшим горящий кровавый туман.
Эти снаряды не поражали огнем или ударной волной. Они содержали сильнейшие галлюциногенные токсины, вдыхая которые, маги утрачивали связь с реальностью и были не в состоянии не то что изменять, а даже адекватно воспринимать происходящее.
Таким образом подготовили приход «серпов» – и они тотчас явились на поле боя, снабженные специальной защитой органов дыхания и зрения. Часть их телепортировали военные маги, часть высадилась прямо с дирижаблей при помощи специальных строп или с парашютами.
Командиры подразделений без промедления повели отряды к заранее определенным целям. Действия их были хорошо отработанными, уверенными и слаженными, – лорд Эдвард откровенно наслаждался жутковатым, поставленным специально для него спектаклем.
Уже вскоре штурм завершился. Дым постепенно растворялся, и бойцы выводили из помещений на яркий солнечный свет мало что соображающих магов, связанных и совершенно безопасных без своих драгоценностей.
Однако не все прошло гладко.
По царящей внизу легкой нервозности лорд Эдвард догадался, что возникли проблемы. Получивший оперативное донесение Бенедикт мог лишь подтвердить его опасения.
– Милорд, к сожалению, нам не удалось вывести из строя всех дворцовых заклинателей, – коротко поклонившись, доложил тот. – Достаточно большая часть их сумела нейтрализовать токсичное загрязнение и сохранить магические способности. Осажденные надежно закрепились в тронном зале. Попытка захвата не удалась: мы понесли потери и временно приостановили действия. Каковы будут дальнейшие распоряжения?
Лорд Эдвард снисходительно улыбнулся. Странно было бы требовать от «серпов», чтобы те запросто расправились с таким количеством искусных и сведущих заклинателей, собранных в одном месте, да к тому же понимающих, что им больше нечего терять: смертельная ловушка захлопнулась. Обреченные, они дорого продадут свои жизни.
Тут «серпам» ничего не добиться. И без того они потрудились на славу: получили боевой опыт и показали высокую эффективность.
Правитель Ледума задумчиво посмотрел на все еще развевающийся над дворцом белый флаг, который они нарочно проигнорировали совсем недавно.
– Что ж, предложите им сдаться.
– На каких условиях?
Лорд Эдвард только покачал головой. Сегодня Бенедикт не уставал досаждать ему своей непонятливостью. Но делать нечего, нужно было потихоньку растить грамотного и преданного командующего.