Джини нежно провел пальцами по ее щеке. И Лори теперь уже не отводила от Кейлера взгляда. Она уставилась на него своими зелеными внимательными глазами. Зрачки ее в темноте стали расширяться, но Джини удивило другое: казалось, что девушка вообще не моргает. Кейлер почувствовал, как она напряжена и только благодаря усилию воли старается держаться свободно. С каждой минутой Джини все острее ощущал, что теперь напружинены все ее мышцы, переполненные какой- то внутренней энергией. «Лори не просто смотрит на меня, — мелькнуло в голове Джини. — Она наблюдает за мной. Она выслеживает меня, не упуская из виду ни единого моего движения».
— Мне не следовало бы столь пренебрежительно отзываться о своих предках, — вдруг заговорила Лори. — Даже если они и умерли две тысячи лет тому назад. Все равно это несправедливо по отношению к ним.
— А мне показалось, — возразил Джини, — что они умерли только вчера. Ты о них так живо рассказываешь.
Девушка не спускала с него глаз, теперь она застыла как изваяние.
— Это потому, что мы часто говорим о них дома, почти каждый вечер, — пояснила Лори. — Мама не хочет, чтобы я забыла свое египетское происхождение. И хотя она любит Америку, она все равно хочет, чтобы я помнила про Египет.
— Ну, а сама-то ты как считаешь? Может, тебе лучше забыть о нем?
— Нет, — чуть слышно отрезала Лори. — Я не имею права их забыть. И не хочу. Их существование просто трудно переоценить.
Джини нежно коснулся ладонью шеи девушки, пытаясь успокоить Лори, потом провел пальцем по мочке уха. Еще недавно Лори противилась каждому его прикосновению, однако постепенно стала привыкать к безобидным ласкам и теперь чувствовала приятное умиротворение. А когда Джини утопил ладонь в ее густых волосах, девушка вдруг осознала, что напряжение куда- то улетучивается. Глаза Лори, еще несколько секунд назад так внимательно следившие за каждым его движением, начали постепенно закрываться.
— Тебе нравится? — полюбопытствовал Джини и сам удивился своему вопросу. Ведь это было так очевидно.
— Да, мне приятно, — потянувшись, промурлыкала девушка.
Наконец последние признаки напряжения исчезли, и Лори полностью расслабилась.
— Лори, — прошептал Джини, с наслаждением проводя пальцами по ее волосам.
— Что? — томно откликнулась Лори, не открывая глаз.
— Лори, мне надо сказать тебе кое-что, и это очень серьезно.
Лори погрузилась в сладкую дрему и не обратила внимания на его слова/казалось, она вот-вот замурлыкает от удовольствия.
— Тогда говори, — милостиво разрешила Лори.
Джини никак не мог оторвать восхищенный взгляд от ее лица, длинных изогнутых ресниц, нежных смеженных век, закрывавших сейчас чудесные изумрудные глазищи.
— Я знаю, ты, наверное, решишь, что я совсем чокнулся. Я и сам не думал, что со мной может случиться подобное. Джини Кейлер — можно сказать, известный политик, понимаешь? Ведь люди такого уровня обычно становятся неисправимыми циниками. Но вот я-то как раз и попался на твою удочку, должен в этом сознаться. Так что надеюсь на логическое завершение нашего свидания, ну, может быть, не сегодня, а завтра или когда* нибудь еще… Чему быть, того не миновать, и я вот подумал… а почему бы тогда не сегодня?.. Расскажу-ка я тебе, что сейчас со мной происходит, идет?
Полностью отдавшись его ласкам, Лори нежно потерлась головой о его пальцы, подставляя ему свое ушко, чтобы Джини пощекотал за ним.
— Лори, — тихо произнес Джини. — Я люблю тебя.
Девушка мгновенно замерла, и наступила тягостная пауза.
Глаза Лори постепенно раскрылись. Собравшись с духом, Джини теперь старался вложить в свой взгляд всю уверенность, на которую только был способен. Лори должна оценить его откровенность и понять те высокие и прекрасные чувства, которые он испытывает к ней и в которых только что признался.
— Ты… ты любишь меня? — удивилась Лори, не веря своим ушам.
— Да, — кивнув, вздохнул Джини.
Она отвела взгляд, и на ее лбу внезапно обозначилась морщинка, выражающая недовольство.
— Джини, — решительно начала Лори, — нельзя так говорить. Ты не имеешь права.
Он резко отстранился от нее.
— Что значит «не имею права»? Кто устанавливает эти права? Сердцу не прикажешь. Я по уши втюрился в тебя, и теперь мне наплевать, нравится это кому-нибудь или нет. Это свершилось, Лори.
— Джини…
— Нет уж, хватит, — взорвался он. — Я уже по горло сыт всяческими недомолвками и извинениями. Мне обрыдла твоя таинственная белиберда. То я не должен просить тебя выйти замуж — только вот почему — непонятно, то я не должен влюбляться — опять-таки по неведомым мне причинам. Если ты и в самом деле чего-то боишься, почему бы не сказать об этом напрямик? Я уже взрослый и вполне самостоятельный мальчик, Лори. И достаточно вырос для того, чтобы полностью отдавать себе отчет в том, чего я хочу, а хочу я только тебя. И мне начхать на твое прошлое — может быть, ты отмотала срок в тюрьме, или тебя в детстве изнасиловали, или в психушке восстанавливали твою поехавшую крышу… Пойми, мне все это совершенно безразлично.
Лори широко распахнула от изумления глаза.
— Так ты думаешь, что меня изнасиловали? Или я была в тюрьме? Джини, я перестаю понимать тебя!
Кейлер вскочил и нервно зашагал из угла в угол.
— Лори, я уже не знаю, что и подумать. Ты мне так понравилась с первого взгляда, и я понравился тебе. Казалось бы, чего еще желать! Сам Бог велел нам встречаться, ходить вместе по гостям, целоваться и… ну, короче, делать все, чем обычно занимаются люди, которые друг другу симпатизируют, но каждый раз, стоит мне задумать что-нибудь в этом роде, ты останавливаешь меня и сводишь на нет всяческое начинание… не забывая напомнить, чтобы я держался от тебя на почтительном расстоянии.
Джини снова опустился на кресло рядом с ней и осторожно взял ее руки в свои.
— Я прекрасно понимаю, что ты вела довольно замкнутый образ жизни, и, естественно, тебе трудно вот так сразу перестроиться и начать регулярно встречаться с мужчиной. Но, дорогая моя, ты молода, красива, и тебе грешно навечно похоронить себя в золотой клетке, пойми. Рано или поздно в тебе проснутся здоровые инстинкты, тебе захочется иметь постоянного партнера — неважно, будет ли это законный брак или просто совместная жизнь. И вот тогда настанет пора позабыть свои девичьи фантазии и трезво взглянуть на вещи.
— Фантазии? — смущенно повторила Лори. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Кейлер тяжело вздохнул.
— Ну, перестань, Лори. У кого их нет в твоем возрасте! Я же все понимаю. Девушка впервые идет на свидание с мужчиной. Какие мысли у нее в голове? Смогу ли я пустить пыль ему в глаза? Достаточно ли я строга с ним? Ну, строгости в тебе хоть отбавляй, а что касается пыли в глаза… Ведь у каждого человека в большей или меньшей степени присутствует воображение. Тебе здесь тоже не занимать стать. Вот и начинаются всяческие недомолвки и намеки. Все это смахивает на мелодраму. Когда мне было лет пятнадцать, я встречался с одной девочкой на два года моложе. Так вот, она довольно увлекательно рассказывала мне о своем отце, который, по ее словам, был известным пианистом. Однажды в их доме якобы вспыхнул пожар, и, спасая от огня свою дочурку, папаша здорово подпалил свои пальцы, вылечить их не смог ни один доктор. Так и остался папочка калекой, и о музыкальной карьере ему пришлось забыть навсегда. Как потом выяснилось, обожженный папаша изначально трудился в хлебопекарне, ни сном ни духом не ведая ни о гаммах, ни о бемолях, а весь его музыкальный талант сводился к насвистыванию пошлых песенок.
Лори терпеливо, не перебивая, выслушала Кейлера.
— Джини, — спокойно начала она, когда рассказ закончился, — мне кажется, будет лучше, если наше первое свидание станет и последним.
— Ты пришла к выводу, что я тебе не нравлюсь, да?
— Нет, дело совсем не в этом.
— Значит, я все-таки тебе нравлюсь?
— Да. Но именно это и волнует меня больше всего, — заявила девушка.
Джини снова протянул к ней руку и нежно погладил по щеке. В глазах Лори застыло полное отчаяние, оно ставило в тупик бедного Джини. Девушка взяла его руку и, поднеся к губам, поцеловала ее.
— Дело в том, Джини, что я тоже люблю тебя.
Кейлер решил было, что ослышался.
— Ты, наверное, шутишь надо мной, Лори? — пробормотал он. — Скажи, Бога ради, что это не шутка.
— Я не шучу, — прошептала девушка. — И мне кажется, это называется «любовь с первого взгляда».
Джини ухмыльнулся.
— Что касается меня, то это скорее всего любовь с первого укуса.
Лори подняла голову. Она с трудом сдерживала слезы, внезапно навернувшиеся на глаза. Пытаясь не расплакаться, она трогательно зашмыгала носом.
— Я полюбила тебя сразу, как только увидела, — призналась Лори. — Конечно, у меня раньше никого не было, и поэтому все случилось так неожиданно… Может быть, я повела себя словно ребенок, как только дело коснулось настоящей любви. Но тут уж ничего не изменишь, и ты должен принимать меня именно такой, какая я есть. Я люблю тебя, Джини, и больше тут добавить, пожалуй, нечего. Я очень люблю тебя.
— Лори… — горячо прошептал Кейлер и, прижав ее к себе, поцеловал. — Лори, какого черта ты держала все это в себе и не рассказала мне раньше?..
Не в силах больше сдерживаться, девушка дала волю своим чувствам, и слезы мгновенно хлынули ручьями из ее глаз.
— Я не могла признаться тебе, потому что моя любовь обречена. Это не может продолжаться долго. Я сама не допущу. Иначе тебя ожидает страшная судьба.
Джини вынул из кармана носовой платок и с нежностью промокнул слезы на ее щеках.
Опять ты затянула свою старую песенку, — укоризненно попрекнул он Лори. — Что дохжно случиться? И чего ты не допустишь? Какая еще страшная судьба? У меня уже голова кругом идет от твоих бесконечных загадок.
Девушка достала свой платок и, высморкавшись, начала понемногу успокаиваться.
— Я ничего не могу тебе больше сказать, — виновато произнесла Лори. — Ни сейчас, ни потом. Никогда.