Кейлер перепугался уже не на шутку. Он мгновенно переставил ногу обратно, оказавшись с внешней стороны ворот. Свирепые звери были уже неподалеку, и Джини боялся даже взглянуть в сторону дома. Да еще в этот момент его нога угодила в слишком узкую щель между штырей и застря\а там. Джини судорожно задергал ногой, словно она попала в капкан. И потерял равновесие.
А внизу между стволами могучих дубов промелькнули длинные бледные тени, и Джини услышал топот тяжелых лап по гравиевой дорожке. Он не удержался, руки соскользнули с прутьев, и Кейлер рухнул прямо на землю. Левый ботинок, зажатый между шпилями, так и остался наверху.
Хромая и задыхаясь от нестерпимой боли, Джини заковылял к машине. А позади доносилось раскатистое и грозное рычание. Звери успели добраться до ворот и теперь с остервенением кидались на железную ограду, пытаясь преодолеть ее.
Джини дрожащей рукой завел мотор, и машина рванулась с места, взметнув целый фонтан камешков. Прочь из этого адского логова! Отчаянно завизжали шины, автомобиль уже мчался вниз по склону холма. Добравшись до вашингтонского шоссе, Джини чуть-чуть расслабился Он сбавил скорость и только теперь понял, что вспотел с ног до головы Сердце в груди продолжало бешено колотиться.
Наконец машина подкатила к одному из домов Джорджтауна Джини оставил ее прямо на улице. Здесь было тихо и спокойно. Даже воздух, казалось, источал дружелюбие. Кейлер вздохнул и с радостным облегчением взглянул на окна своей квартиры в верхнем этаже старого кирпичного особняка Владелец этого дома приходился отцу Джини закадычным другом, так что с квартирой Кейлеру действительно несказанно повезло.
Джини толкнул калитку и, приволакивая левую ногу в одном только носке, захромал к подъезду. Оказавшись в квартире, он устроил полную иллюминацию, включив все до единого осветительные приборы. В ход пошел п телевизор, однако звук Джини убрал Зато на полную мощь врубил свою квадросистему, поставив пластинку Моцарта. И только тогда, удобно расположившись в кресле, Джини действительно расслабился. Мысли его вернулись к загадочной Лори Сэмпл. Кейлер плеснул в бокал изрядную порцию виски и залпом осушил его Затем прилег на кушетку, а ушибленную ногу расположил на стоящем тут же столике из оникса. Включив ночные новости, Джини попытался было вникнуть в происходящие события, но так и не смог
Да, Лори оказалась девушкой потрясающей. В чем в чем, а в этом у Джини не оставалось никаких сомнений. Обычно очередная его пассия торчала в это время с ним в каком-нибудь ресторанчике, с упоением ожидая под звуки соблазнительной музыки предстоящую ночь. В крайнем случае он сам предвкушал в эти часы завтрашнее свидание. Так было всегда» Но тут он словно наткнулся на каменную стену. И хотя Лори ясно сказала, что он— Джини — понравился ей, тем не менее девушка решительно дала понять, что никаких дальнейших свиданий не предвидится. И, словно подкрепляя свои слова, умудрилась чуть было не откусить ему язык. Джини прикурил сигарету и понял, что тот порядком распух.
Кейлер направился в ванную, выложенную черным и темно-коричневым кафелем. Здесь на бесчисленных полочках стояли всевозможные одеколоны, духи и дорогие дезодоранты. Джини включил светильник над зеркалом. Высунув язык, принялся тщательно изучать рану.
И тут он обратил внимание на довольно странную вещь. Следы от зубов были маленькими и находились друг от друга на сравнительно большом расстоянии. Обычный след от укуса человеческих зубов проходит сплошной линией в форме полумесяца, а на его — Джини— языке отчетливо виднелись четыре небольших прокола. Джини дотронулся до них и тут же поморщился от боли. Такое впечатление, будто его тяпнул не человек, а здоровенная собака.
Джини ошеломленно застыл перед зеркалом, не зная, как объяснить сей невероятный факт, и когда в комнате зазвонил телефон, он вздрогнул от неожиданности.
Глава вторая
Звонил начальник Джини, Уолтер Фарлоу. Он напомнил Кейлеру, что завтра ровно в одиннадцать начинаются переговоры по проблемам Вест-Индии, и он, конечно же, ожидает, что Джини явится туда как штык. Джини заверил шефа, что он, разумеется, не допустит со своей стороны никаких опозданий, и подтвердил, что все документы и речи уже готовы.
— Ты что, успел подхватить простуду? — заволновался Уолтер.
— Почему вы так решили?
— Не знаю. Голос какой-то чудной. Будто рот чем- то набит…
— А, вы про это, — удрученно промямлил Джини. — Я случайно прикусил себе язык.
Уолтер вежливо хохотнул.
— Прикусил язык? Жаль только, что это сделал ты, а не Генри Несс.
— Да уж, Генри Нессу следовало бы откусить не только язык, но и целиком всю голову.
После такой содержательной беседы Джини пропустил еще одну порцию виски и, сев в кресло, задумался. Вся его политическая карьера строилась по одному принципу: Джини неизменно доводил до конца любое начатое дело. Любая мелочь, будь то отчет, выступление или же незначительное событие, тщательно анализировалась, документировалась, и везде была проставлена последняя точка над «i». Неоконченное дело раздражало Кейлера и надолго выбивало из колеи. Так вот, с этой самой Лори он, похоже, наткнулся именно на подобный незавершенный вариант. Редкий случай в его практике. Помимо всего прочего, самолюбие Джини было здорово ущемлено, а тут еще взыграла гордость. Подумать только! Эта девятнадцатилетняя девчонка с роскошным бюстом не только укусила его за язык, но еще и спустила на него цепных собак, из-за чего на проклятых воротах так и остался торчать его превосходный английский ботинок. За эту пару Джини совсем недавно выложил целых семьдесят пять долларов!
Кейлер достал пухлый телефонный справочник и принялся листать его в поисках номера Сэмплов. Но такой фамилии в справочнике не значилось. Джини постоял некоторое время в нерешительности, постукивая стаканом о передние зубы, а потом снял трубку и набрал знакомый номер. «Сейчас всего лишь полночь, — прикинул он в уме, — многие девушки в Вашингтоне и не думают ложиться спать в такую рань. Ничего страшного».
Раздалось десять или даже одиннадцать гудков, прежде чем трубку, наконец, сняли, и заспанный голосок недовольно промурлыкал:
— Алло? Кто это?
— Мэгги, — как можно радостнее произнес Кейлер. — Это я, Джини.
— А который час, Джини?
— Понятия не имею. Где-то около двенадцати, полагаю.
— Как это ты не знаешь? Я дарю тебе часы за триста долларов, а ты даже не удосуживаешься ответить мне, сколько сейчас времени?
— Ну, только не заводись. Ты ведь все равно не спала. Я угадал?
Мэгги тяжело вздохнула и, послушно приготовившись внимать своему патрону, заранее запаслась терпением.
— Нет, Джини, я, конечно же, и не думала ложиться. Интересно, как можно работать твоим личным секретарем, да еще при этом умудряться урвать хоть часик для сна? Я бодрствую круглые сутки. Просто иногда я не так энергична, особенно ночью, но тем не менее всегда начеку и к твоим услугам. Так что у нас на этот раз?
Джини выдержал ее тираду с удивительным спокойствием.
— Мэгги, — отозвался он наконец, — я понимаю, с моей стороны это очень нахально и вообще неуместно, но не могла бы ты оказать мне сейчас небольшую услугу?
— Ну, знакомая песенка, Джини. А не забыл ли ты, дружок, что у меня сегодня выходной? В конце концов имею я право хоть на короткий отдых, чтобы не выглядеть завтра как чучело?
— Мэгги, ты прекрасна всегда: и свеженькая и вымотавшаяся. — Джини попытался было подобраться с другой стороны.
— Ну, ладно, уговорил. Что надо сделать?
— Ты помнишь французского дипломата по имени Жан Сэмпл? Он погиб месяца три назад то ли в Канаде, то ли еще где-то.
— Совершенно верно. Его растерзали медведи во время охоты.
— А что тебе о нем известно? Я имею в виду его прошлое. И в особенности, что можно узнать о его семье?
— Вообще ничего не известно. А зачем тебе все это?
Джини подхватил телефон и опустился с ним на кушетку. На экране телевизора какие-то полусгнившие мертвецы, скоропалительно восстав из могил, с завидной прытью преследовали живых граждан, а те зачем- то разевали рты, призывая, видимо, на помощь других граждан. В комнате продолжала звучать спокойная и вдохновенная музыка Моцарта.
— Сегодня на банкете я познакомился с дочерью этого Сэмпла. Знаешь, вокруг нее просто мистический ореол. Она какая-то… не такая. Мне кажется… надо выяснить… какая.
Мэгги снова вздохнула.
— Ну, теперь-то все понятно. Тебе дали от ворот поворот, и теперь ты остро нуждаешься в допинге. Чтобы не потерять уверенности в том, что ты — самый соблазнительный и желанный мужчина на всем белом свете. Так?
— Нет, Мэгги, все далеко не так просто. Девица эта обитает в огромном особняке за городом, а ограда вокруг поместья похлеще, чем в старинных крепостях, да еще собаки у них по всей территории шляются. И, между прочим, такие, что любая с ходу могла бы отхватить мне ногу.
— Ну и что же? Может быть, в доме у Сэмплов хранится бесценная коллекция картин или куча драгоценностей. Ты сам дом-то видел?
— Меня даже за ворота не пустили. При ней неотступно находился шофер или слуга, в общем, этот тип все время сопровождал ее — какой-то немой по имени Мэтью. Короче, он смахивает на чудовище из фильма ужасов. А когда я самым невинным образом попытался напроситься к ней на чашечку кофе, меня так отфутболили, что больше я об этом и заикаться не стану. А ведь весь вечер я вел себя, как робкий ягненок.
— Ты в роли ягненка? Ни за что не поверю.
— Да-да. Я ведь могу быть и робким, и мягким, и каким угодно, если, конечно, захочу. Но дело в том, что тут хоть на задние лапки становись — на нее буквально ничего не действует. И мне теперь важно выяснить, что происходит в стенах этого дома? Действительно, Лори Сэмпл — девушка потрясающая, и мне, естественно, хотелось бы узнать о ней побольше. Кстати, вовсе даже не по личным соображениям. Теперь меня просто раздирает любопытство…
— Как ты думаешь, это когда-нибудь могло бы повториться? — внезапно оборвала Кейлера Мэгги.