— А знаете что, гражданин следователь?..
— Что?
— Я еще одно имя помню. Оно вам может пригодиться.
— Ну говори, — разрешил ему Елкин.
Вован наморщил лоб и произнес:
— Миша Голиков.
На это раз пришел черед Тараса Петровича удивленно раскрыть рот. Дело в том, что тамбовского бизнесмена Михаила Голикова нашли недавно мертвым.
— Как говоришь — Голиков?
— Угу. А чего это вы так удивились? — прищурился Вован. Внезапно до него дошло. — Так его что, тоже?
— Что «тоже»? — неприязненно сказал Тарас Петрович.
— Ну того… завалили? Так же, как и Кареткина?
— Кабанов, вопросы здесь задаю я, — напомнил Тарас Петрович. — Договаривай давай, чего ты сюда это имя приплел?
— Почему «приплел»? — обиделся Вован. — Я не приплел. Это к нашему делу относится. Голиков этот с Ричардом дружил. У них там какие-то завязки общие были. Не то в бизнесе, не то еще в чем-то. И пижон этот московский… ну, который бабу нам заказал… на Ричарда через Мишу Голикова вышел.
— То есть Михаил Голиков был в этом деле посредником? — уточнил Тарас Петрович.
Вован кивнул:
— Во-во. Им и был. Это… гражданин следователь, а что, его и правда грохнули? Так же, как Кареткина?
Тарас Петрович проигнорировал вопрос Вована. Вован воспринял молчание как утвердительный ответ.
— Выходит, кто-то посредников убирает, — задумчиво наморщив лоб, резюмировал он. — Вот это да… Так и до нас с пацанами доберутся.
Тарас Петрович выдвинул верхний ящик стола, достал лист бумаги и положил его перед Вованом.
— Так, Кабанов, а теперь ты возьмешь ручку и напишешь обо всем, что мне сейчас рассказал. Со всеми подробностями. А заодно напишешь и о том, что не успел мне рассказать.
— Так это… — Вован озадаченно поскреб в затылке. — Гражданин следователь, так ведь это же долго!
— А нам с тобой спешить некуда, — сказал Елкин и достал из пачки новую сигарету. — Будем сидеть, пока не напишешь обо всем. Начинай.
Глава шестаяКуда падают кирпичи
Несмотря на то что Андрею Андреевичу Полякову стукнуло сорок девять, он был строен, подтянут и мускулист, как молодой парень. Походка у него была легкой и упругой. Глаза блестели ясным, спокойным светом. Темные волосы были аккуратно причесаны, брюки отутюжены, а рубашка — в какое бы время года и в каких бы обстоятельствах вы ни встретили Андрея Андреевича — всегда была свежей и чистой.
Будучи с молодых лет частью огромной системы, занимая в этой системе строго определенное место, Поляков был твердо уверен, что главное в жизни — дисциплина. Причем не только дисциплина тела, но и дисциплина ума.
В молодости дисциплина помогает молодому человеку избегать излишеств и тем самым закладывает прочный фундамент для долгой и здоровой жизни.
В пожилом возрасте дисциплина помогает человеку поддерживать свое стареющее в соответствии с неумолимыми законами природы тело в приемлемой физической форме.
Два раза в неделю Поляков посещал тренажерный зал. Сорок минут он мучил и растягивал свое тело на тренажерах и еще сорок — спарринговался с партнерами на ринге. (В молодости Андрей Андреевич был мастером спорта по боксу.) По субботам Поляков полтора часа плавал в бассейне. Часто, глядя на молодых атлетов, «качающих железо» в тренажерном зале, он с удовлетворением отмечал, что ни в чем не уступает им и почти любого из них отправит в нокаут в первом же раунде, если им доведется встретиться на ринге и сразиться всерьез.
Но дисциплина тела — это еще полдела, считал Андрей Андреевич. Не меньшую роль в жизни человека (как мыслящего существа) играет дисциплина ума. Именно она помогает человеку определить ясную цель и четкую задачу и продвигаться по пути их достижения и осуществления.
А цель у Андрея Андреевича была ясная — сделать все, чтобы его любимая и единственная дочка Катя никогда и ни в чем не нуждалась. Ради достижения этой цели Поляков готов был заложить дьяволу душу. Но, к сожалению, ни дьявола, ни Бога он на своем жизненном пути не встречал, поэтому рассчитывать приходилось только на собственные силы.
Так получилось, что шесть лет назад Поляков ушел от жены, оставив у нее на руках двенадцатилетнюю дочь. Ушел, потому что не мог не уйти. Всего один раз в жизни он отступился от своих принципов и позволил себе «немного расслабиться на стороне» (как называли это его нынешние коллеги-бизнесмены). Секс с молодой, красивой и, как выяснилось позднее, дьявольски хитрой девушкой вскружил Полякову голову. Настолько, что он искренне поверил в то, что влюблен в нее. А когда наваждение рассеялось, было уже поздно.
Андрей Андреевич часто вспоминал тот разговор с женой. Они сидели на кухне и ужинали. Дочка гостила у дедушки с бабушкой, и Поляков решил использовать этот шанс и поговорить с женой откровенно и наедине. Жена по своей привычке болтала без умолку: о ценах на мясо, о погоде, о своих подругах, о том, что нужно купить новую машину и так далее, и тому подобное. Поляков мучительно выжидал. Наконец он дождался паузы (жена поддела на вилку кусок чахохбили и отправила его в рот) и сказал четко и ясно:
— Валя, у меня есть другая женщина.
Мясо выпало изо рта жены и шмякнулось на тарелку. Она уставилась на Андрея Андреевича своими выпуклыми, водянистыми глазами. Вскоре первый шок прошел, и жена снова смогла говорить.
— Я догадывалась, — сказала жена. — И кто эта несчастная?
Поляков нахмурился:
— Это не имеет значения. — Он выдержал паузу и твердо сказал: — Я хочу уйти. В конце концов, я сполна выполнил свой супружеский долг.
— Какой долг ты выполнил? — ернически переспросила жена.
— Супружеский, — повторил Поляков. — Я был тебе хорошим мужем и подарил прекрасную дочь.
— Подарил, значит? — Жена всплеснула руками. — Замечательно! Просто великолепно! Благодетель ты мой! Даже не знаю, как тебя и благодарить!
Она облокотилась о стол и слегка подалась вперед.
— А ты в курсе, что дочку еще нужно вырастить? — даже и не сказала, а по-змеиному прошипела жена. — Или ты думаешь, что она — трава, которая растет сама по себе? Ты знаешь, что твоя дочь не только дышит воздухом, который ты ей — благодетель ты наш — подарил? Ты знаешь, что ей еще иногда нужно кушать? Покупать одежду?
Поляков положил вилку на стол и спокойно посмотрел в глаза жене. Он ожидал, что жена, как всегда, стушуется и съежится под его взглядом, но этого не произошло. Видимо, жена была не на шутку рассержена.
— Я об этом знаю, — спокойно ответил Андрей Андреевич. — Но это уже не супружеский долг. Это долг отцовский, и я его выполню. Чего бы мне это ни стоило. Больше я не хочу об этом говорить.
Поляков встал из-за стола, взял свой портфель и ушел из дома. Как оказалось, навсегда.
Позже выяснилось, что у молодой, к которой он ушел, помимо него, было еще два таких же, как он, «папика» (это она, молодая, их так называла). И что без квартиры, машины и денег — а Поляков как честный человек все оставил бывшей семье — Андрей Андреевич был ей совсем не нужен.
Поначалу Поляков приуныл. Даже ушел в трехдневный запой (во второй раз в жизни изменив идее дисциплины). Но потом рассудил, что в принципе ничего страшного не произошло. С дочерью он мог видеться хоть каждый день, никто ему не запрещал. А жена… Жена была всего лишь многолетней привычкой, такой же, как курение или чистка зубов. А от любой привычки можно избавиться. Нужны только время и сила воли. И того и другого у Полякова было в избытке.
Вскоре боль и правда прошла. По жене он теперь совершенно не тосковал. Вот по дочке скучал, это да. Даже какое-то время испытывал перед ней вину. Но потом убедил себя в том, что главное, что он может сделать для дочки, — обеспечить ей безбедную жизнь. Все остальное — чушь и пустая лирика.
С тех пор большую часть заработанных денег Андрей Андреевич тратил на дочь. Сначала определил ее в спецшколу с английским уклоном. Затем дал деньги на обучение в престижном университете. По выходным Поляков сам покупал ей одежду, совершая с дочерью многочасовые шопинги по модным бутикам.
На карманные расходы Поляков много денег дочери не давал, опасаясь, что она пристрастится к наркотикам. Хватало с него и того, что она курила (и никакие разъяснительные беседы тут не помогали). Поначалу Катю это страшно раздражало, но затем она смирилась. В конце концов, достаточно ей было привести отца в магазин и показать ему вещь, которую она хотела бы иметь, и отец тут же вынимал кошелек и выдавал ей нужную сумму.
С каждым годом Катя уважала отца все больше и больше. Однажды она спросила его:
— Пап, а если я вдруг заболею и для лечения понадобится миллион долларов — ты достанешь его для меня?
Отец подумал и кивнул:
— Определенно.
— А где ты возьмешь такие деньги? — не унималась дочь.
Андрей Андреевич пожал плечами и ответил:
— Не знаю. Но достану. А вообще — не забивай себе голову дурацкими вопросами. Давай лучше зайдем в кафе и съедим по мороженому.
Таким образом, жизнь Андрея Полякова наладилась. И наладилась настолько, что он ничего больше не хотел в ней менять.
Андрей Андреевич поднялся с постели как всегда рано. Размял похрустывающие суставы, отжался на кулаках семьдесят раз, покачал пресс, подтянулся пятнадцать раз на перекладине и в завершение комплекса омолаживающих процедур (как прозвала их дочка) принял ледяной душ.
Затем он побрился, причесался и принялся готовить себе завтрак. Завтрак Полякова состоял из тарелки овсяной каши, двух больших яблок, чашки зеленого чая и бутерброда с вяленой говядиной.
В самый разгар приготовлений в дверь позвонили. Андрей Андреевич отложил ложку, вытер руки и направился в прихожую. Глянув в глазок, Поляков увидел двух незнакомых мужчин в куртках.
— Кто там? — спросил Андрей Андреевич.
— Милиция. Открывайте! — послышалось в ответ.
Сердце у Полякова неприятно сжалось, но он быстро взял себя в руки.