День похорон выдался жарким и душным. На горизонте собирались грозовые тучи, в воздухе не ощущалось ни малейшего ветерка. Прах Джека был развеян над тем самым утесом, с которого он сорвался.
Стоя рядом с сестрами и матерью, Клер ощущала дурноту. Датч, как всегда, был слишком занят, но он прислал свои соболезнования – огромный венок лилий в форме подковы и чек на имя Руби. Как будто деньги могли вернуть ей сына!
Клер почти не знала Джека, но Руби проработала в их семье много лет, а сама она дружила с Кристи, которая сейчас стояла бледная, без слез, уставившись невидящим взглядом в море. Она вертела в руках красный шейный платок, вероятно, принадлежавший Джеку. Без косметики Кристи выглядела совсем юной и беззащитной.
Тесса закатила глаза, когда представитель некогда могущественного индейского племени начал произносить речь. Он походил на коренного американца не больше, чем любой другой из присутствующих, но говорил уверенно и с чувством обрисовал горе семьи, положение племени и современной молодежи вообще.
Клер не слыхала ничего, кроме грохота прибоя и пронзительных криков чаек, кружившихся над головой.
Трудно было поверить, что Джек мертв. Такой молодой, полный жизни – и вдруг его больше нет... Внезапно она услыхала рев мотоцикла, и ее сердце забилось учащенно. Краем глаза она следила за Кейном, пока он ставил машину у искривленной ветрами сосны. Он не смешался с толпой, а остался стоять в стороне, глубоко засунув руки в карманы.
Его глаза были скрыты за стеклами солнцезащитных очков, губы сжаты в тонкую решительную линию. Сколько еще дней ему осталось пробыть в Чинуке?
Мне хотелось бы делать с тобой... все. Целовать тебя, трогать, спать с тобой, не выпускать тебя из рук до самого утра. Мне бы хотелось всю тебя попробовать на вкус, чтобы ты задрожала от желания, и больше всего на свете мне хотелось бы заниматься с тобой любовью всю жизнь, до конца моих дней!
Клер закусила губу, стараясь не думать о Кейне и об их последней встрече, произошедшей в ту самую ночь, когда было обнаружено тело Джека Сонгберда.
Стоя рядом с Клер и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Тесса вдруг спросила шепотом:
– А где Таггерты?
– Не знаю, – ответила Клер тоже шепотом, удивляясь, что ей самой до этой минуты не пришло в голову поинтересоваться, почему нет Харли.
– Казалось бы, кому, как не им, положено здесь быть, – продолжала Тесса, рыская глазами по небольшой толпе, собравшейся на утесах. – Ведь Джек работал на их лесопилке.
– Уэстон уволил его в тот самый день.
– Знаю, знаю, – пробормотала Тесса.
Доминик строго покосилась на младшую дочь и прижала палец к губам. Тесса ответила ей недовольным взглядом, но ее мать уже отвернулась, делая вид, будто ей и в самом деле интересен этот мрачный обряд. Самой Тессе хотелось сейчас оказаться где угодно, только бы подальше отсюда. «Похороны – это такая тоска, сдохнуть можно!» – подумала она. К тому же Тесса была сильно разочарована, увидев, что никто из Таггертов не пришел, – она надеялась встретить здесь Уэстона.
– Когда это кончится? – шепнула она Миранде. Сестра не ответила, и Тесса обиженно отвернулась. Где же Уэстон? Она почувствовала знакомое ноющее ощущение в паху и уже в который раз пожалела, что позволила себе так увлечься Уэстоном. Поначалу тайные встречи с ним казались ей веселым приключением – это было рискованно и приятно щекотало нервы. Она ни минуты не сокрушалась о потере отданной ему девственности, но не ожидала, что влюбится всерьез. Для нее он был слишком старым, слишком многоопытным, слишком эгоистичным. Он ее в грош не ставил, и это сводило ее с ума.
Наконец индейский вождь – или как там еще называлась его должность – прекратил свои разглагольствования, и все племя затянуло какую-то тихую песню. Тесса поверить не могла, что все это происходит наяву. Может, Джек Сонгберд и был стопроцентным американским индейцем, но он плевать хотел на сохранение так называемых племенных традиций. Черт побери, он же не бегал по округе в боевой раскраске, обвешанный бисером и перьями!
Когда пение на незнакомом языке смолкло, толпа начала расходиться. Не теряя ни минуты, Тесса устремилась по тропинке к шоссе, где были оставлены автомобили – грузовики, джипы, несколько седанов, пара семейных фургонов. Серебристый «Мерседес» Доминик совсем затерялся среди них. Тесса забралась на обитое бархатом переднее сиденье, пока остальные члены семьи выражали последние соболезнования Руби и Кристи.
Тесса не собиралась с ними общаться. Да и что бы она могла сказать? Конечно, ей жаль, что Джек погиб. Его смерть, должно быть, была ужасна. Тесса вздрогнула, представив себе страшное падение с утеса. Но она же ничем не могла помочь, верно? И никакими словами нельзя было ничего исправить. К тому же она просто не знала, как ей вести себя с Кристи.
Тесса поглубже опустилась на сиденье в надежде, что сестра Джека ее не заметит. В машине было душно. Обливаясь потом, Тесса украдкой взглянула на Кристи, и оказалось, что та смотрит прямо на нее – вернее, сквозь нее – жутким пронизывающим взглядом. Тесса поежилась. Черт, так и заикой можно остаться! Она попыталась нащупать спрятанные в сумочке сигареты, но вовремя спохватилась. Ведь мама еще не знает, что она курит!
Ну почему бы им не уехать отсюда поскорее? С тех самых пор, как Тесса начала встречаться с Уэстоном, они с Кристи были на ножах, хотя никакого словесного объяснения так и не последовало. Просто молодая индианка смотрела на нее со жгучим презрением, но тут уж Тесса ничего не могла поделать, тем более что не считала себя виноватой. В конце концов, у Кристи было не больше прав на Уэстона, чем у нее самой.
Никто не мог предъявить на него права, в том-то все и горе!
Дверцы «Мерседеса» распахнулись. Доминик села за руль рядом с Тессой, Миранда и Клер заняли места сзади.
– Я знаю, для Руби это ужасная утрата, – сказала Доминик, утирая глаза скомканным платочком. – Потерять ребенка – нет на свете ничего страшнее!
Кругом слышался шум заводимых моторов, машины, стоявшие по соседству с «Мерседесом», начали разъезжаться. Доминик отыскала в сумочке ключ и повернула его в замке зажигания.
– Но даже переживая такую тяжелую утрату, не стоит принимать поспешные решения, о которых потом придется пожалеть, – закончила она свою мысль, выводя «Мерседес» на дорогу.
– Какие решения? – спросила Клер.
Тесса с досадой закатила глаза. Господи, кому это интересно?
– Руби уволилась, – объяснила Миранда, а Доминик только крепче поджала губы.
– Уволилась? – растерянно переспросила Клер.
– Ну, я уверена, что она еще передумает, – заявила Доминик, бросив взгляд в зеркальце заднего вида. – Сейчас она просто расстроена. А через несколько недель, когда первое горе уляжется, она поймет, что ей нужна стабильность. Она проработала у нас много лет, практически стала членом семьи! – Доминик включила кондиционер на полную мощность. – Поехали, я предложу ей прибавку в жалованье, может, это заставит ее передумать.
– Мне кажется, тут дело не в деньгах, – заметила Клер.
– Разумеется, нет. По крайней мере, не сейчас. Но как только жизнь в семействе Сонгберд войдет в свою колею, Руби почувствует, что ей нечем себя занять. К тому же ей нужно заботиться о дочери. Ведь Кристи хочет учиться в колледже, а это стоит немалых денег. – Она включила указатель поворота, так как они подъехали к основному шоссе. – Руби непременно вернется.
Тессе было все равно. Руби всегда ее раздражала, она завела в доме свой распорядок и вечно всеми командовала. По мнению Тессы, их семья прекрасно могла обойтись и без Руби Сонгберд с ее тиранством и вечным осуждением во взгляде темных, все подмечающих глаз. Жаль, конечно, что Джек погиб: судя по всему, он был неплохим парнем. Но в жизни Тессы его смерть ничего не меняла.
– Господи, что это такое? – воскликнула Доминик, нажав на тормоза.
Серебристо-черный мотоцикл молнией промелькнул перед носом «Мерседеса» и вырвался на шоссе, не обращая внимания на отчаянно загудевший, груженный бревнами грузовик, направлявшийся на юг.
– О, боже мой! – ахнула Клер, закрыв лицо руками. – Кейн!
– Это был сын Морана? – Доминик никак не могла прийти в себя от испуга. – Не думала, что он так глуп. Хотя, с другой стороны, чего еще от него можно ждать?
Глаза Клер округлились.
– Что ты хочешь этим сказать, мама?
– Этот мальчишка не имеет ни малейшего понятия о воспитании. Отец у него пьяница, мать его бросила. Если он будет так носиться, то не доживет до двадцати.
– Никогда так не говори! – вспыхнула Клер. Тесса с любопытством повернулась к сестре:
– А тебе-то что?
– Ничего. Просто Кейн сейчас очень переживает: он был близким другом Джека Сонгберда.
– Правда? Откуда ты знаешь?
– Я много раз видела их вместе. – Клер секунду помедлила. – И вообще, он сам мне сказал.
– Ты хочешь сказать, что знакома с ним? – недоверчиво переспросила Тесса, перегнувшись через спинку сиденья и заглядывая в бледное, расстроенное лицо Клер.
– Да.
– И как близко?
Клер посмотрела прямо в глаза младшей сестре.
– Довольно близко, – решительно ответила она и вновь отвернулась к окну. – Мы с ним друзья.
Через три для после похорон Джека Миранда, сидя у себя в комнате, смотрела на календарь. Тут какое-то недоразумение. У нее не может быть задержки. Просто не может быть. Она же предохранялась! И Хантер тоже. Но когда она еще раз все сосчитала и сообразила, что задержка у нее не три дня, а целых десять, правда обрушилась на нее, как воз кирпича. Она беременна!
Чувствуя предательскую слабость, Миранда опустила голову на руки. Господи, как с ней такое могло случиться?! Она так четко и правильно распланировала всю свою жизнь на годы вперед! Что теперь будет с колледжем? С аспирантурой? С ее мечтой стать юристом?
Слезы жгли ей глаза, но она не хотела плакать. Надо думать о новом человеке, который будет частью ее и частью Хантера. Крошечное человеческое существо растет у нее внутри. Ребенок! Заставив себя разжать кулаки, Миранда потерла ладонью свой плоский живот, и слезы вдруг потекли неудержимо. Она представила себе, как они с Хантером поженятся, она родит ребенка и все-таки будет учиться. Да, ей придется работать, а Хантер будет вынужден на какое-то время оставить мечты о собственном ранчо, но мир не рухнет только от того, что у них будет ребенок.