Впрочем, эти мысли почти сразу выветрились из моей головы после того, как я увидел Силуянова.
Еще вчера мощный и уверенный в себе человек со стальным блеском в глазах сейчас представлял собой довольно грустное зрелище, это было видно даже в неверном мерцании одной-единственной настольной лампы, которая и освещала кабинет. В волосах безопасника и в самом деле появились четко видимые седые пряди, лицо прорезали невесть откуда взявшиеся морщины, но самое главное — глаза. Это были глаза старика, который повидал на свете много такого, чего врагу не пожелаешь. Серая хмарь поселилась в них и печаль неизбывная.
Жуть, короче.
Да, крепко его мара отделала, ничего не скажешь. Причем она ведь его еще и пощадила, если верить тому, что я от нее услышал. Страшно представить, что будет с тем, кому она даст хлебнуть горя полной ложкой.
Если до того мне Силуянова жалко не было, то сейчас где-то внутри это чувство все же шелохнулось. Ну да, тиран он, ну да, деспот. Самодур, опять же. Но я все-таки не совсем уж бессердечная скотина?
— Пришел, — проскрипел Силуянов. — До конца меня, значит, решил уработать, да? Ну давай, чего уж.
Он вскочил на ноги и рванул ворот рубашки, да так, что от нее аж пуговицы отлетели в стороны.
— Давай, — рыкнул он, задрав подбородок и подставив мне шею, на которой вздулись вены. — Пей кровь мою!
— Лечиться вам надо, Вадим Анатольевич, — сделав пару шагов назад, к приоткрытой двери, пробормотал я. — Тоже мне, нашли графа Дракулу. Что за ересь вы несете?
— А я не знаю, кто ты, — проскрипел Силуянов. — Вампир, оборотень, кто там еще бывает? Да не важно это. Главное то, Смолин, что ты точно не человек. Я еще летом это заподозрил, да вот только некоторые посоветовали мне тогда тебя не трогать, в покое оставить. А зря. Зря! Надо было тебя тогда еще… Тогда надо было!
Сдается мне, эти «некоторые» — Немирова. Я всегда знал, что она умная женщина.
— Вадим Анатольевич, «афобазольчику» вам надо попить, — мягко посоветовал я. — Какие оборотни? Как это я не человек? А кто же тогда? С чего вы взяли такую чушь? Кто вам это сказал?
Ну, давай, давай, родимый! Ты сейчас в полном раздрае, в голове ералаш, так выговорись по полной. И просвети меня о том, кто тебя науськивает на мою персону.
— Кто сказал? — Силуянов встал, обогнул стол и оскалился как волк, а в его комнатушке стало как будто еще темнее. Кстати — странно, а чего только настольная лампа включена? Он ведь, по сути, темноты сейчас вообще бояться должен. — Есть те, кто за такими, как ты, охотятся. И уничтожают! Я вот тебя сейчас придушу и стану одним из них! Правильно — только так можно! Только так!
И безопасник прыгнул на меня, прямо как дикий зверь. Мало прыгнул — вцепился в мое горло руками, а они у него сильные.
Врать не стану — не ожидал такого. Серьезно. Ну вот как-то не душили меня до того ни разу.
И ведь мог он меня прикончить, чего врать. Случайность спасла. Я на ногах не устоял, когда он мне горло стиснул, да еще амплитуда толчка сработала, и в результате мы вылетели в коридор, распахнув моей спиной незакрытую дверь.
А там, на мою удачу, ошивался Косачов, который, побродив по операционному залу, пришел к выводу, что надо повторно опросить внезапно вошедшего в фавор и непомерно обнаглевшего Смолина на предмет того, чем же все-таки была так недовольна Ряжская. Детально.
С Силуяновым «клиентщик», как и большинство других сотрудников нашего банка, не очень ладил, а потому решил подождать в коридоре. И дождался, правда, все пошло не так, как он ожидал. Мы вылетели в коридор, являя собой картину «двое — одно», а после безопасник, сопя, принялся меня душить. От подобной картины Косачов сначала опешил, а после бросился нас разнимать, попутно увещевая разошедшегося безопасника словами, а после и действиями. А именно — он попробовал оттянуть потенциального убийцу от жертвы.
Пальцы у Силуянова были просто как сталь, и кислород ими он мне перекрыл капитально. У меня уже и в глазах меркнуть стало, когда я услышал сначала один смутно знакомый голос, доносящийся откуда-то издалека:
— Вы чего творите, Вадим Анатольевич! Отпустите его! Вы с ума сошли! Нас новые собственники съедят за такие вещи! Хуже того — с «волчьим билетом» уволят! Народ, да где вы шляетесь? Отдерите уже его от Смолина! Только криминала нам тут и не хватало!
Чуть позже к нему присоединились другие голоса, но их я слышал уже словно через вату, которую напихали в уши. А после мир вокруг меня закружился и превратился в яркое белое пятно, в центре которого светились нечеловеческим огнем налитые яростью глаза Силуянова, в ушах зашумел морской прилив, а пол внезапно стал мягким, как перина, на которой мне так хорошо спалось в детстве, когда я приезжал в гости к бабушке.
А после это все сразу кончилось, поскольку я выплыл из «лампового» и плюшевого небытия обратно, в наш неприглядный мир.
— … скажут, — узнал я голос все того же Косачова. — Первый день — и такое!
— И-и-и-и-и еще раз! — послышался голос Волконского, а следом за этими словами меня здорово ударили прямо в район сердца.
Да так, что я вытаращил до того закрытые глаза и судорожно закашлялся.
— Ожил, — сообщил всем Волконский. — Надежный способ. По крайней мере, в сериалах это всегда работает. И тут вон тоже помогло. Волшебная сила искусства, понимаешь!
— А я слышала, что так можно человеку, которого оживляешь, ребра сломать, — сообщила всем Аня Потапова из операционного. — Или даже грудную клетку. Да-да-да!
— Не надо… ломать, — просипел я, не зная за что хвататься, потому как болело все — и шея, и грудь, и сердце, и даже живот. — Мне и так плохо!
— Еще бы, — бодро сообщил мне предправ, который, как оказалось, тоже присутствовал здесь. Хотя проще было бы сказать, кого тут не было, по крайней мере из тех, кто входил в среднее и старшее звено банка. Да что там — я узрел даже встревоженные рожицы своих девчуль. В достаточно широком коридоре просто не протолкнуться было. — Силуянов тебя почти уработал! Мы уж думали все, приплыли, придется давать объяснение для прессы, отчего у нас в банке труп образовался, и увольнять половину административного персонала. Скажу тебе честно, Смолин, радости в этом никакой нет.
— Согласен, — просипел я. — Пресса — она такая пресса. А что, я совсем плохо выгляжу сейчас?
Вместо ответа Сергей Станиславович изобразил живую картину «Покойник», сложив руки на груди и закатив глаза под лоб.
— Капец. — Я привстал и потрогал горло, вызвав волну шушуканья среди собравшихся. — Жизнь-то какая веселая пошла, а?
— Не то слово, — подтвердил предправ. — Вон Дмитрия Борисовича благодари, это он тебя реанимировал.
— Спасибо, — прохрипел я. — А где Силуянов?
— В подсобке хозяйственной беснуется, — влез в разговор Косачов. — Его связали и туда оттащили. Сашка, а это ведь я тебя спас. Да-да. Если бы не я, он бы тебя точно придушил!
— Чистая правда, — подтвердил предправ. — Виктор орать начал, вот народ и сбежался. И до сих пор, между прочим, этот самый народ тут ошивается. А рабочий день идет себе и идет. И всем на это наср…. Кхм. Все равно всем! Наталья Борисовна!
— Я здесь — бодро ответила Чиненкова. — Так, не поняла, чего мы здесь дружно столпились? Дел ни у кого нет? Я их найду, причем с легкостью. Давно внеплановой переаттестации не проводилось? Так мы сейчас приказик сварганим и это мероприятие в две ближайшие недели проведем!
Слова у Чиненковой редко расходились с делом, потому вскоре в коридоре не осталось почти никого, кроме нее самой, предправа, Волконского и Косачова. Ну и меня, понятное дело.
— Вставай, чего разлегся, — дружелюбно протянул мне руку предправ. — Дышать — дышишь, глазами хлопаешь, значит, и на ногах стоять сможешь. Дим, там вызвали уже «скорую» для этого бостонского душителя?
— Да, — кивнул Волконский. — Но быстро бы я ее ждать не стал. Полдень, центр, пробки.
— А дверь хорошо заперта? — тревожно спросил у него я, поднимаясь с пола. — Он не вырвется?
— Защитим тебя, если что, — похлопал меня по плечу Сергей Станиславович. — Не боись. Лучшие кадры банка да не спасти, это, знаешь ли…
Вот я уже и в лучшие кадры попал. Как, по сути, немного мне понадобилось для этого достижения потратить времени в своем новом статусе. До того несколько лет пахал как папа Карло — и ничего подобного. А теперь завел всего одно нужное знакомство — и вот, уже на коне.
Главное, не забыть, что по дороге наверх надо поменьше плевать в придорожные колодцы. Обратно-то тем же путем придется возвращаться. Так всегда бывает.
— Вот что, приятель, — предправ потер ладони. — Надо бы тебе стресс снять, а? Как насчет пары капель старого доброго виски? Не знаю, как кому, а мне лично оно нервы успокаивает великолепно.
— Я за! — поднял руку Косачов. — А еще у меня есть бутылка «Баллантайна». Если надо, могу сбегать.
— Изыди, — коротко приказал предправ. — Без тебя разберемся. У меня тоже много чего в кабинете есть. К тому же, у меня для тебя отдельное задание имеется, важное и неотложное. Иди ко входу и жди, когда прибудет «скорая». Как приедет — сразу мне позвонишь, а после покажешь им дорогу к служебному входу. Не надо, чтобы клиенты видели, как из банка сотрудника в смирительной рубашке выводят. Нам не нужны разговоры на подобную тему.
Столько пинков от судьбы Косачов в один день явно давно не получал. Улыбка сползла с его лица, но спорить он не стал, а только повернулся и побрел по коридору в сторону операционного зала.
— Витек, — окликнул его я. — Спасибо. Не забуду.
— Ловлю на слове, — моментально расцвел «клиентщик», в очередной раз поразив меня своей способностью менять настроение со скоростью мысли. — Сказано при свидетелях.
— Протяни палец — руку по локоть отгрызет, — одобрительно сообщил нам с Волконским предправ. — Зверюга, а не «привлеченец». Так, ну что, Смолин, ноги идут? Земля из-под них не убегает?
— Не убегает, — вытер выступивший на лбу пот я. — Нормально все уже.