Ни-че-го.
Если так дальше дела пойдут, то мне надо на самом деле проситься на постой к Хозяину Кладбища. Да на какой постой? На ПМЖ. Выбрать уголок потише, выкопать могилку и вены там себе вскрыть.
Страх. Вот корень моих зол. Вот что надо в себе убивать.
Только как?
Страх — вечный спутник человека, с начала времен. Люди привыкли бояться, это их естественное состояние. Когда-то человек страшился молнии, гнева богов и смотреть на убывающую Луну через левое плечо. Потом — того, что упадет Эйфелева башня, автомобилей и самолетов. Сейчас — влезть в ипотеку, жить с родителями и того, что отключат интернет.
Ну и темноты. Ее боялись всегда и во все времена. Автоматы сменили дубинки, дубленки — шкуры, а стейки из мраморной говядины мамонтятину, а в этом плане ничегошеньки не изменилось. Куча народа не может спать без света.
Темнота — враг. В темноте ты слаб и уязвим.
К чему я это? Вроде бы мне нечего стыдиться, любой нормальный человек страдает тем же, чем и я.
Вот только я уже не совсем человек. И нормальным меня тоже не назовешь. Не может быть нормальным тот, кто никому не ведомый Покон потихоньку начинает ставить выше Конституции и Уголовного Кодекса, а обществу себе подобных предпочитает компанию подъездных.
С меня, выходит, теперь и спрос другой. Я сам с себя спрашивать должен, потому что это только мне нужно. Это не работа, тут на самотек надежды нету. Либо берись за ум, либо тебя раньше или позже кто-то прикопает в овраге. Или сожрет.
В общем, о многом я передумал за эти дни. Время было, поскольку меня, впервые за несколько недель, никто не тревожил.
Я даже начал надеяться, что неделя кончится так же тихо и без неприятных разговоров.
Ошибся.
Ряжская нагрянула в банк как чума, то есть — вдруг.
Сначала она прошлась по банку, заглядывая почти в каждую дверь, потом о чем-то говорила с костлявой высоченной девицей, которую притащила с собой, причем та все записывала в невероятно пафосный ежедневник, из тех, что декорированы под учебники из Хогвартса, фигурирующий в романах про Гарри Поттера. Видал я такие в книжных, они подороже чем весь цикл вышеназванных романов стоят.
Взбудораженный коллектив, который и так почти дошел до точки кипения, обратился в слух и зрение, но так и не понял, о чем там шла речь.
После Ольга Михайловна, размахивая дизайнерским клатчем, нанесла визит председателю правления и провела там полчаса.
Люди окончательно забросили работу и только бродили по кабинетам, нагнетая атмосферу до крайности. Зазвучали совсем уж странные предсказания о нашей будущности, но наиболее разумного, звучащего как «да тупо аттестация будет, а после сокращение» никто не произнес. Банковские служащие очень суеверны по природе своей, а потому все как один верят в то, что слово материально. И небезосновательно, надо признать.
И только после беседы с Сергеем Станиславовичем дошла очередь до меня. А я так надеялся, что пронесет…
Причем — сама за мной пришла. Странно, что косу и плащ с черным капюшоном не захватила, они бы ей пошли.
— Саша, — промурлыкала она, приоткрыв дверь и не обращая внимания на моих моментально насторожившихся сослуживиц. — А я за тобой!
— Иду, — обреченно произнес я, вставая с кресла и снимая с его спинки висящий там пиджак.
— Жду в переговорке, — уточнила Ряжская и прикрыла дверь.
— «Ноториус», причем настоящий, не арабская подделка, — моментально сказала Наташка, чуть подавшись вперед и поведя своим острым носиком. — Флакончик три с половиной штуки баксов, кабы не дороже.
А, так вот как эти вкусные духи называются!
— Часы «Картье баллон блю», — поддержала подругу Ленка. — Блин, я такие только два раза до этого видела.
— И на левой руке кольцо от «Ориандо Ориандини», — снова взяла слово Федотова. — Коллекция этого года. Чума!
— Вам бы оценщицами в ломбард идти работать, — буркнул я. — Человек здесь полминуты не пробыл, даже в кабинет не зашел.
Но на самом деле я был впечатлен. Вот у них глаз-алмаз. И нос-нюхач.
— А нам больше и не надо, — откинулась на спинку кресла Наташка и мечтательно прикрыла глаза. — Но вам, мужикам, этого не понять.
Не понять. Согласен. Ну — кольцо. Ну — красивое. Но я даже понятия не имел, что они, оказывается, тоже бывают сезонными и от кутюр.
Век живи — век учись.
Ольга Михайловна нынче, похоже, пребывала в отменном состоянии духа. Она одарила меня еще одной улыбкой, а после взмахом руки указала на место напротив себя.
— Как настроение, мальчик мой? — поинтересовалась она, доставая пачку сигарет и зажигалку. — Надеюсь, все треволнения остались в прошлом?
— Вроде как, — ответил я, с интересом глядя на кольцо, то, что поблескивало на левой руке. На безымянном пальце.
Вроде самое обычное. Ну — тонкого плетения. Ну — с камушком. И чего мои клуши в нем нашли такого?
Ряжская проследила мой взгляд и глянула на свою левую руку.
— Что-то не так? — спросила она у меня.
— Да нет, все нормально, — задумчиво ответил я.
— Саша, не темни. — Ряжская внимательно осмотрела каждый палец. — Ты что-то заметил? На что ты смотришь?
Она что, испугалась? Точно, так и есть. Вон и морщинка на лбу обозначилась. А это забавно. Это я запомню. И очень хорошо запомню.
— А ваше кольцо — оно сколько стоит? — полюбопытствовал я у нее. — Если не секрет?
— Не знаю. — Ольга Михайловна переключила свое внимание на кольцо. — Дело в нем? Мне его одна приятельница подарила. Точнее, не приятельница, а… Неважно. Мне лучше его снять? Оно что… Ну, ты понимаешь?
— Да просто интересно стало — сколько стоит такое кольцо, — мягко произнес я. — И все. Ольга Михайловна, не ищите второго смысла там, где его нет.
— Напугал — призналась Ряжская — Правда — напугал. Я ведь на самом деле начала верить в то, что ты многое можешь. Многое из такого, чего вроде бы на свете и нет.
— И зря, — лениво заметил я. — Не так уж много я и могу.
— Не прибедняйся, — женщина прикурила сигарету. — Не надо. Не будем снова заводить сказку про белого бычка, Саша. Особенно в свете событий этой недели.
Я молчал, смотрел на нее, ждал продолжения. Ясно же, что это все была вводная часть.
— Саша. — Ряжская по-мужски глубоко затянулась сигаретой. — Не пора ли нам поговорить о твоем будущем?
— Вы все же решили меня повысить до начальника отдела? — заинтересовался я. — Не надо. Кузнецова хороша на своем месте, а у меня служебные амбиции поутихли в душе. Пусть все остается как есть.
— Речь о другом, — покачала головой Ряжская. — Не пора ли, друг мой, переходить на другой уровень? Ты можешь многое, есть люди, которые за это готовы платить, так чего ради зарывать талант?
— Жутко не хочется говорить банальности, — поморщился я. — Потому буду честен. Не надо, Ольга Михайловна, даже не начинайте этот разговор по новой. Вы мне очень нравитесь, в благопристойном смысле этого слова, разумеется, и потому не хочется опять расстраивать вас отказом.
— Хорошо сплел фразу, — одобрила моя собеседница. — И уважение показал, и «нет» сказал. Но только твое «нет» для меня ничего не значит.
И эта туда же. Так сказать — «стопами Вагнеров».
— Ты сейчас подумал обо мне плохо. — Ряжская затушила сигарету в пепельнице. — Ведь верно?
Я изогнул бровь, как бы говоря: «Есть немного».
— Нет-нет, никаких агрессивных заходов в стиле нашей общей знакомой не будет, — заверила она меня. — Зачем? Я уважаю тебя и твой талант… Даже не так. Чего ради из славного мальчика, который мне симпатичен во всех отношениях, делать своего врага? Только потому, что он пока не видит леса за деревьями и не желает принять то, что ему суждено? Не хочешь — не надо. Я подожду. Я буду делать то, что задумала, буду присматривать за тобой и даже иногда отводить от тебя беду. Раньше или позже все равно пасьянс сложится. Ты этого не понимаешь, но я все ответы знаю точно, потому что заглянула в конец учебника.
— Все-все? — засомневался я.
— Ну не совсем все, — рассмеялась женщина. — Но многие. Всё обо всём мы узнаем только тогда, когда покинем этот мир.
— Не факт, — без улыбки сообщил ей я. — Там тоже все ответы на вопросы ждать не стоит, можете мне поверить. А если говорить о возможностях, то их даже меньше, чем тут. Не стоит верить кино и книгам. Все не то, чем кажется.
— А что — там? — жадно спросила Ряжская. — Ты же знаешь, да?
— Если окажусь по ту сторону раньше вас, непременно наведаюсь и расскажу в деталях, — пообещал я ей. — В первую же ночь.
Как видно, в моем голосе было нечто такое, что женщина вздрогнула и поежилась.
— Не стану обещать того же, — помолчав, произнесла она.
— И зря, — я растянул губы в улыбке. — Почем вы знаете, что вам там понадобится? Может, как раз моя помощь? Если что — найдите меня. Вы мне на самом деле нравитесь, и я окажу вам кое-какую услугу, без которой вам там не обойтись. Она будет последней, но очень для вас важной, уж поверьте. И клятвенно обещаю в этом случае не придуриваться и не уводить разговор в сторону.
— Ты меня сейчас напугал, — очень тихо и очень серьезно сообщила Ряжская.
— Может, потому что вы не все про меня знаете? — предположил я. — И не видите за деревьями леса?
— Может, и не вижу, — признала женщина. — Но только теперь я от тебя точно не отстану.
— Мне неизвестен рецепт эликсира вечной жизни, — предупредил Ряжскую я. — Излечивать безнадежных больных я тоже не могу. И свинец в золото превращать не умею. Да и шансов, что научусь подобное делать маловато.
— И не надо, — покладисто согласилась Ольга Михайловна. — Про эликсир, жалко, конечно, хорошая штука-то. Слушай, а как насчет эликсира молодости? Я бы лет пятнадцать с радостью сбросила. Морщинки бы убрала.
— Побойтесь бога! — замахал руками я как мельница. — Какие морщинки? Где они? Я их не вижу вовсе!
— Льстец. — Ряжская перегнулась через стол и потрепала меня по голове. — Негодник какой! Все еще думаешь забраться в мою постель?