Разглагольствуя о своем неприятии афроамериканцев, Франклин упомянул, что в 1975 году встретил человека по имени Чарльз, который ненавидел афроамериканцев так же сильно, как и он, и что Чарльз в его присутствии ударил чернокожего мужчину, бывшего в компании белой женщины. У Дуайера сложилось впечатление, что, говоря о «Чарльзе», Франклин имеет в виду себя самого. Позже он проверил файлы и узнал об аресте Франклина за нападение и нанесение побоев в сентябре 1976 года в округе Монтгомери, штат Мэриленд, и о нападении с «мейсом»[11] на смешанную пару.
Есть несколько причин, по которым подозреваемый может проецировать свои действия на другую личность. Самая очевидная – установить защиту от безумия на основании диссоциативного расстройства личности. Такая тактика редко срабатывает, но большинство подсудимых этого не знают. Еще одна причина – психологическое сохранение лица. В 1985 году, после того как тридцатишестилетний Ларри Джин Белл был арестован за похищение и убийство семнадцатилетней Шери Фэй Смит в округе Лексингтон, Южная Каролина, меня попросили допросить его, чтобы узнать, смогу ли я получить признание. Выдвинув предположение, что некоторые люди доходят до того, что делают какие-то вещи, словно в кошмарном сне, и настроив его отреагировать на преступление, я спросил:
– Ларри, вот сейчас, когда вы сидите здесь, скажите, вы сделали это? Вы могли это сделать?
Он посмотрел на меня со слезами на глазах и сказал:
– Я знаю, что тот Ларри Джин Белл, который сидит здесь, не мог этого сделать. Но плохой Ларри Джин Белл мог.
В случае с Франклином такая тактика возникла вскоре после его ареста, когда он, вероятно, начал понимать, что ему грозит длительное тюремное заключение. Он начал думать о расовой вражде, с которой столкнется со стороны чернокожих заключенных, если они узнают подробности его преступлений, и проецирование могло быть слабой попыткой самосохранения, отделения себя от собственного расистского имиджа. Однако быстро стало ясно, что выбранный вариант не для него. Столь же правдоподобное, хотя и противоположное, объяснение состоит в том, что он не рассматривал данное конкретное преступление как соответствующее своим «стандартам» убийцы.
Хотя ответы Франклина давали основания для разного рода предположений, тактика с игрой на самолюбии не привела к прямому признанию. Дуайер решил сделать еще один шаг в развитии стратегии «Сына Сэма». Все поездки Франклина за последние несколько лет, сказал агент, все банки, которые он ограбил, и все снайперские атаки, которые он совершил, были частью его «исторической миссии», направленной на убийство чернокожих и евреев. Но миссия не обретет того значения, которого, по мнению Франклина, она заслуживает, если все это не будет где-то записано, и что лучший способ сделать это – изложить все собственноручно, от своего имени, на официальном бланке ФБР. И тогда его рассказ станет историческим документом сродни тем, что хранились и выставлялись в здании Национального архива в Вашингтоне.
Франклин долго и упорно обдумывал предложение; как докладывал Дуайер, искушение принять его было, по-видимому, сильным, и только самодисциплина помогла Франклину отказаться.
К этому моменту они находились в воздухе около семи часов, и Дуайер уже ощущал эмоциональное опустошение от нахождения рядом с таким человеком, как Франклин, и попыток придумать стратегию исповеди. Вместе с тем агент чувствовал, что они приближаются к моменту «сейчас или никогда», и он должен попробовать все, что в состоянии придумать.
Поскольку обвинения против Франклина выдвигались как на уровне штата, так и на федеральном уровне, Дуайер напомнил, что, если он признает себя виновным в федеральном преступлении, то его могут поместить в тюрьму, расположенную поближе к жене и дочке. Если же его осудят в любом из возможных судов штата, федералы не смогут повлиять на решение о выборе места заключения.
Предложение вроде бы заинтересовало Франклина, но, подумав, он снова отступил.
Уже без подсказки Дуайера Франклин признался, что восхищается Фредом Коуэном и его достижениями. Дуайер спросил, кто такой Коуэн и что он сделал. Франклин рассказал, что Коуэн был членом Партии за права штатов и носил на руке татуировку со свастикой. Несколькими годами ранее, по словам Франклина, Коуэн, вооружившись до зубов, отправился на склад в Нью-Рошелл, штат Нью-Йорк, где тогда работал, и убил четырех афроамериканцев. Он также пытался убить хозяина бизнеса, еврея, но тот спрятался под столом. Когда полицейские (Франклин использовал в рассказе жаргонное слово) прибыли на место происшествия, Коуэн убил одного из них, а затем покончил с собой.
На самом деле все произошло примерно так, как и рассказывал Франклин, но только акцент у этой истории был другой.
В День святого Валентина, 14 февраля 1977 года, в 7:45 утра, тридцатитрехлетний Фредерик Уильям Коуэн, дважды судимый военным судом бывший армейский культурист и поклонник Гитлера, живший с родителями и собиравший нацистскую атрибутику, явился в транспортную компанию «Нептун ворлдвайд». Незадолго до того супервайзер Норман Бинг, еврей, отстранил его от работы за грубость с клиентами. Бинг не был, как утверждал Франклин, владельцем компании. Проходя через вестибюль и кафетерий в сторону офиса, Коуэн застрелил трех рабочих-афроамериканцев и темнокожего электрика из Индии. Бинг увидел, как Коуэн вошел в здание и, выбежав из своего кабинета, спрятался под столом в другой комнате.
Прибывшая через десять минут полиция ворвалась в здание. Коуэн застрелил одного и ранил еще троих. Вскоре здание было окружено тремя сотнями полицейских из близлежащих участков и агентами ФБР; над их головами кружили вертолеты.
Осада затянулась на несколько часов из опасения причинить вред заложникам и из-за угрозы Коуэна взорвать здание. Когда они наконец вошли, то обнаружили Коуэна мертвым в комнате на втором этаже с единственным огнестрельным ранением в голову. Никаких заложников у него не было, а четырнадцать оставшихся служащих попрятались где только могли.
С формальной точки зрения Коуэн был массовым убийцей, тогда как Франклин – серийным. Но именно таким человеком Франклин восхищался и именно в его деяниях черпал силу. Хотя преступление Коуэна было главным образом попыткой отомстить, Франклин видел в нем кое-что такое, к чему и сам мог бы иметь отношение. Во-первых, предполагаемый «владелец» бизнеса был евреем, и преследование его представлялось оправданным способом отомстить всем евреям. Во-вторых, Коуэн пытался убить как можно больше людей с темным цветом кожи, и если один из них оказался индийцем… что ж, в любом случае, с точки зрения Коуэна, это почти то же самое.
В интерпретации Франклина это выглядело так: Коуэн действовал в соответствии со своими убеждениями, а не просто болтал о них, и он выполнил свою миссию, пусть и ценой собственной жизни.
С другой стороны, Франклин, при всей своей буйности, умирать за убеждения не собирался.
В отличие от первого интервью ФБР с Франклином, во время которого допрашивающие агенты чередовали вопросы, я предложил Дуайеру не пытаться каждый раз заполнить паузу в разговоре. Молчание добавляет неуверенности, а поскольку Франклин привык контролировать ситуацию, ему придется, так или иначе, говорить.
В нашей практике это обычное явление, которое мы наблюдаем как во время переговоров по освобождению заложников, так и в ходе интервью с заключенными в тюрьме. Мы называем это «голосовым вакуумом», необходимость заполнить который нередко испытывает другая сторона. Именно это, по словам Дуайера, и произошло в данном случае.
Согласно нашей стратегии, при подлете к Солт-Лейк-Сити самолет должен был сделать круг над тюрьмой штата Юта в Дрейпере. С воздуха это серо-белый комплекс строгого вида зданий, отдаленно напоминающий фабричные корпуса. Воспользовавшись случаем, Дуайер указал на объект и заметил, что именно здесь примерно три с половиной года назад был расстрелян двукратный убийца Гэри Гилмор. Он подробно описал, как Гилмора привязали к стулу перед стеной из мешков с песком, как прикололи к левой стороне груди бумажную мишень. Пятеро местных полицейских стояли за занавеской с маленькими отверстиями, через которые они целились из винтовок.
Вскрытие, проведенное судмедэкспертом, продолжал Дуайер, показало, что пули разорвали сердце Гилмора в клочья. Так же умер бы Франклин, если бы его передали властям Юты, отметил агент. На самом деле Гилмору предоставили выбор между расстрелом и повешением, но драматическое описание произвело желаемый эффект. Франклин уставился в иллюминатор самолета и не сразу смог отвести взгляд. По-моему, Дуайер сделал блестящий ход.
Хотя Франклин еще не признался ни в одном убийстве, я считал, что первоклассное представление Дуайера во время полета все равно даст положительные результаты в будущем.
Ближе к концу отчета Дуайер написал: «В заключение следует отметить, что многие предложения, сделанные Отделом поведенческих наук при подготовке к проведению интервью, были чрезвычайно ценными, и практически каждая предложенная методика удалась в той или иной степени. Интервью редко проводится в идеальных условиях, и лишь немногие следователи имеют возможность изучить то, что ему предшествовало. Однако изложенное выше ясно указывает на то, что предложения отдела являются ценным орудием в следственном арсенале Бюро».
Большинство из нас привлекает образ джи-мэна[12] (и его возможности, стоящие за пределом человеческих), и это главная причина того, что многие из нас хотели бы стать такими же. Но давайте будем честны и признаем, что на одном из уровней ФБР – это государственное бюрократическое учреждение, как и любое другое, с конкурирующими интересами, повестками дня и центрами силы.
Вот почему на этой, все еще ранней и предварительной стадии нашей эволюции, вотум доверия много значил для нас в становлении нашей легитимности и поддержке разработки криминального профайлинга, анализа расследований и активных поведенческих стратегий, которые станут основным ядром моей работы и работы моих будущих коллег. Центром внимания становилось подтверждение правильности концепции наших исследований и методов.