Вскоре они вдвоем оказались окружены кольцом солдат, вооруженных до зубов. Одни из них поспешили закрыться щитами, приседая, другие начали посылать стрелы в мятежников. Анфен стоял под их градом совершенно неподвижно, однако почему-то ни одна стрела не попала в цель. Как будто его и Шарфи накрыл огромный невидимый купол. Бывалый вояка почувствовал исходящий от предводителя жар и увидел, как раскаляется его нагрудный доспех по мере того, как все новые стрелы летят в них. Через пару минут даже стоять рядом стало больно.
К счастью, град стрел быстро иссяк. Они, так и не поразив свои мишени, усыпали камни Великой Разделительной Дороги. Кто-то гаркнул приказ перестроиться. Анфен издал боевой клич — молитву воина Доблести — и взмахнул сияющим мечом над головой, создавая настоящее колесо смерти. Шарфи с открытым ртом смотрел, как нападавших разрубает на части и они падают, щедро орошая все вокруг кровью, пока наконец не осталось смельчаков, желающих попытать свои силы. Все сбежали.
— Приведите сюда Авридиса! — звучно крикнул Анфен. — Приведите его сюда!
Затем, задыхаясь, он упал, изможденный, и потерял сознание. С головы до ног бывший разбойник был залит чужой кровью. Немногочисленные солдаты, которым хватило храбрости остаться на посту, не осмелились напасть на него даже сейчас.
Завывания сигнала тревоги наконец-то принесли плоды — ответ донесся откуда-то издалека. У Шарфи возникло очень неприятное ощущение, словно миллионы пар глаз смотрят на них из окон замка, близких и далеких.
Он, как смог, очистил с себя кровь и начал вытирать лицо Анфена.
Через некоторое время, которое бравому вояке показалось слишком долгим, на ступенях замка появились новые действующие лица. Группа мужчин, одетых в черное, — элитная охрана, Шарфи знал эти цвета и слышал очень многое об их носителях, — вышли и взяли Анфена в кольцо, уперев в землю древки обоюдоострых секир, которые по высоте равнялись их росту. Воин был уверен, что на всех зачарованные доспехи — да и оружие, скорее всего, тоже. Они способны махать этими тяжеленными секирами с той же легкостью, как если бы держали в руках обычные кнуты. Доспех пробить не легче, чем каменную стену. Но при этом ему почему-то казалось, что меч Анфена справится с этой задачей без особого труда.
Предводитель, похоже, не обратил на него ни малейшего внимания. У Шарфи на языке вертелось множество вопросов — помимо всего прочего, ему жутко хотелось уточнить, правда ли элитные войска перед битвой пьют кровь полувеликанов (или кровь дрейков?), но вместо этого он попытался принять угрожающий вид, словно тоже приложил руку к истреблению многих дюжин воинов, усеявших дорогу вокруг них.
Вскоре появился сам Архимаг — один, без церемоний и охраны. Он, хромая, вышел на маленький балкон, перед которым обычно выстраивались толпы просителей. Окинув взглядом трупы, колдун ни единым жестом или движением не выдал своих чувств, если таковые у него появились, и сказал:
— Ты проделал долгий путь. И к тому же по очень опасной местности. Но я вижу, это не ослабило тебя.
Уже очнувшийся Анфен поднялся и тяжело оперся на рукоять меча. Его острие не пронзило камни Великой Дороги, хотя до этого спокойно резало сталь.
Он произнес:
— Эти земли очень опасны. Люди, которые сражаются и умирают ради тебя, не хотели бы узнать, что это ты выпустил на волю Мучителей, чтобы уничтожить их, когда они вернутся из последнего похода с победой.
Взгляд Архимага задержался на кучах порубленных тел, усеявших землю вокруг Анфена.
— Должен сказать, что для человека, изъявляющего столь глубокое беспокойство о моих бойцах, это весьма странный способ демонстрировать свое расположение. Однако я не выпускаю на волю Мучителей. — Он уставился на Анфена как человек, пытающийся в уме разрешить сложную загадку. Квадратный камень в пустой глазнице поворачивался то в одну сторону, то в другую. — Некоторые твари сами вырываются на свободу. Было бы опасно пытаться использовать их в своих целях. Мучителей чрезвычайно трудно контролировать. Мне приходится изменять сущность погонщиков, чтобы они не боялись ни боли, ни смерти. Добровольцы, как ты понимаешь… находятся редко.
Элитные стражники молча наблюдали за ними.
Анфен спросил:
— Ты понимаешь, что из-за тебя качнулся Маятник?
Архимаг покачал головой:
— Я знаком с теорией Маятника. Ее создал не я. Это разработка некоторых моих Стратегов, которую я не считаю достойной внимания.
— Тебе следовало бы к ним прислушаться.
Архимаг оперся на перила и глубоко вздохнул:
— Как правило, Иномирье обнаруживает более материальные и глубинные научные знания, нежели те, которыми обладаем мы. Под этим я понимаю немагическую отрасль науки. За свою долгую жизнь я успел понять — и даже ты, Анфен, за свою короткую должен был прийти к тому же выводу: их подход отрицает веру. Я почти уверен, что они уничтожили бы нас в войне. Но в том месте маятники — сравнительно недавнее изобретение. Они используются, чтобы отсчитывать время, насколько мне известно. У меня его не так много, но ты заслужил аудиенцию. Скажи мне, зачем ты пришел сюда. На твоей груди весьма приметный доспех, а в руке — достойный меч. Я не могу сказать, откуда они у тебя и кто был их владельцем. Но ты определенно стал куда более грозным противником, нежели в тот день, когда мы встретились у Стены. Я буду остерегаться тебя.
— А в твоем распоряжении теперь куда более могущественные потоки воздуха, нежели те, которыми ты располагал в тот день, — в тон Архимагу отозвался Анфен. — Будь осторожен с заклинаниями и подбирай для них верное время. За этим я и пришел. Чтобы дать тебе урок магии.
Архимаг с любопытством воззрился на Анфена:
— Так, значит, ты здесь не для того, чтобы вызвать меня на дуэль? Тем лучше. Тогда я жду урока и готов учиться. Приступай.
— Сделай для меня заклинание.
— Заклинание?
— Набрось любые чары. Небольшие и неопасные, если хочешь.
Архимаг настороженно посмотрел на Анфена, затем выпрямился:
— Как пожелаешь. Это заклинание некогда весьма забавляло мою дочь.
Казалось, он все так же стоял неподвижно, ничто не показывало, что он уже колдует — если Авридис действительно накладывал чары, то лишь усилием мысли, и он не сводил взгляда с Анфена. Вниз по ступенькам спорхнула маленькая птичка, сотканная из маленьких пятнышек разноцветного света, и врезалась в землю, взорвавшись снопом ярких искр.
— Этого достаточно? — спросил колдун.
Анфен не ответил. А затем они оба пропали из поля зрения Шарфи — предводитель взял Архимага с собой в тишь, оставив его одного у ступеней на виду у элитных стражников, служащих замку.
— Вот дерьмо, — пробормотал он.
Все солдаты и трупы исчезли. Под ногами по-прежнему была Великая Разделительная Дорога, и замок громадой возвышался над ними, возможно даже превосходя размеры, которыми он обладал в другой реальности. Небо было сумеречным, далекие деревья и кусты выделялись на его фоне черными силуэтами. Каменные стены здесь, в тиши, казалось, вздымались и опадали, словно замок мерно дышал. Огромные белые сияющие кристаллы, превышающие по размеру все, которые попадались Анфену раньше, были раскиданы по небу. Одни висели над самой землей, другие сливались со звездами.
Анфен и Архимаг оказались здесь совершенно одни. У ступеней, где колдун только что сотворил заклинание, которое так нравилось Азиель — он даже не сообразил, что назвал ее своей дочерью, — висела маленькая группка прозрачных кристаллов, которые с легкостью поместились бы в горсти. Архимаг с тревогой огляделся, не понимая, что произошло, не зная, чего ожидать.
Анфен рассказал ему о тиши. Архимаг внимательно выслушал его.
— Скажи мне своими словами, Авридис, — произнес Анфен, — что такое магия?
— Я объяснял это Азиель всего несколько дней назад. Это свободная реальность, которая вливается в связанную реальность и становится ее частью силой разума заклинателя.
— Именно в этом месте магия превращается в реальность. — Анфен указал на небольшое скопление кристаллов. — Не прикасайся к ним. Это чары, которые ты только что набросил. Эти сияющие элементы — инструкции, следуя которым можно собрать твою птичку, сотканную из света. Узоры на них — это язык, на котором написаны указания. Вскоре появится форматор, который выполнит их, преобразовав твое заклинание в реальность. Для нас заклинание работает в тот же миг, как мы его произносим. Однако это место существует вне привычного нам времени. Здесь, где воздух насыщен магией, форматоров очень много. Смотри, один как раз идет сюда.
На деле их оказалось двое — искажающие пространство невидимки, не имеющие собственной формы. Однако второй тут же побрел прочь, увидев, что первый уже дотянулся до заклинания. За считаные мгновение он пожрал рассыпанные в воздухе частички магии и двинулся прочь, словно плывя в воде.
Архимаг зачарованно наблюдал за ними. Он читал теории о Маятнике и многое другое, однако рассказы об этом месте и о процессе, которому он только что стал свидетелем, тоже вызывали недоверие. Теперь же, видя, что тишь действительно существует, он понял, что знает о ней куда больше, чем Анфен мог бы даже предположить. В разных теориях это место нарекалось иными именами — субреальность, подмир, Калом на древнем языке, что означало «грань сна». И это далеко не все варианты.
И Архимаг знал, что здесь нет никакой магии, которую он мог бы использовать. Значит, ему угрожает смертельная опасность.
Он старательно изображал удивление и потрясение по мере того, как воин Доблести читал ему лекцию. Ему не нужно было лицезреть кучи мертвых тел, чтобы понять: Анфен стал весьма опасным противником. Сразу стало очевидным, что у бывшего первого капитана появилась новая неизвестная сила, которая не ограничивалась доспехами на груди и новым мечом. Архимаг не знал пока, что именно вызвало эту перемену; его первым предположением стало то, что, по-видимому, какие-то маги, принадлежавшие к старым школам, все-таки уцелели.