— Понял, — кивнул Клавдий-Октавиан. — Приступаю… — и обратился к толпе: — Не сомневаюсь, что господин Перец изложил вам свою версию исторических перемен на Материке, а следовательно, и у нас. Не стану излагать своей версии, ибо бесплодно — тут надо своим умом доходить… Поживете — разберетесь, даст бог… Скажу только, что глубинная суть изменений в том, что теперь ничто не может быть ничьим. Все на планете должно принадлежать кому-то, и этот кто-то должен нести личную ответственность за то, чем владеет, и в качестве вознаграждения за ответственность — извлекать личную выгоду из владения… Как говорили древние мудрецы, ничто человек не бережет так свято, как то, что принадлежит лично ему… То есть восстанавливается естественный для человечества порядок… Применительно к здешней ситуации: Лес и прилегающие к нему территории, то есть эта биостанция и бывшее Управление вместе со всеми своими потрохами являются частной собственностью Туза Селивановича Козлова как сына знаменитого первооткрывателя Селивана.
— Это мы — потроха, что ли? — усмехнулся Квентин.
— Нет, уважаемый Квентин, — ответил Домарощинер. — Вы — суверенная личность со своими правами и… обязанностями. Я имел в виду материальные ценности: постройки, технику и прочее.
— А что же принадлежит нам?.. Мне? — выкрикнула буфетчица. — На всех лесов не хватит.
— Женщин всегда отличала мудрость, — кивнул Клавдий-Октавиан. — Теперь ваша задача в новых условиях и разобраться в том, что же, собственно, принадлежит вам! Уверен, что сидя здесь, вы в этом не разберетесь, а значит, и останетесь ни с чем… С другой стороны, хозяин этой территории предлагает любому из вас присоединиться к процессу освоения и, само собой, извлечения выгоды из этих живописных просторов… Конец бумажному освоению и играм с секретной и никому не нужной информацией!.. Теперь здесь будет всемирный центр туризма! Интерес к нашему Лесу во всем мире колоссальнейший! Многие и многие хотели бы вложить свои капиталы в развитие туризма здесь… Это золотое дно!.. Но многих мы не пустим!.. А вот без вас, знатоков Леса, никто здесь обойтись не сможет! Конечно, вы не можете владеть территорией, принадлежащей другому, но стать полноправным участником в получении дохода от туристического бизнеса имеете все возможности и основания, если не упустите свой шанс!.. Господин Стоянов, например, уже назначен главным егерем акционерного общества «Лесотур», и ему вручены акции общества… Пока что вы — первые и можете занять наиболее выгодные места. Но скоро, помяните мое слово, сюда ринется поток искателей счастья, и тогда конкуренция будет очень жестокой… Я практически уверен, что господин Перец как истинный интеллигент призывал вас осознать ответственность за судьбы человечества, цивилизации, Леса в его неприкосновенном своеобразии, а я говорю вам: осознайте ответственность за собственную судьбу и судьбу детей ваших — кем им быть: принцами или нищими… Хватит убивать жизнь на служение абстракциям: человечеству, прогрессу, познанию, истине, государству, Материку, Лесу — служите себе! И обретете счастье!.. Я кончил!.. Всех заинтересованных жду… ждем в Управлении туристическим комплексом. Кто не успел, тот опоздал… Да и вообще, в духе знакомых лозунгов: «Лес — народу! А не только яйцеголовым!» — хихикнул Домарощинер. — Вам, господин Перец, настоятельно рекомендую прекратить мальчишеские выходки… Я понимаю ваши обиды, и потому, если вы прекратите противостояние и вернете украденную технику, полагаю, что наказание не будет слишком суровым…
Перец хмыкнул, не отвечая.
— А вам, многоуважаемая Рита, Туз Селиванович просил передать особое персональное приглашение… Ваша красота пронзила его сердце.
— Боюсь, что кое-что пониже, — без улыбки уточнила Рита.
— Вас ждет царский прием, — пообещал Домарощинер.
— По-моему, царица у вас уже есть… — заметила она.
— Ну, законы нашего… царства не запрещают быть нескольким царицам… — улыбнулся Домарощинер.
— Не велика честь быть царицей при царе Дерьмо! — все так же спокойно, без улыбки и аффектации сказала Рита. — Тузик, как был дерьмом, так и остался… Только в связи с повышением уровня сточных вод всплыл повыше… Передайте ему, что я глубоко и искренне презираю его как наимерзейшего представителя человечества… А себе уясните, что того, кто вылизывает это дерьмо, то есть вас, в частности, я презираю стократ…
— Под сим подписываюсь и я, — заверил Перец. — Ваше время вышло, Домарощинер! Вон! И немедленно!..
— Ухожу… ухожу… ухожу… — успокаивающе выставив руки, попятился Клавдий-Октавиан, бросив на землю свой белый флаг. — Учили вас, Перец, учили… Ничего вы не поняли… Настоящей власти из вас никогда не получится…
Перец оглянулся. Толпа молча расходилась.
Домарощинер допятился до ограждения, повернулся и засеменил быстро-быстро между рытвинами. Вдруг возле него что-то хлопнуло. И показалось белое облачко. Домарощинер подпрыгнул и стремглав побежал прочь.
— Что это? — тихо спросил Перец.
— Вы же приказали! — доложил МБМ. — Все то же: прочищение глаз и желудка, на память…
«Я не приказывал, а только подумал, — вспомнил Перец. — Или не заметил, как произнес вслух?.. Нехорошо так, с парламентерами… Впрочем, ему конкретно не повредит… В воспитательных целях…»
А теперь они уходили…
«И как я мог руководить ими? — думал Перец, молча наблюдая за исходом. — Руководить, будучи им совершенно чуждым? Как я мог надеяться, что жизнь, устроенная по моим идеалам, понравится им?.. Утопист… Самонадеянный пацан… Домарощинеру понадобилось всего несколько слов, чтобы они пошли за ним… А может, они пошли не за ним, а за реальной властью?.. Законной властью… Как бы ни был чужд им закон, ее установивший… И совсем неважно, что им говорил Домарощинер?.. Что толку гадать! Не гадать — понять надо! Крайне необходимо понять…»
Из столовой появилась буфетчица, толкая впереди себя тележку для продуктов, доверху нагруженную далеко не только продуктами.
— Квентинчик, лапочка, не поможешь ли? — сладким голоском обратилась она к Квентину, мрачно стоявшему возле Танка в явной растерянности.
— Помочь?.. — пробормотал он под нос, озираясь на Риту.
— Помоги-помоги, — кивнула Рита. — Видишь — женщина мучается… Она тебе не раз помогала. Теперь твоя очередь.
— Да-да, — кивнул Квентин и бросился к буфетчице. Ухватился за ручки тележки и принялся усердно толкать ее перед собой.
Буфетчица довольно улыбнулась и победно посмотрела на Риту.
— Я очищу озеро! — словно оправдываясь, пообещал Квентин, поравнявшись с Танком. — Кто-то должен этим заниматься, пока вы воюете… Я взял нужные штаммы с собой…
— Молодец, Квентин, — ободряюще улыбнулась Рита. — Я надеюсь на тебя. И уверена в твоей победе… На, возьми и мои штаммы, — протянула она ему металлический сосуд с завинчивающейся пробкой, который вынула из нагрудного кармана рубахи. — Вылей в озеро вместе со своей порцией. Желательно после механической очистки, хотя можно и без нее… И в этом добром деле мы с тобой будем вместе.
Квентин принял из ее рук сосуд, убрал его в карман и с явным ожиданием посмотрел на нее.
— Иди-иди, — помахала рукой Рита. — Хотя постой, иди сюда.
Квентин подошел. Рита обняла его и чуть коснулась губами лба. Едва заметное лиловое облачко окутало их головы.
— Будь счастлив, Квентин, — искренне пожелала Рита, и он, ухватившись за тележку, резво повез ее по бывшей дороге к Управлению.
— Многие знания — многия печали… — объяснила Рита, заметив вопросительный взгляд Переца. — И кончилось время любви, и настало время дружбы… — провозгласила она.
Глава 9
Они не торопились к Белым Скалам. Правда, никакого уговора о темпах и сроках путешествия между ними и не было. Хотя и Кулак с Колченогом просили поспешить, и Тана говорила Наве, что времени в обрез. И все же, понимая резонность уменьшения сроков экспедиции, они не спешили. Можно было оседлать мертвяков и домчаться до Белых Скал давным-давно, однако и Нава, и Кандид чувствовали, что после посещения Белых Скал жизнь их может измениться самым кардинальным образом. Главное, встанет вопрос о необходимости разлуки. Но ни одному из них, как оказалось, не хотелось менять жизнь, тем более, кардинально. Еще меньше хотелось расставаться. Вот так бы идти и идти, куда глаза глядят, питаться тем, что Лес пошлет, и разговаривать, познавая друг друга, или сидеть рядышком, молча, просто ощущая успокаивающую близость друг друга.
Хотя Нава не рассказала Кандиду о тайном поручении подруг, боясь, что это вызовет отчуждение между ними, он почувствовал, как она посерьезнела после встречи с Таной, стала чаще замыкаться в молчании. В такие моменты Кандид подходил и садился рядом, если она сидела, и брал ее за руку. А если шла, то все равно, брал за руку и шел рядом. Судя по тому, что руки она не отнимала, ей это нравилось. Только однажды, в самом начале, Кандид сказал:
— Когда тебе понадобится помощь или, просто, захочется поговорить — вспомни обо мне.
Нава посмотрела на него и согласно кивнула. Больше он не надоедал ей расспросами.
Однако и Нава заметила, что временами с Кандидом происходит что-то странное: он вдруг мрачнеет, становится раздражительным, отказывается купаться с ней в озерах голышом. Ее попытки расспросить его о причинах такого поведения ни к чему не приводили — он утверждал, что все нормально, а она все придумывает. Тогда она подумала, что, возможно, он и сам не осознает того, что в нем происходит. Очевидно, так проявляют себя внутренние биохимические процессы, которые не контролируются его сознанием. И Нава прислушалась к процессам, происходящим в нем. Ей стало все ясно — он был мужчиной с присущими ему биологическими потребностями, которые он успешно подавлял усилием воли уже не один год, но в последнее время они начали выходить из под его сознательного контроля. Почему?.. По всей видимости, кто-то должен был провоцировать его инстинкты, изменять гормональный баланс… Если бы она была женщиной, можно было бы подумать… Но ведь она совсем-совсем не женщина! Да и когда была женщиной, никаких сексуальных эмоций у него не вызывала. Неужели встреча с Лавой так его взволновала?.. Почему-то ей в это не верилось — не было ника