Нихим поддержал его слова задумчивым кивком, а остальные стали понемногу возвращаться на прежние места вокруг костра. Вирр поймал себя на том, что опять засмотрелся на Дезию, и только осторожно легшая на плечо рука заставила его опомниться.
– Ты поосторожнее, – тихо посоветовал ему Седэн. – Думаю, для одного вечера ты довольно дразнил Элрика.
Вирр вспыхнул было, но тут же горестно усмехнулся.
– Пожалуй, ты прав. – Мальчик взглянул в глаза Седэну. – Я не успел тебя поблагодарить. Это было… потрясающе. Как ты?
– Сам точно не знаю, – устало признался Седэн. – Но я рад был помочь.
Они вернулись к огню. Поначалу разговор шел с запинкой – все были не в себе, вслушивались в шорохи леса, ожидали атаки. Однако ничего не случилось, и понемногу в компании завязалась легкая рассеянная беседа, пока усталость не заставила всех забыть о тревоге.
Обычно Вирр засыпал быстро, но теперь долго лежал, слушая глубокое и ровное дыхание спящих. Он повернулся спиной к костру, но и так знал, что на ногах остались Нихим с Седэном, которым выпала первая смена.
– Ты встревожен, – нарушил молчание Нихим, обращаясь, как видно, к Седэну.
– Это не новость, – последовал тихий ответ.
Вирр задумался, не повернуться ли ему на другой бок, показав, что не спит.
– Значит, больше обычного.
Седэн молчал так долго, что Вирру подумалось: Седэн не желает разговаривать со жрецом, но тот все же ответил:
– Я сражался. С Элриком.
– Понимаю, – медленно ответил Нихим. – Элрик – чрезвычайно одаренный мечник. Проиграть ему…
– Я не проиграл, – ровно и тихо напомнил Седэн. Молчание опять затянулось.
– Ты, должно быть, знатный боец.
– Надо полагать, – с горечью рассмеялся Седэн. – Любопытное умение для простого крестьянского паренька!
– Думаю, оба мы понимаем, что ты, кем бы ни был, не простой крестьянский паренек. – Пауза. – Ни один из вас не пострадал?
– Нет. Но… я был зол. Я… чуть не ранил его. Я хотел ему зла. – Седэн давился словами, как ядом.
– И тебя это испугало?
– До ужаса.
– Хорошо. Это хорошо.
Вирр услышал, как зашуршала одежда – Нихим шевельнулся.
– В природе каждого есть темная сторона, Седэн. У каждого. Хорошие люди ее боятся, злые – принимают с радостью. Зло искушает и хороших людей, но они противятся искушению. Как ты. Тебе не о чем беспокоиться.
Короткая пауза.
– Это не похоже на догматы Марут Джа.
Нихим тихо хихикнул.
– Марут Джа не занимает себя определениями добра и зла. Нет, мое жречество всегда было не более чем прикрытием. Я верую в Эла, Единого Бога.
– В бога авгуров. В бога предназначения.
– Верно. – Нихима, похоже, удивили познания юноши. – Эл видит все. Он совершенный и абсолютный властитель. Это называется Великим Замыслом. Все, что происходит, идет согласно его замыслу.
– Напомни, чтобы я не забыл поблагодарить его за последние пару месяцев.
Нихим снова усмехнулся.
– Я не сказал, что он в ответе, а сказал, что все идет, как Им задумано. На мир влияет и Шаммелот. Он ведет войну, но в этой войне он не может победить, потому что каждый его ход заранее известен Элу.
Тишина длилась несколько секунд.
– Почему же тогда Эл попросту не уничтожит его, не покончит с этим? Не положит конец его ходам? – сердито спросил Седэн. – То и дело происходят страшные дела. Не похоже, чтобы зло проигрывало.
– Суть в том, что он не проигрывает – он уже проиграл. Ты наблюдаешь его предсмертные судороги. Шаммелот был связан этим миром с войны Творения и тем самым связан временем. Он здесь в капкане и сражается за души этого мира, чтобы те служили ему в его заключении.
– Видно, это ему не слишком удается. Что-то не слыхал я о множестве поклонников Шаммелота, – с сомнением заметил Седэн.
– Речь совсем не о том. В конце времен Эл оставит сей мир, забрав с собой тех, кто отдавал ему свою веру. Без Его защиты этот мир погибнет, и останками его – всего лишь останками – будет вечно править Шаммелот. Те, кто не уйдет с Элом, останутся здесь и волей-неволей станут его рабами.
Седэн молчал – очевидно, переваривал услышанное.
– Не скажу, чтобы мне нравилась мысль, что я не хозяин своей судьбы, – заговорил он наконец. – Если все уже предрешено, если и впрямь существует Великий Замысел, разве у человека остается свобода воли?
– Сказать не могу, сколько раз слышал этот вопрос во времена авгуров, – крякнул Нихим. – По нему существует множество мнений, но лично я уверен, что обладаю свободной волей. Пусть Элу известен каждый мой выбор, пусть даже он создавал меня выбирающим так, а не иначе, это не значит, что выбираю не я. – Нихим вздохнул. – Но возможно, в твоем понимании это не есть свобода воли. Человеку, увы, присуща природная гордыня. Нам хочется верить в свободу, совершенно независимую от планов нашего создателя.
Последовало задумчивое молчание.
– Скажи мне все же кое-что, – попросил немного спустя Седэн. – После падения авгуров… Как ты сумел сохранить веру?
– Я верую в Эла. Я никогда не верил в авгуров, как бы сильны те ни были, – пояснил Нихим. – Можно полагаться на очевидность, на измеримое и предсказуемое. На уверенность в том, что не дает тебе повода усомниться в себе, не вызывает вопросов. Но это не вера. Вера – это нечто большее. Она по определению не может основываться на доказательстве.
Снова молчание.
– Пожалуй, в этом есть смысл. Тут есть о чем поразмыслить, – казалось, Седэн соглашался больше из вежливости.
– Вот и хорошо. Непременно поразмысли над этим, Седэн. Это важно, к какому бы выводу ты ни пришел.
– Чем важно?
– Тем, что, сдается мне, человеку, прежде чем узнать, кто он такой, надобно знать, во что он верит.
Ответа Седэна Вирр не расслышал, но через несколько секунд услышал звук зевоты и следом – смешок Нихима.
– Надеюсь, причина не в моих поучениях, паренек, но у тебя, сдается мне, глаза сами собой закрываются, – заметил он. – Ты бы поспал. Я дождусь смены.
– Не в поучениях. День выдался долгим, – зевая, протянул Седэн. – Но ты прав – я не прочь принять твое предложение, если можно. Спасибо тебе.
Седэн повозился, устраиваясь, и скоро его ровное дыхание слилось с дыханием остальных. Вирр, обдумывая подслушанный разговор, уснул позже. Но в конце концов и его глаза закрылись сами собой, и больше он ничего не помнил до рассвета.
Глава 22
Аша устало отперла дверь своей комнаты.
Закончился всего лишь четвертый ее день во дворце, а все, что она запомнила, слилось в сплошное пятно. Микал оказался безжалостным учителем. Ее каждый день будили до рассвета, чтобы он успел провести урок, прежде чем обратиться к другим обязанностям. Он заставлял девушку зубрить целые тома генеалогий, объясняя, что кровные связи между Домами во многом определяют их политику. Вечерами он возвращался проверять урок и не отпускал Ашу, пока не оставался доволен ее успехами.
Девушка вздохнула. Зубрежка не оставляла ей времени обдумать рассказ Элосьена о Вирре и об убийствах, не говоря уж об исполнении обязанностей писца.
Но изнеможение не мешало благодарности. Чем больше она наблюдала за тенями во дворце – с ними обращались примерно так же, как в Толе, если не хуже, – тем лучше понимала, как ей повезло.
– Ашалия Чедрис!
Услышав свое имя, Аша подняла взгляд. Кроме нее в коридоре был только тень лет двадцати пяти. Он направлялся прямо к ней.
– Я тебя знаю? – спросила Аша, когда он приблизился.
– Шадрехин хочет знать, что нового, – ответил молодой человек.
Аша едва не скривилась.
– Я здесь всего несколько дней!
– И все же тебя назначили представительницей. Ясно, что Страж Севера тебе доверяет, – возразил посланец и, достав из кармана клочок бумаги, протянул ей. – Указания. Как передать нам сообщение, если будут новости.
Аша колебалась: не сказать ли посланцу напрямик, что договор отменяется. Однако она понимала, что этим навлечет на себя упреки, а может быть и насилие, если вспомнить, что ей показывал Эрран. А не зная, что она передумала, Шадрехин не заподозрит, что Страж Севера сообщил ей об атаке на Надзор.
– Спасибо. – Она приняла записку и отвернулась.
– Как только что-нибудь узнаешь, непременно сообщи ему, – тихо сказал тень. – Он очень ждет от тебя вестей.
Когда Аша обернулась через плечо, он уже уходил. Несколько секунд она смотрела вслед посланцу. Быть может, потому что в памяти еще был свеж образ раскачивающихся трупов, от его тона ей сделалось… не по себе.
Зайдя в комнату, Аша изучила записку. В ней значилось название гостиницы в Среднем круге – «Серебряный коготь» – и краткий список имен: кого спросить, когда она туда доберется.
Девушка постояла, затем подошла к камину – еще не погасшему, спасибо заботе слуг – и бросила бумажку в огонь.
Записка сразу занялась, свернулась и рассыпалась. – Что это было?
Вздрогнув, Аша развернулась к могучему великану, развалившемуся в одном из ее кресел.
– Кол! – удивилась она, изображая радость от непрошеного визита. – Рада тебя видеть.
Радости она не испытывала, но, второй раз встретившись в великаном-авгуром после краткого первого знакомства, еще не потеряла надежды произвести хорошее впечатление. Кол несколько секунд пристально разглядывал девушку, словно задумал пробраться к ней в голову. «А мог и пробраться», – неуютно поежилась Аша.
– Сожженные записки наводят на подозрения, – пророкотал Кол.
Аша оскалилась.
– Это, если хочешь знать, были указания по связи с людьми Шадрехина. Я их сожгла, потому что выполнять не собиралась. Точно как просил герцог.
Кол помолчал и кивнул.
– Ты записи, которые принес Элосьен, прочла? Видения, не попавшие в Журнал? – отрывисто спросил он.
Аша молча помотала головой, чувствуя себя пристыженной, хотя на это чтение ей никак было не найти времени. Сам журнал она прочитать успела, но герцог, кроме него, принес груды бумаг со всеми неподтвержденными видениями. Их следовало прочесть, чтобы сравнивать с новыми.