Все вы знаете меня или знаете, кто я. Мое имя – Андан Маш’аан, сразивший Лих’каага, второй меч Данариса. Я верю в меч у себя на поясе и в своих соратников. Я верю в замысел Защитника и в нашу решимость исполнить его.
Он обвел их яростным взглядом, заставившим Давьяна отшатнуться назад.
– Ими, и своим именем, своею честью, самой своей жизнью я клянусь вам в одном. Когда мы исполним свое дело, эта страна будет гореть. Ее реки потекут кровью. Ее армии станут прахом под нашими ногами. Ее женщины возопиют, а дети зарыдают.
Он поднял меч, выкрикнув с огнем в глазах:
– Андарра падет! Мы отомстим!
Согласный рев накатил волной, громом отдался в ушах Давьяна.
Вопреки предвечернему зною, Давьяна пробрал озноб. Дорога пропала, лес стал густым, почти непроходимым, и под конец дня они едва ползли, прорубаясь вперед и вверх сквозь вековую дикую чащу. Было в этом лесу что-то пугающее: тени ползли и двигались, не следуя движению самих ветвей, и со всех сторон чудились устремленные на них взгляды. Стволы, толстые и перекрученные, нависали, словно гневаясь на вторгшихся чужаков. Не пела ни одна птица, и звериных шорохов Давьян не слышал с самого утра.
Он никому не рассказал о странном ночном видении, даже Вирру. Все утро он уговаривал себя, что это пустое, что сон вызван разговорами Териса о грозящей из-за Рубежа опасности – но в глубине души знал, что обманывает себя. Он помнил все подробности как живые. А снов никогда не запоминал.
Как ни старался Давьян отстранить это знание, он понимал: увиденное было прозрением.
Он готов был радоваться трудностям пути – те помогали отвлечься. После Триндара его мысли слишком часто обращались к Аше. Ее лицо, ее улыбка вставали перед глазами, и тогда он стискивал зубы до свирепой неотступной боли.
Он тосковал по ней. Никогда ему больше не поговорить с ней, никогда не признаться в своих чувствах. Не отступала и глубокая скорбь по госпоже Алите, Талену и остальным, но мысль об Аше была больнее, острее.
Он поднял глаза на Териса во главе отряда. Тот, срубив еще несколько лиан, вырвался на обрыв и остановился, обернув к спутникам изрезанное шрамами лицо. Облегчение на нем смешивалось с тревогой.
– Мы на месте, – провозгласил Терис.
Давьян, выбравшись на край скалы, округлил глаза: открывшееся зрелище заставило его забыть все тревоги. Они стояли над крутым, почти отвесным спуском; разбитая лестница резко уходила вниз, кажется, к маленькому селению. На его улицах не видно было никакого движения, дома стояли пустыми скорлупками, в каждом недоставало крыши или хотя бы стены. Тишина в меркнущем свете наводила жуть.
За домами земля резко срывалась в пропасть: даже сюда из нее доносился далекий грохот воды. Давьян знал: если подойти к краю пропасти и склониться над ней, в глубине откроются белые от пены воды реки Лантарк.
Перекинутый через ущелье мост скрывался в густом тумане через сотню шагов. Белый камень поблескивал в последних лучах дня; ни трещины, ни стыка не видно, словно мост был высечен из одной огромной глыбы. Даже издали он выглядел достаточно широким для пятерых в ряд, если не шире. Под его длинным пролетом Давьян не увидел опор. Сколько хватало взгляда – плавный ровный изгиб.
Но смутил его туман – неестественно густой и темный, повисший занавесом посреди пропасти, он пожирал гаснущий свет, распространяя на все зрелище холодную мрачность. Всматриваясь, Давьян понял вдруг, что различает в нем смутные формы – самые верхушки домов и других городских строений. Если бы не они, он готов был бы поверить, что между двумя краями ущелья – пустота.
– Дейланнис, – с трепетом прошептал рядом Вирр. Терис сошел с коня.
– Лошадей придется оставить, – с сожалением сказал он.
– Они же погибнут! – возмутилась Дезия.
– Вполне могут вернуться на дорогу, – Терис указал на своего жеребца, который тихо ржал, закатывая глаза, чтобы не видеть города внизу. – Животные что-то чувствуют и стараются поскорее уйти из этих мест. К тому времени как это чувство перестанет их гнать, они окажутся в населенных местах, где их найдут люди.
Дезия как будто хотела заспорить, но новый взгляд на узкие раскрошившиеся ступени удержал ее. Все принялись расседлывать коней, забирать себе воду и продовольствие, сколько могли унести. Терис наскоро покормил коней и шлепнул каждого по крупу, отсылая прочь. Он был прав: животных не пришлось долго уговаривать – они рысцой двинулись обратно по проложенной людьми тропе через чащу.
Люди же стали осторожно спускаться по ступеням, выбитым прямо в камне обрыва. Лестница была узкой и крутой: Давьян не позволял себе отрывать взгляда от спуска, осторожничал, чтобы не оступиться. Трещины в камне давным-давно заплели травы и бурьян; лестничные пролеты, некогда тщательно продуманные, теперь были засыпаны каменной крошкой, так что спуск делался опасным предприятием.
Наконец они благополучно оказались у подножия. Грохот Лантарка здесь слышался громче, но в остальном воздух был неестественно тих. Солнце скользнуло за горизонт, и темные пустые туши домов мрачно смотрели на шествующий по узким улицам отряд. Порыв ветра изредка хлопал чудом удержавшимся на петлях ставнем, и тогда каждый, поежившись, беспокойно оглядывался.
– Может, лучше заночевать здесь, а в Дейланнис перебраться утром? – предложил Элрик.
Терис заколебался и неохотно кивнул.
– Отдых перед походом через этот город не повредит.
Они на скорую руку разбили лагерь и устроились, стараясь не замечать зловещего предчувствия, которое навевало опустевшее селение.
Через час-другой у Давьяна закололо в загривке, и он, извернувшись, резко приподнялся, поднял глаза. Над спуском с обрыва на фоне тускнеющего неба чернели два силуэта. Ветер не шевелил полы их плащей.
– Терис, – позвал мальчик, не отводя взгляда.
Проследив, куда он смотрит, Терис резко втянул в себя воздух.
– К мосту! Бегом!
Но Давьян еще несколько секунд не мог оторваться от земли.
Силуэты сдвинулись.
Внезапно они оказались на лестнице: двигались легко, едва ли не лениво, но с ужасающей быстротой. Вспышка – и земля перед Давьяном вздыбилась, градом осыпалась на лагерь.
Это их пришпорило: все вскочили на ноги и ринулись бегом.
Мост был уже рядом. Давьян понимал, что бежать не дольше двадцати секунд, но эти секунды показались вечностью; мимо пролетали огненные сгустки, и любой из них, попав, порвал бы его в клочья. Иные из обветшавших домов обрушивались под ударами молний, воздух наполнился тучами пыли и каменой крошки.
Он добежал до моста последним и, не промедлив, выскочил на гладкую поверхность; в уши ударил глубинный рев Лантарка. Сделав несколько шагов, Давьян оскользнулся, упал. Гладкий камень даже не рассадил ему кожи – мальчик перекатился и вскочил на ноги.
Обернувшись посмотреть, далеко ли ша’тесы, он испуганно вскрикнул.
Две фигуры темнели на самом краю моста, в каких-нибудь пяти шагах от Давьяна. Их лица скрывала тень, но во взглядах угадывалась бессильная ненависть. Сзади кто-то невнятно окликнул его по имени – ему показалось, Элрик, – но все его чувства сосредоточились на этих завернутых в черные плащи созданиях.
Долгое мгновение Давьян был уверен, что сейчас умрет.
А потом он заспешил, стал пятиться. Ша’тесы наблюдали, не двигаясь с места. Выбросы сути прекратились.
Сзади его схватили за плечо: мальчик подскочил, сердце чуть не выпрыгнуло из груди, но это был Терис.
– Что это они? – шепнул Давьян, не сводя глаз с ша’тесов.
– Не могут или не желают переходить, – выдохнул запыхавшийся Терис и оглянулся через плечо на окутанный туманом город. – Закон распада начинает искажаться от самого моста. Они знают, что суть, обращенная против нас, здесь просто… распадется без вреда.
– Тогда почему они показались только теперь? – озадаченно спросила Дезия. – Они ведь две недели шли по пятам.
– Может быть, они с самого начала загоняли нас в город, – подал голос Седэн, с тревогой поглядывая на застывших перед входом на мост существ. Ему никто не ответил, но от одной догадки по спине у Давьяна пробежали мурашки.
Терис покачал головой.
– Нет. Должно быть, первая дожидалась второго. – Уставившись на ша’тесов, он закусил губу. – Сперва она говорит по-андаррски. Потом, рискуя нас упустить, дожидается подкрепления. Инстинкт самосохранения? Действительно, что-то переменилось, – бормотал он, обращаясь к самому себе.
Внезапно один из двоих – Давьян не разобрал который – заговорил.
– Он принадлежит нам, Терис Сарр, – прошипело создание. – Отдай его, и остальные останутся в живых.
В голосе не было гнева, не было даже настойчивости. Ни грана чувства.
Терис уже отвернулся.
– Не слушайте их, – тихо посоветовал он. – Идем. Никто ему не возразил, и все медленно двинулись по длинному, ничем не огражденному пролету. Минуту спустя Давьян оглянулся. Ша’тесы стояли на том же месте, смотрели вслед.
А потом туман сомкнулся, скрыв от него этих созданий и безлюдное селение.
Отвернувшись, он увидел перед собой густую белую мглу.
Они добрались до Дейланниса.
Глава 24
Вирр перевел дух, сердце у него колотилось.
Нервно оглянувшись через плечо, он с облегчением убедился, что туман наконец скрыл их от глаз ша’тесов с их пугающе неотрывными взглядами. Вирр замедлил шаг, выровнял дыхание. Конец моста уже проглядывал впереди. От него круто вниз уходила лестница; внизу в тумане проступали крыши сотен пустых зданий.
Терис остановился над лестницей, и спутники подтянулись к нему. При виде города Вирр невольно закашлялся. Воздух здесь стал густым, влажным – дышалось тяжело. Атмосфера Дейланниса давила и угнетала сильнее, чем казалось со стороны.
– Мы спаслись? – обратился к Терису Вирр.
Терис оглядел завесу тумана и кивнул, хотя лицо его не прояснилось.