Герцог, перехватив ее взгляд, кивнул сам себе.
– Ах, ну конечно! Как я невежлив! Ашалия, познакомься с Лайманом Кардаи, ближайшим другом и самым доверенным советником моего брата.
Лайман, услышав такой отзыв, скривился. Он был ничем не примечательным, худощавым телом и лицом, а очки в проволочной оправе придавали ему ученый вид.
– До недавнего времени, – с натужной веселостью уточнил он, приглаживая рукой тусклые темные волосы. И кивнул Аше: – Рад знакомству. Я слышал о тебе от герцога Андраса. – Лайман слабо улыбнулся. – А в последние недели и от других. Ты многих умудрилась всполошить.
– Не нарочно, – сухо заверила Аша и прикусила губу, разглядывая Лаймана. Как ни обрадовалась девушка вестям о Торине, она не могла обсуждать их с Элосьеном при чужом человеке.
Элосьен понял ее.
– Лайману все известно, Аша. О Торине и об авгурах. При нем можешь говорить свободно.
Аша постаралась скрыть удивление: Элосьен так настаивал на сохранении тайны авгуров, и вдруг – ближайший друг короля? Впрочем, не ей было оспаривать суждения герцога.
Девушка чуть расслабилась, позволила себе ответить на улыбку.
– Так… где же он? Что с ним? Он в безопасности?
– На этот счет мало известно, – признался Элосьен. – Наверняка мы знаем, что пару недель назад он был в Триндаре.
– В Дезриеле? – опешила девушка.
Элосьен хмуро кивнул.
– Он встретился с принцессой Каралиной на Песне Мечей, и она, вернувшись сегодня утром домой, тотчас уведомила меня. Торин, по-видимому, тоже возвращается. – Герцог потер лоб, как будто колебался, радоваться или сердиться. – По ее словам, он даже не знал о событиях в Каладеле – ушел до атаки, чтобы проверить сведения об ослаблении Рубежа… Честно говоря, все это очень туманно. Я думаю, он ей далеко не все рассказал.
– Рубеж? Это на севере?
Аша наморщила лоб, вспоминая, что она знает о дальнем севере. – Это значит?..
– Не знаю, – вздохнул Элосьен. – Вторжение слепцов, как их прозвали, действительно идет с севера. Если Торин считал, что с Рубежом неладно – настолько, чтобы рискнуть пробираться к нему через Дезриель, – тогда я допускаю возможность, что они пришли из Талан Гола. Возможно, это отдаленные родичи андаррцев, потомки тех, кто застрял на севере при создании Рубежа. – Пожав плечами, он покосился на Лаймана. – Скоро мы это выясним, не так ли?
– Как? – нахмурилась Аша.
Элосьен помедлил.
– Из того, что нам известно, трудно делать выводы, но даже первые сообщения внушают тревогу. Беженцы описывают нечеловеческую силу и скорость их солдат, убивающих всех на своем пути: взрослых и детей, сопротивляющихся и покорных. – Герцог покачал головой. – Беглецы, разумеется, перепуганы, так что неизвестно, много ли правды в их рассказах, и все же король Андрас послал навстречу слепцам войско. Общим счетом девять тысяч человек.
Аша в ужасе уставилась на него.
– Но вы же знаете! – в ее голосе проскользнула тень возмущения. – Вторжение достигнет Илин-Иллана. Это же означает…
– Что многие из этих воинов встретят свою смерть. Знаю, – согласился Элосьен. – Потому-то мне и пришлось обо всем рассказать Лайману. Король, Аша, хотел послать всех. Весь пятнадцатитысячный гарнизон столицы, оставив для защиты города лишь горстку солдат. Я не сумел его переубедить, а вот Лайман уговорил остановиться на девяти тысячах.
– И это – гораздо больше, чем хотелось бы, – спокойно добавил Лайман, – но я сделал все, что мог при таких обстоятельствах.
– Каких обстоятельствах? – переспросила Аша. Элосьен оглянулся на Лаймана и получил в ответ быстрый кивок.
– Мой брат ведет себя… необычно, – начал герцог. – Мелкие признаки мы замечали не первую неделю, но, с тех пор как о войне было объявлено официально, дело стало хуже. Намного хуже. Он нападает на одаренных, но преспокойно держит в ближних советниках Драса Лотара. Сейчас он не желает видеть никого, кроме самых доверенных из знати, советников и слуг. Утром после многомесячного отсутствия вернулась Каралина, но король даже ради нее не изменил распорядок аудиенций. Таким я еще никогда его не видел. – Тон герцога выдавал неподдельное беспокойство. – Мы видим, что дело плохо, но никто не может определить причину.
– А что Ассамблея? – спросила Аша. – Они не могут вмешаться?
– Андарра в состоянии войны, так что Ассамблея распущена до дальнейших распоряжений, – спокойно уведомил Лайман. Впрочем, и в его глазах Аша заметила тревогу. – Об этом объявили вчера. До разгрома слепцов его величество – единоличный властитель. И он настоял на отправке войска. По подсказке Драса Лотара, смею добавить, – невольно скривившись, закончил советник.
Страж Севера подался к нему.
– Девять тысяч – больше, чем мы могли себе позволить, но… нужно учесть и другие соображения. Наш народ – тысячи людей – за стенами города на пути слепцов. Заслон даст им время спастись. И даже если не остановит вторжения, кое-чего, возможно, добьется. Сопротивление может настолько ослабить врага, что мы сумеем разбить его после прорыва в город. И даст ценные сведения о природе вторжения, целях и боевых приемах.
Аша несколько секунд подумала и неохотно кивнула.
– Этого я не учла.
Элосьен заговорил мягче.
– Ты просто помни, Аша, что, даже если увиденное авгурами неминуемо, нельзя просто ждать, пока оно сбудется. Фесси видела слепцов в городе, но мы все равно будем защищать Забрала Федрис Идри. Зачем? Затем, что ценой жизни многих хороших людей, пусть даже стена будет в конце концов взята, мы сможем убить сколько-то захватчиков. Кто знает, не превратит ли нанесенный врагу ущерб поражение в победу? – Герцог вздохнул. – Так или иначе, мы можем подготовиться, основываясь на том, что нам известно. И, поверь, я этим занимаюсь.
Аша нервно кивнула: деловитый тон Элосьена сделал появление врага за городской стеной реальностью. Девушка воображала, что после видения Фесси андаррские солдаты будут просто ждать слепцов в Илин-Иллане, в пределах города. Что виденное ею случится до пролития первой крови.
Но она понимала, что герцог прав – даже зная, что сражение за Забрала будет проиграно, они не могли и не должны были отказываться от боя.
Аша глубоко вздохнула. Голова у нее плыла. Элосьен смотрел на девушку с сочувствием.
– А в остальном как дела? – мягко спросил он, дав ей время опомниться. – Шадрехин все требует от тебя донесений?
Поморщившись, Аша кивнула.
– Теперь ко мне присылают гонцов каждые пару дней, – призналась она. – Сообщения, по сути, одни и те же, и все же… В последних чувствуется нетерпение.
Элосьен кивнул, наблюдая за ней.
– Если дело не ограничится простыми напоминаниями, дай мне знать немедленно, – тихо попросил он. – Мне видится, что Шадрехин не имеет причин тебя заподозрить: он должен понимать, что раскусить мои замыслы – дело не одного месяца. И тем не менее у нас есть средства защитить тебя, если будет нужно.
Аша благодарно кивнула и помолчала. Потом встала, вспомнив вдруг о нетерпеливой очереди из знатных персон.
– Вам пора возобновлять прием, но спасибо, что сказали мне про Торина, – она слабо улыбнулась. – Вот уж чудесная новость! Вы не знаете, когда он вернется?
Элосьен, тоже вставая, ответил на ее улыбку.
– Если не возникнет осложнений… Скоро, надеюсь. Я тебе сообщу, если будут новости. – Вздохнув, герцог покосился на Лаймана. – А теперь, полагаю, мне придется выслушать все Дома до последнего, и все будут требовать, чтобы я защитил их интересы при вторжении.
– Да. Вернемся к нашим скучным обязанностям, – неохотно кивнул Лайман и вежливо поклонился девушке.
– Приятно было познакомиться, Ашалия. Уверен, мы встретимся в скором времени.
Герцог открыл дверь, и Аша снова прошла сквозь возмущенную толпу знати. Она старалась смотреть прямо перед собой и все же поймала пару взглядов, в которых отвращение смешивалось со злобой. Девушка уже начинала привыкать к подобному вниманию.
Потирая лоб, она добралась до своей комнаты. До очередного урока с Микалом оставалось немного времени, но все же можно было передохнуть и обдумать услышанное.
В спальне у нее было темно; вставая до рассвета, она часто забывала раздвинуть тяжелые шторы. Не прикоснувшись к ним и сейчас, девушка устало растянулась на кровати.
– Аша.
Мужской голос заставил ее встревоженно приподняться.
– Кто здесь? – спросила она, надеясь, что испуг в ее голосе сойдет за предостережение. Нашарив у кровати лампу, девушка дрожащей рукой подняла ее.
В темном углу шевельнулась человеческая фигура. Звякнул металл о металл. Затем пришелец выдвинулся на свет.
– Рад видеть тебя, Аша, – тихо сказал Давьян.
Аша не верила своим глазам. Должно быть, это сон или видение… В углу комнаты стоял Давьян, но… Он выглядел старше, чем был.
Намного старше.
Куда девался тощий мальчуган из Каладеля? Под тонкой рубахой, изорванной, с пятнами крови, перекатывались мускулы. На шее виднелся странный шрам от ожога или татуировка: три волнистые линии в круге. А на лице к старому шраму добавился новый, еще страшнее. Он тянулся по другой скуле – глубокий, болезненный на вид, полузаживший рубец. Недельной давности щетина придавала парню сходство с бродягой.
Все его тело было обмотано черной блестящей цепью с тяжелыми звеньями – в свете лампы металл извивался как живой. Давьян шевельнулся, и комнату снова наполнил звон.
Хуже всего были его глаза. Глаза старика, и в обращенном к ней взгляде стояла боль.
– Это сон? – невнятно выговорила Аша. – Ты… не настоящий. Мне сказали, ты погиб в Каладеле.
– Тебе солгали. – Давьян неуклюже отступил перед вскочившей с кровати девушкой. – Пожалуйста, не подходи ближе. Это опасно.
Аша застыла. Ей хотелось броситься к другу, коснуться его, увериться, что он в самом деле здесь.
– Почему?
Давьян поморщился, глядя в землю.
– Некогда объяснять. Я… связан в словах. Кто это – Шадрехин?
Аша, сбитая с толку внезапным поворотом, покачала головой. Что это? Сложный розыгрыш?