– Благоразумно, – Терис смерил мальчика взглядом. – Ты уже обдумывал, как изменить догмы?
– Подумывал, но думать как следует буду, когда придет время. До этого, надеюсь, еще далеко. – Вирр вздернул бровь. – Ты не уговариваешь отменить их совсем?
– Нет, – буркнул Терис и не стал продолжать.
Помолчав, заговорил Вирр.
– Так ты знал моего отца.
– Как видно, не знал, – покачал головой Терис. – Но я с ним встречался. Говорил с ним.
Кажется, вспоминать об этом не доставило ему удовольствия.
Вирр натянуто продолжал:
– Я, знаешь ли, помню, что он говорил о тебе. Всех подробностей не рассказывал – их я в конечном счете узнал от Каралины, – но он сказал: ты – лучшее доказательство того, что догмы необходимы. И что доверять одаренным невозможно. Всего через несколько месяцев, – со вздохом добавил мальчик, – я узнал о своем даре.
– Я с самого начала видел, что тебе трудно мне верить, – признал Терис. – Теперь понимаю почему.
Вирр пристально всмотрелся в изрезанное шрамами лицо.
– Меня вот что удивляет: человек, о котором рассказывал мне отец, которого описывала Каралина, был чудовищем. Они тебя боялись, Терис. Каралина еще понятно, но отец? Он должен был знать, если тебя подвели под приговор.
Терис пожал плечами.
– Он мог искренне верить, что я убил тех людей при помощи сути. Человека, способного сломать догмы, испугался бы любой здравомыслящий блюститель.
Это прозвучало убедительно, но в глазах Териса, пока он говорил, что-то мелькнуло. Намек на беспокойство.
Вирр оскалил зубы.
– Хватит тайн, Терис! Ты понимаешь, какое огромное доверие я оказал, раскрывшись перед тобой? Я никому не скажу, но сам должен знать. Мне необходимо примирить то, что мне рассказали, с человеком, которого я вижу своими глазами. – Он подался вперед. – Я видел тебя тогда, ночью, Терис. С ножом. Так что говори правду. Откуда у тебя эти шрамы?
Терис скривился и все же медленно кивнул. Оглянулся через плечо – все ли спят – и тихо заговорил.
– Хорошо, вот тебе правда. Я был в Каладеле, когда увидел, как за Давьяном увязались несколько мужчин. Блюстителей вокруг не случилось, поэтому я сам пошел за ними, присмотреть, как бы паренька не обидели. Когда он проходил мимо таверны, один из тех людей сгреб его и затащил внутрь.
Входя следом, я чуть не столкнулся с выходящим из таверны блюстителем. Попросил его о помощи, но тот сказал, что мальчик не одаренный, поэтому он ничего не может поделать. – Терис с отвращением скривил губы. – Ну, я и вошел. Они уже начали над ним измываться.
Терис кивнул. Давьян никогда не рассказывал про тот день – Вирр знал, что его друг глубоко похоронил эти воспоминания, но, по слухам, Давьян был сильно и жестоко избит.
– Я уговаривал их прекратить, но они и меня скрутили. Сказали, я против них ничего не могу, догмы не позволят. – Терис поморщился. – Твой друг был храбрым мальчишкой. Он молча сносил пинки и удары.
Кто-то из них заметил на руке у Давьяна метку. Думаю, ее там не было, пока не началось избиение; надо полагать, прежде его тело не нуждалось в таком притоке сути, чтобы включить действие догм. Но у тех при виде метки настроение переменилось. Парня пинали, принимая за простого слугу, а увидев, что он одаренный… – Терис не сразу смог продолжить.
– Один, сильно пьяный, достал нож. Такой силач, что остальные не рискнули бы его останавливать, даже если бы и хотели. Пьяница вопил что-то про отца, погибшего от рук авгуров, о том, что каждый, кто с ними связан, – хуже чумного… – Заметно было, как больно Терису вспоминать. – Он стал резать Давьяну лицо. Мальчик вопил, а они только смотрели. Молча.
Вирр содрогнулся. Он знал, какой ужас довелось перенести Давьяну, но никогда не представлял так наглядно.
– И что тогда? Терис запнулся.
– Потом тот перестал. Они все… перестали. Тот, что меня держал, отпустил. Тот, что держал нож, перевернул его острием к себе и… стал резать себе лицо. – Терис перевел дыхание. – И мы все начали то же самое. Все сразу. Кто был безоружен, нашли себе ножи на столах. Никто не издал ни звука, но не потому, что боли не было. – Рассказчик в задумчивости коснулся своей щеки.
Давьян стоял, наблюдая за нами, кровь заливала ему лицо, шею, рубаху. Но я видел – это его работа. Он каким-то образом подчинил нас.
– Что? – вырвалось у Вирра. Он покраснел от гнева. – Ты хочешь сказать, что виноват был Давьян?
– Ты хотел правды, – тихо напомнил Терис, оглядываясь, чтобы проверить, не проснулись ли остальные. – Меня спас запас сути, а остальные погибли. Все разом попадали на пол, и, как только они упали, я снова стал хозяином своего тела. Я проверил их: не дышали, сердце ни у кого не билось. Глухо. А когда я обернулся к Давьяну, он уже был без сознания от потери крови.
Я должен был решать, и я спас его, применив суть. Это привлекло блюстителей, а увидев тела, они потребовали объяснений. – Терис дернул плечом. – Я знал, каково будет наказание, вне зависимости от того, кто и почему это сделал. Я был уже стариком, а Давьян еще ребенком. Ложь далась мне легко.
У Вирра холодок пробежал по спине.
– И Давьян ничего не запомнил?
– И слава Элу, – пробормотал Терис. – Зная его, как я узнал за последние недели, боюсь, он никогда бы себе не простил. – Старший подался вперед. – Однако вот что важно, Вирр. Не думаю, чтобы он понимал, что делает. Я видел его глаза… взгляд был пустым. Как будто его там не было. Думаю, им руководил инстинкт самосохранения, и более ничего.
Вирр медленно, неохотно кивнул.
– А твои шрамы? То, что я подсмотрел в Триндаре? Терис вздохнул.
– С того дня я… был связан с Давьяном, как будто что-то тогда застряло у меня в сознании. Бывало, я просыпался оттого, что резал себя. Или обнаруживал в своей руке нож. Ничего не запоминалось, но я всегда как-то чувствовал, где находится Давьян, так что какая-то связь, вероятно, сохранялась. После Дейланниса… – Он уперся взглядом в огонь. – Как будто пропала какая-то тяжесть в голове. Теперь, когда Давьяна больше нет, это вряд ли повторится.
Вирр обдумал его слова. Сходилось. Давьяна спас дар авгура. Терис, полагая, что мальчику суждено что-то важное, взял вину на себя.
– Значит, ты не случайно наткнулся на нас в лесу? – сообразил он.
Терис покачал головой.
– Поблизости я оказался из-за Седэна, но когда почувствовал, что Давьян где-то рядом, стал вас выслеживать. Пытался понять, что привело вас в Дезриель. – Терис указал на свое лицо. – Сказать по правде, я надеялся, что он пришел за мной. Что ищет меня, чтобы порвать связь. А когда разобрался, что он ни о чем не подозревает, не владеет способностями авгура… Ну, ему и так сильно досталось. Что толку было взваливать на беднягу новую тяжесть?
Вирр долго молчал.
– Ты правильно сделал, Терис, – сказал он наконец.
У него еще оставались вопросы, и Терису, наверное, было еще о чем рассказать, но на этот вечер им хватило открытий. Оба просто сидели, раздумывая над тем, что узнали. Вирр так засмотрелся в огонь, что чуть не подскочил, когда его похлопали по плечу.
– Мой черед, – сказал Элрик.
Вирр пытался заснуть, но из головы у него долго не шел рассказ Териса о Давьяне. Почему-то Вирр поверил старшему, хотя тот и не привел никаких доказательств.
Засыпая, он подумал еще – как жаль, что Давьян не узнал, какую жертву принес ему Терис.
Глава 31
Раскинувшись в кресле напротив кровати, Аша с улыбкой слушала болтовню Фесси. Час был поздний, но сегодня Ашу это не беспокоило. Вернувшись к себе, она застала в комнате младшую из авгуров, доставившую очередное видение, и вскоре легкая неловкость деловой встречи перешла в свободную дружескую беседу. Они проговорили уже довольно долго: открытая, свободная повадка девушки быстро избавила Ашу от скованности.
Она еще не успела прочитать полученный листок, но и не спешила избавиться от гостьи, чтобы его просмотреть. Жалко было прерывать первую приятную встречу за много-много – как ей казалось – месяцев. После вчерашнего явления Давьяна, под неотступной угрозой от слепцов, – которую никто в городе, похоже, всерьез не воспринимал, – Аша весь день была рассеянна, чем немало разозлила Микала. Давьян не шел у нее из головы. Видение это было, сон… или явь? Жив ли он или ее морочит тайная надежда? Стоило Аше убедить себя в одном, ее бросало к другому ответу.
– Так говоришь, Элосьена вывело на Кола твое видение? – переспросила она, вырвавшись на минуту из раздумий.
Фесси кивнула.
– Даже несколько видений. Я только тогда сообразила, почему так часто его вижу, когда подсмотрела, как парень вытягивает суть из кузнечного меха. – Запнувшись, она слегка покраснела и подмигнула: – Хотя и до того видения были… увлекательные.
– Чем же? – удивилась Аша.
Фесси закашлялась.
– В некоторых он показывался… Как бы это сказать – не совсем одетым.
Аша опешила, а потом рассмеялась.
– Ему не говори, что я тебе рассказала. Я сама так и не решилась ему признаться.
Аша с улыбкой покачала головой и, вспомнив о молодом великане, немного протрезвела. Его видения…
– Как он? – осторожно осведомилась девушка. – Знаю, он не рад моему появлению…
Фесси отмахнулась.
– Обойдется. Он знает, что нам нужен писец, и знает, что Эрран не взял бы тебя, не будь он вполне уверен, что бы там ни было с Шадрехином. – Она пожала плечами. – Правда, Кол, пока его не узнаешь поближе, немножко похож на грозовую тучу. Пока не привыкнет к человеку, не станет перед ним открываться, и ты видишь просто здоровенного угрюмца. Но когда через это пройдешь… Он хороший друг.
Расслышав теплоту в голосе рассказчицы, Аша вопросительно подняла бровь. Фесси покраснела еще гуще. Аша предпочла промолчать.
После короткой паузы она кивнула на стол, где лежал лист бумаги.
– Там что-то срочное?
– Нет, – вздохнула Фесси, – разве что тебя беспокоит выволочка, которую я завтра получу от Траи.