Шадрехин долго молчала.
– Ты поверишь мне на слово?
– Почему бы и нет?
Женщина чуть заметно улыбнулась.
– И то верно. И я даю слово. Конечно, я не могу поручиться за каждую тень, которая получит сосуд, но сама я буду настаивать, чтобы их применяли только для самозащиты. – Она приложила два пальца к сердцу, потом теми же пальцами коснулась лба Аши. – Да будет известно, что мы пришли к согласию.
Эти слова прозвучали как клятва.
Аша кивнула и только теперь поняла, что до сих пор не дышала. Насколько можно верить слову Шадрехин, она не знала, но большего не могла и просить.
– Куда доставить сосуды? – спросила девушка.
– Я к сумеркам соберу людей в «Серебряном когте». Насколько мне известно, в этой части города блюстителей сейчас не заметно. Да и вообще мало кто остался, – добавила Шадрехин.
Аша кивнула.
– Сколько?
Она не волновалась, что сосудов не хватит: в каталоге числились сотни, пригодных в качестве оружия.
– Ста будет достаточно.
Аша прищурилась.
– Я выдам по одному сосуду на тень – не больше, чем ты соберешь в гостинице.
– Я ожидаю около сотни, – кивнула Шадрехин. Аша удивленно свела брови. Конечно, это хорошо – чем больше теней соберется, тем больше защитников у города. Однако она ожидала двух, может быть, трех десятков. После ночных известий люди покидали город, и у теней – даже у людей Шадрехин – не было веских причин задерживаться. Строго говоря, причин для бегства у них имелось больше, чем у прочих.
Если, конечно, Шадрехин не призвала их остаться. Несколько секунд Аша молча вглядывалась в лицо женщины.
– Ты знала, – проговорила она.
Лицо Шадрехин не дрогнуло, но огонек удивления мелькнул в ее глазах.
– О чем ты говоришь?
– Ты знала, что тени в силах использовать сосуды. Знала, что я тебе предложу.
Аше вспомнились слова Терана – тот говорил, что не выпустит ее из виду, даже когда слепцы встанут у ворот города. И что ему приказано ее не трогать, пусть даже она уклоняется от обещанного. Девушка взглянула в глаза Шадрехин.
– Это ничего не изменит, я дала слово. Но скажи правду. Ты уже знала, что так случится, когда посылала меня к Стражу Севера?
Шадрехин ответила ей долгим взглядом и наконец тихо рассмеялась.
– Перебор, – вздохнула она, качая головой. – Думала, ты не заметишь.
– Так ты знала?
– Точно – нет. Знала, что мы применим сосуды против слепцов, и знала, что только в Надзоре их сохранилось достаточно. Мне пришло в голову несколько путей, ведущих к такому исходу; среди прочих – поставить тебя рядом со Стражем Севера.
Аша помолчала. Ей не нравилась мысль, что Шадрехин заранее обдумала план добраться до сосудов, но в конечном счете это мало что меняло.
– Так ты…
– Авгур? Нет, – в ответе Шадрехин проскользнула усмешка. – Я объясню, откуда узнала, если ты объяснишь, как узнала, что не Скайнер тут главный. И что я женщина.
– Боюсь, этого рассказать я не могу.
– Я так и думала. – Шадрехин с сожалением вздохнула. – Тогда оставим эти тайны до другого раза. – Женщина встала, давая понять, что разговор окончен. – И еще, Ашалия. Ни меня, ни Скайнера в «Когте» не будет, так что я дам знать своим людям, чтобы они повиновались тебе. Они сделают, что ты сочтешь нужным, пойдут, куда ты позовешь.
У Аши брови полезли на лоб, но девушка поспешно кивнула. Ответственность велика, но так ей было спокойнее, чем если бы приказы отдавала Шадрехин.
– Еще одно, – заговорила Аша, тоже вставая. – У меня для тебя послание, хотя я его сама не понимаю. Подарок от человека по имени Давьян.
– Подарок от незнакомца? – усмехнулась Шадрехин.
Аша не ответила на шутку.
– Послание говорит, что Тал’камар хочет забрать Ликаниус в Колодцы.
Шадрехин окаменела. На долю секунды лицо ее выразило ужас и восторг, но тут же разгладилось, перейдя к острому любопытству. Женщина долго, сосредоточенно смотрела в глаза Аши.
– Ты уверена, что именно так? – Девушка, вздрагивая под этим взглядом, кивнула. – И больше ничего?
– Ничего.
Еще несколько секунд Шадрехин постояла, рассеянно потирая большой палец указательным.
– Давьян, – пробормотала она. – Превосходно. Передай, пожалуйста, что я у него в долгу. – Смерив Ашу взглядом, она снизошла до уважительного кивка. – Однако сейчас мы обе нужны в других местах, так что тебе придется откланяться. Рада знакомству, Ашалия. И не сомневаюсь, что наши дороги еще сойдутся.
Она улыбнулась напоследок и вышла из комнаты. Вот так скоро все и решилось.
Аша, последовав совету Шадрехин, направилась к выходу, гадая на ходу, что бы могло означать послание Давьяна. Впрочем, эта мысль на сей раз занимала ее недолго: оказавшись за дверью, она вздохнула, приходя в себя, и двинулась обратно ко дворцу. Ключ от хранилища был уже у нее, а вуаль позволяла входить и выходить незамеченной. Впереди по улице прошел обход стражи: каждое движение солдат выдавало их напряжение. Аша очень хорошо понимала, что чувствуют стражники.
События надвигались, и она представления не имела, как они обернутся.
А время было на исходе.
Глава 49
Угрюмо уставившись перед собой, Давьян вместе со старшим Эйлинаром спускался по очередной лестнице. Тускло освещенные, грубо вырубленные каменные ступени уводили все глубже в сердце Тола Атьян.
– Ты сердишься, – отметил, покосившись на спутника, Нашрель.
– Да. – В смятении чувств Давьяну было не до вежливости. Несколько секунд он молча скрипел зубами, потом, не сдержавшись, зло бросил:
– Ваш Совет неправ в своем решении. Исцеляя раненых, одаренные могли бы спасти много жизней.
Нашрель ответил примирительным жестом.
– Я на твоей стороне, Давьян. Будь по-моему, мы бы сейчас были на Забрале, а не здесь. Однако, – сдержанно добавил он, – доводы противников не лишены смысла. Вправе ли дворец ожидать от нас помощи, отказывая в изменении догм, лишая даже возможности защитить себя?
– Но вы даже не пытались договориться, – досадливо возразил Давьян.
– Мы же объяснили: если догмы не обсуждаются, в разговорах об остальном тоже мало смысла.
– Но если вы хотя бы…
– Дело не только в упрямой приверженности короля догмам, Давьян. – Нашрель, остановившись, обратил к мальчику серьезное лицо. – Сколько злобы он на нас вылил и открытых угроз! Этого забыть невозможно. Пойми: все мы помним Невидимую войну, словно она закончилась вчера, а слова, доходящие до нас из дворца, ворошат старые воспоминания. Старые страхи.
– Итак, решено прятаться здесь в надежде, что все обойдется?
Теперь Нашрель насупился.
– Ты мог бы выказать немного уважения, – ответил он, с трудом скрывая гнев. Давьян покраснел, поняв, что позволил себе лишнее, однако Нашрель, не дав ему ответить, продолжил: – Понимаю твое недовольство, но старшие Совета во время войны пережили такое, что тебе и не снилось. С тех пор многие из них лишь в этих стенах чувствуют себя в безопасности. Судьбы, четверо из них за без малого двадцать лет ни разу не покидали Тола! Страх сидит глубоко, Давьян, и с ним не так просто справиться. Особенно когда король дает ему новую пищу.
– Быть может, ты и прав, – качая головой, согласился Давьян. – Но это не оправдывает решения бросить на произвол судьбы остальных. И не дает им права зарыть голову в песок, когда слепцы угрожают городу. Даже одаренные Тола Шен это поняли.
Нашрель ответил не сразу. Лестницы и переходы сужались; теперь Давьян мог бы, растопырив локти, коснуться обеих стен разом. Самый камень Илин Тор, наверху светло-коричневый и выглаженный искусством Зодчих, здесь перешел в грубо обтесанные глыбы черной вулканической породы. Душный воздух был пронзительно холодным. Давьян дрожал даже под толстым плащом.
Наконец старший вздохнул.
– В твоих словах есть своя правда, Давьян. А известие о Шене меня удивило. Но Совет принял решение. Что сделано, то сделано. – Нашрель покачал головой. – Радуйся уже тому, что тебя допустили к Тенвару. Я, признаться честно, и на это не рассчитывал после твоей… после того, как ты выразил неодобрение нашему решению отказаться от боя. К тому же не в обычае Тола Атьян допускать чужаков к своим пленникам.
Давьян только крякнул в ответ.
– А мне не особо понравилось, когда меня заставили их читать, словно фокусника перед гостями! – недовольно бросил он.
– Им нужно было убедиться, что ты в самом деле авгур… проверить, не лжешь ли, прежде чем открывать тебе вход. Это не назовешь неразумным. Как бы то ни было, – чуть заметно улыбнулся Нашрель, – Фертин и Иелса наверняка жалеют, что вынудили тебя.
– Сами напросились, – фыркнул Давьян.
– И то верно, – усмехнулся Нашрель.
Они свернули в новый проход: свечение сути здесь заменяли обычные факелы, расположенные так редко, что в промежутках стены заливала чернильная тьма. Звучали только шаги двух людей по твердому камню, и этот слабый звук быстро замирал во мраке.
Они вышли в длинный коридор, шире и светлее прежнего. Здесь сплошной черный камень стен прерывался железными дверями с зарешеченными окошками. Судя по кашлю из-за нескольких дверей, темницы не пустовали. Давьян с проводником остановились перед дверью в самом конце коридора. Мальчик различил в темноте камеры скрюченную человеческую фигуру. Дождавшись, пока Нашрель отодвинет стальной засов, он обратился к старшему.
– Не хотелось бы входить к нему безоружным.
Поколебавшись, Нашрель снял с пояса короткий кинжал.
– Только для самозащиты. Иначе, будь ты трижды авгуром, я позабочусь, чтобы тебя немедленно вышвырнули из Тола.
– Конечно, – кивнул Давьян.
– Давьян? – отозвался из камеры знакомый голос. – Вижу, одаренным уже известно, что ты такое? И тебя до сих пор не заперли? Счастливчик!
Тенвар подошел к двери, прижался лицом к решетке оконца. Судя по виду, он много дней не мылся, отросшая борода придавала ему неопрятный вид.
Давьян сверкнул глазами, чувствуя, как внутри разгорается ярость.