– Эндрю, – сказал Боб, – я ценю твою преданность мне, а также тот факт, что ты дословно повторил весь разговор, включая твои собственные невероятно глупые и опасные слова.
Боб заметил, что Эндер слегка покраснел – не от замешательства, но от злости. Он видел также, что Карлотта слегка повеселела, а в глазах Цинцинната – Боб терпеть не мог прозвища Сержант – внезапно вспыхнула торжествующая надежда. Эти дети понятия не имели, что он видит их насквозь. Сколь бы умным ни был ребенок, ему требовалось время, чтобы научиться читать мысли и чувства других. Хотя, возможно, им это удавалось куда лучше, чем полагал Боб. Что, если они точно знали, чего он от них ожидает, и лишь умело притворялись?
«Петра, – подумал Боб, – тебе выпала намного более легкая доля. Никогда не думал, как тяжело окажется воспитывать детей, которые столь полны мрачной решимости выжить – что бы они под этим ни подразумевали – и сверхъестественно быстро обучаются всему, что для этого требуется.
Вряд ли я в их возрасте производил столь пугающее впечатление. Если бы Ахилл чуть лучше меня понимал, он бы убил меня, а не Проныру. Но Ахилл был сумасшедшим и убивал, руководствуясь лишь своими желаниями, а не логикой».
Эндеру хватало самообладания, чтобы не пытаться защищаться, несмотря на критику, и не обвинять других больше, чем они того заслуживали. Он лишь продолжал молча стоять, и румянец на его щеках уже начал блекнуть.
– Белла, – обратился Боб к Карлотте.
– Меня зовут не так, – угрюмо буркнула она.
– Так записано в твоем свидетельстве о рождении.
– На планете, которую я никогда больше не увижу.
– Значит, Карлотта, – согласился Боб. – Ты прекрасно понимаешь – невозможно избегать конфликта, постоянно вступая в союз с более сильным братом, потому что мальчики равны друг другу по силе.
– Никто этого до сегодняшнего дня не знал, – сказала Карлотта.
– Я знал, – возразил Боб.
– А я и сейчас не знаю, – бросил Сержант.
– В таком случае ты нисколько не заслуживаешь столь абсурдной самооценки, Цинциннат. Ты весьма неосторожно полагал, будто Эндер – лишь тот, кем кажется. Хотя будь он на самом деле убийцей, ты уже был бы мертв, застигнутый врасплох.
Сержант едва заметно улыбнулся.
– Нет, Цинциннат, – сказал Боб. – То, что Эндер не убийца, вовсе не означает, что он тебя не убьет, если сочтет нужным. Видишь ли, ты – атакующая сторона, конкурент, и ты не понимаешь, что Эндер – защитник, как и тот мальчик, в честь которого я его назвал. То, что он не испытывает потребности управлять другими, вовсе не означает, что он позволит тебе забрать то, что тебе не принадлежит, – в том числе мою жизнь. В том числе его собственную.
– Спасибо за урок, отец, – ответил Сержант. – После твоих поучений я всегда становлюсь умнее.
Боб издал долгий и протяжный рев, от которого содрогнулся весь грузовой отсек. Дети явно струсили. Еще недавно они упали бы на колени чисто рефлекторно – Боб никогда их об этом не просил.
– Ты собирался убить меня, Цинциннат. Вот только я не слышу в твоем голосе сожаления. Одну лишь откровенную наглость.
– И что ты намерен делать, отец? Убить меня? Ты же знаешь, что я был прав. Ты лишь бессмысленно расходуешь наши…
– Да, знаю – ты еще настолько юн и невежествен, что думаешь, будто я тебе больше не нужен, – сказал Боб. – Но когда-нибудь ты вновь вернешься в человеческую вселенную, совершенно не готовый к тому, что там встретишь, – ибо ты настолько полон высокомерия, что тебе даже в голову не приходит, что есть немало тех, кто во многом тебя превосходит.
Сержант промолчал.
– Я жил среди них. В детстве, на улицах Роттердама, я сумел выжить среди самых диких человеческих существ и встретил среди них самых лучших и самых цивилизованных. Я знаю, как люди развязывают войны. Я знаю, как они замышляют убийства. Я знаю, что их интересует: множество вещей, о которых ты даже понятия не имеешь. И ты хочешь убить меня, когда я еще почти ничему тебя не научил…
– Почему же ты нас не учил? – требовательно спросила Карлотта. – Ты даже не объяснил нам, что мы еще многого не знаем.
– Мне казалось, что вы еще не готовы или вам просто неинтересно, – ответил Боб. – Но поскольку мое сердце может отказать в любой момент, возможно, уже стоит давать вам уроки. Начнем с того, что люди крайне недовольны, когда их пытаются убить.
– Прости, что вызвал твое недовольство, – сказал Сержант; ему уже лучше удавалось изображать сожаление, но все же не совсем.
– Как правило, они будут пытаться убить тебя. Ты умен, Цинциннат, но слишком мал. Обычный десятилетний мальчишка мог бы тебя прикончить без особых усилий. А взрослый вообще заломал бы голыми руками.
– Что, правда? – не поверил Сержант. – По моим сведениям, мало кто готов убить ребенка.
– В таком случае твои сведения неверны. Альфа-самцы определенного типа убивают детей инстинктивно, и требуются усилия всего общества, чтобы помешать им это делать по любому малейшему поводу. А ты дал повод куда более серьезный.
– Мы – твои дети, – сказала Карлотта. – Ты рассказывал нам историю про Проныру и Ахилла, про то, как ты первый раз привел Ахилла в свой джиш и велел Проныре его убить.
– Тогда мы называли это «семьей» – джиш был уже потом, позже. И – да, я велел ей убить Ахилла и был прав, поскольку Ахилл оказался социопатом, готовым убить каждого, кто его унижал. Я сам этого не знал, пока не увидел его поверженным и униженным, и только тогда понял. От него исходила непосредственная угроза. Он должен был умереть – ради безопасности Проныры и детей, которых она защищала. Но она его не убила, и в конце концов он задушил ее и бросил в Рейн. Как это соотносится с нашей нынешней ситуацией?
– Ты потребляешь слишком много наших ресурсов… – начал Сержант.
– Я потребляю ровно вдвое больше калорий, чем обычный взрослый человек, а вы втроем потребляете столько же, сколько один взрослый, – в сумме получается потребление на троих на корабле, который может обеспечить существование двадцати взрослых в течение десяти лет или пяти в течение сорока лет. Ты меня озадачиваешь, Сержант. Почему ты считаешь, что я должен умереть? Неужели я стал слишком обременителен?
– Я высказала свою мысль, – сказала Карлотта. – А ты, как всегда, отвлекся на разговоры с одним из мальчишек.
– Жаль, что твоя мать воспитывала тебя в духе феминизма. Ты лишь попусту обижаешься, Карлотта. Ты вспомнила, как я настаивал на том, чтобы убить Ахилла, но вряд ли имела в виду, что, если в твоем возрасте мне хотелось убить опасного врага, вы тоже должны замышлять убийства.
– Собственно, именно это я и имела в виду, – невозмутимо заявила Карлотта. – В некотором смысле.
– Я тебе ответил. Почему ты не слушаешь? На улицах Роттердама все было просто – или убью я, или убьют меня. Если бы мы не убили Ахилла, он убил бы нас. В итоге он успел натворить немало ужасного до того, как умер. Вас же не устраивает только одно – потребляемые мной ресурсы. Если уж проводить аналогии, я пришел в компанию Проныры умирающим от голода малышом.
– Таким же, как мы? – скептически уточнила Карлотта.
– Даже меньше, – вмешался Эндер. – Я читал его показатели, когда он проходил испытания для Боевой школы, а это было уже после того, как его компания несколько месяцев хорошо питалась. По сравнению с ним мы в том же возрасте были здоровяками.
– Ты изучал его данные? – спросила Карлотта.
– Подлиза, – буркнул Сержант.
– Он – единственный случай синдрома Антона до нас, – пояснил Эндер. – Естественно, я изучил всю информацию о его физическом и умственном развитии.
– Продолжая мой ответ на ложное сравнение Карлотты, – сказал Боб, – я был еще одним голодным ртом, который пришлось бы кормить Проныре, и вряд ли мог чем-то пригодиться ее небольшой компании ребятишек. Проныра могла вышвырнуть меня вон – меня могли бы избить до смерти даже за попытку к ним присоединиться. Такое бывало во многих компаниях и даже хуже. Понаблюдав за ней, я понял, что она мне сочувствует – в той степени, в какой позволяли жестокие условия жизни на улице. В отличие от меня сегодняшнего, я представлял несомненную угрозу для их выживания – истощал ресурсы и вряд ли мог помочь найти новые. Но она меня выслушала и поняла. Понимаешь? Ее первой реакцией на угрозу было вовсе не желание убить. Она дала мне шанс.
– И ее сострадание в конце концов ее же и погубило, – заметил Сержант.
– Но не ее сострадание ко мне, – возразил Боб.
– Как раз ее сострадание к тебе, – заявил Сержант. – Ты ведь уговорил ее, предложив найти мальчишку постарше, который будет тебя защищать, чтобы ты смог пробраться на суповую кухню и раздобыть там приличной еды, верно?
Боб понимал, к чему тот клонит, но дал ему закончить.
– Верно.
– И ты даже предложил в качестве такого мальчишки Ахилла, поскольку он был рослый, но хромой, и потому ему нужна была компания Проныры, которая помогала бы ему прокормиться, точно так же, как он был нужен тебе в качестве защиты от хулиганов и воров.
– Я был прав во всем, кроме того, что выбрал Ахилла, и ошибся в нем лишь потому, что не мог ничего знать, пока не увидел его реакцию на наши попытки его задирать и издеваться над ним.
– Но если бы она с самого начала тебя прогнала, она бы не погибла.
Боб вздохнул:
– Что тогда можно было предвидеть, Сержант? Мой план отлично сработал, и все стали лучше питаться. Возможно, если бы я не ошибся, Проныра прожила бы дольше, но все те ребята и так существовали на грани выживания, и некоторые наверняка бы умерли. Я не предвидел убийства – но в точности понял социальную динамику.
– Думаю, Карлотта привела удачный пример, – сказал Сержант. – Когда ты окружен врагами, приходится быть безжалостным.
Боб снова взревел:
– Где твои враги, придурок?
Сержант слегка съежился, но все же набрался храбрости.
– Вся человеческая вселенная! – заорал он.
– Вся человеческая вселенная либо не догадывается о твоем существовании, либо ты нисколько ее не интересуешь, – спокойно сказал Эндер.