С одной стороны, и правда, хорошо, что не проверка. Форпост собирает портовую подать с кораблей, идущих в Ориджин, на эти средства и существует, не получая от герцогов ни агатки. Первая Зима вспоминает о крепости, когда сама нуждается в деньгах. Казначей Роберт Ориджин присылает гонцов изъять половину дохода, а заодно глянуть, порядок ли тут. Эти гонцы — самодовольные сукины дети. Бахвалятся, задирают носы: мол, возьмем деньги и уедем, а вы и дальше сидите в дыре. Треснуть бы их чашкой по лбу. Чайником с Мать-мельницами.
Но с другой стороны, проверяющих не было больше года. За все время правления герцога Эрвина не явился ни один. Говорят, казна герцогства наполнилась путевским серебром. Говорят, Роберт Ориджин теперь служит не в Первой Зиме, а в самой Фаунтерре. Великий Дом оставил доходы форпоста в его полном распоряжении, и вроде бы, это неплохо… Но именно теперь — гораздо чаще, чем прежде — Комендант стал говорить: «К черту Ориджинов». Судя по новостям, его пожелание сбывалось.
Комендант отдал дежурному сервиз и послал за чаем. Скинул светское платье, в котором ходил в город, надел мундир с гербами, опоясался мечом, накинул красно-черный плащ, застегнул серебряной фибулой в форме нетопыря. При полном параде вошел в трапезную, где ожидали гости.
— Желаю здравия, кайры. Добро пожаловать в Звезду Заката. Как зовут вашу леди, и чем я могу ей помочь?
На глазах у Коменданта субординация грубо нарушилась. Лейтенант кайров промолчал и покосился на подчиненных. Вместо командира ответил рядовой — худой и хмурый мечник:
— Фейрис — дрянной город. Всюду пошлятина и тоска. Как вы здесь выдерживаете?
— Хм, — обронил Комендант. Мысленно он был согласен, но не собирался вступать в полемику с тем, чьего имени не знал.
— Правда, в остальном Поларисе теперь идова тьма. Подлецы воскресают, герои гибнут, зверей и убийц провозглашают святыми. Черное приказано называть белым.
— Хм, — повторил Комендант. Он и теперь был согласен, но черт возьми, эти парни совсем забыли устав! Если продолжат в том же духе, придется призвать их к порядку.
— В такое паскудное время, — сказал худой кайр, — многие хотели бы отсидеться в стороне, в какой-нибудь крепости на самом краю света. Как считаете, лейтенант Беренгар?
Это уже походило на выпад, и Комендант не стал сдерживаться:
— Я здесь не по своей воле, черт возьми. В моем гарнизоне нет бойца, который не мечтал бы о схватке. А вы забыли воинскую честь, если так говорите со старшим по званию.
— Ах да, мои манеры…
Худой молодчик как-то странно усмехнулся и откинул плащ, открыв рукоять меча. Комендант не поверил счастью. Чужой кайр напрашивается на поединок?! Наконец-то! Первая достойная драка за много лет!
Но затем Комендант нахмурился: меч наглеца выглядел странно знакомым. И если разобраться, то и сам этот молодчик напоминал кого-то… Стальные глаза, резко очерченные скулы, надменный подбородок… Откуда он…
Комендант онемел, когда понял — откуда. Так и застыл с разинутым ртом, а гость произнес:
— Я — Эрвин София Джессика рода Агаты. Хватит вам сидеть без дела. Идем на войну.
Меч — 5
Сентябрь 1775 г. от Сошествия
Лисий Дол (графство Нортвуд)
Стоял прекрасный теплый день. Солнечные лучи пронизывали рощу, играли в узорах ветвей. Ветерок оглаживал листву, издавая ласковый шорох. В созвучии с щебетом птиц гомонили детские голоса:
— Он здесь, я поймала! Я первая!
— Марта, ну почему снова ты? Нечестно! Я так не играю…
— Где, где он был, а? Дядя Вит, ну где вы были?..
Шестеро ребятишек собрались вокруг высокого мужчины. Девочка в зеленом платьице крепко держала его за палец, будто трофей.
— Я первая поймала! Дядя Вит, правда я?
— Да, моя милая.
Мужчина потрепал ее по макушке. Серебристые доспехи покрывали тело мужчины, придавая ему облик сказочного рыцаря. Металл, похоже, был теплым и мягким наощупь — так радостно дети льнули к бронированным ногам. Внимательным взглядом можно было заметить еще более странное: латы не имели сочленений, накладок, шарниров. Казалось, это и не латы вовсе, а серебряная ткань, тонкая, как шелк. Ребятишки не могли отвести глаз от чудо-воина.
— Дядя Вит, ну пожалуйста, давайте еще раз!
— С удовольствием, родные мои. Готовы? Все показали мне спины, закрыли глазки и считаем до восьми. Ра-ааз…
Дети отвернулись и принялись толкаться, стараясь занять место поближе к чудесному рыцарю. Двое мальчишек оттеснили Марту далеко вбок: «Ты и так выигрываешь!» Наконец, все зажали ладошками глаза.
— Четыре… Пять…
При счете «восемь» мужчина исчез. Бесследно растворился в воздухе. Дети открыли глазенки, глянули в то место:
— Ага, уже спрятался!
И пустились на поиски. Марта зашагала по ветру, принюхиваясь. Двое старших сорванцов действовали сообща: один побежал влево, другой — вправо, заглядывая за деревья и обмениваясь сигналами в виде криков совы. Рыжая девчушка и младший мальчуган раскручивали круги, уткнув носы в землю.
— Лиса, гляди, я нашел гриб!
А паренек в жилете, кажется, собрался заплакать:
— Ну так не честно… Где он пропал… Почему все время Марта…
Без надежды на успех мальчик просто слонялся меж деревьев и пинал листья папоротника.
— Говорю тебе: он тупой! — сказал Мартин Шейланд, толкнув в бок Джоакина Ив Ханну. — Думает, Вит залез под папоротник? Ну и болван!
— Нельзя так о ребенке, — проворчал Джо.
— Чего нельзя? Дети всякие бывают. Вон двое филинов — молодцы, зеленая Марта — тоже ничего. А этот — чистый идиот!
— Нужно всех детей любить одинаково.
Мартин заметил обиду в голосе приятеля:
— Вот оно что, твоих братьев больше любили? Ты был самый дурной в семье, да?
— Милорд, попрошу как-нибудь с уважением!
— Ну, будет тебе. У меня такая же беда… Давай лучше пари: ставлю глорию на филинов!
— Нельзя ставить на детей. Это ж не кони.
— Тьфу…
Пока остальные дети обшаривали лес, Марта применила интуицию. Покрутилась на месте, понюхала ветер, покачала травинкой перед носом. По ей одной известным приметам решила: надо идти влево. Пошла туда, но на десятом шагу под правым башмачком хрустнула ветка. Девочка повернула направо и сделала еще десять шагов. Остановилась под высохшей сосной, кивнула сама себе и принялась ждать. Граф Виттор Шейланд возник прямо перед Мартой.
— Я первая! Он здесь!..
— Ура! — закричали сорванцы и со всех ног бросились туда. — Дядя Вит, вот вы где!.. Смотрите, мы грибы нашли!
Минуту спустя граф очутился в веселом круге детворы. Только мальчик в жилете хныкал:
— Вы ей поддаетесь… Так нечестно…
— Вот лопух, — хохотнул Мартин и крикнул брату: — Вит, кончай забавляться! Лед зовет на военный совет!
Граф наслаждался вниманием детей.
— Ну-ка, родные, кто это к нам пришел?
— Лорд Мартин и сир Джоакин!
— Что нужно сказать?
— Желаем здравия, лорд Мартин и сир Джоакин!
— Ну какой он вам лорд? Вы — моя семья, значит, он для вас — дядя Мартин. Спросите: зачем он пришел?
— Зачем вы пришли, дядя Мартин?
Младший Шейланд озадаченно крякнул:
— Это… я ж уже сказал. Лед просил найти тебя, есть новости о Клыкастом. Он идет на соединение с волками, а Лед думает опередить…
Граф только поморщил нос.
— Родные, хотите еще поиграть в прятки?
— Конечно, дядя Вит!
— Тогда скажите дяде Мартину, пускай ждет меня в городе.
— Урааа! Дядя Мартин, ждите в городе дядю Вита!
— Милорд, — вмешался путевец, — дело представляется серьезным. Впереди густые леса, которые позволят врагу…
— Скажите: до свидания, сир Джоакин.
— До свидания, сир Джоакин!..
Приятели переглянулись, отсалютовали графу и двинулись в обратный путь.
Виттор Шейланд начал собирать букет еще в Уэймаре — почти сразу, как нарек себя Избранным. Цветами служили дети. В каждом городке, пройденном войсками, граф отбирал и усыновлял одного ребенка. Удивительно быстро, почти без труда он заслуживал детскую любовь. Влиял и сказочный облик графа, и чудесная способность появляться ниоткуда, и мягкий ласковый голос. Мелюзга души не чаяла в дяде Вите, а он отвечал взаимностью. Нельзя было понять, что больше радует его: бессмертие или возня с детьми.
— Есть дела и поважнее пряток, — сказал Джоакин, отъехав далеко от графа.
— Брат живет в удовольствие, — возразил Мартин. — Он всегда хотел детей, но волчица не родила. Вот и уладил это.
— Война идет! Нужно сражаться, а не играть!
— Пхе, рассмешил. Враги убегают, мы их догнать не можем. Какие сражения?!
— Тут ваша правда, — с усмешкою молвил Джоакин.
Они выехали из рощи, и глазу открылась картина, вполне объясняющая бегство врагов. От рощи до города тянулась полоса земли, отвоеванная людьми у леса. Огневое земледелие, или как это в Нортвуде зовется. Сотни акров леса вдоль реки выжгли подчистую, чтобы удобрить почву золой и разбить огороды. На лоскутах плодородной земли выращивали репу, лук, бобы; держали свинарники, в окрестных лесах пасли хрюшек. Теперь от огородов осталась одна память. Всюду, сколько хватало глаз, стояли войска Избранного. Квадратные шатры шейландцев, круглые юрты шаванов, рыжие знамена Хориса и бело-красные стяги Флеминга. Табуны стреноженных коней, пирамиды рыцарских копий, скрип и скрежет оселков, дымки походных кухонь.
— Много нас, — сказал Джоакин.
— Даем жару, — отозвался Мартин и шумно втянул ноздрями воздух.
Близился обед. В котлах булькала каша, на вертелах крутились куски свинины, роняя в костры капли шипящего жира. Но среди запахов еды чуткий нос лорда Мартина выделил иной, еще более приятный аромат.
Лисий Дол темнел бревенчатыми стенами между рекой и лесом. Как и другие города Нортвуда, он открыл ворота без боя. Завтрашним утром Избранный торжественно войдет в Лисий Дол, чтобы озарить мещан своей благодатью. Едва уловимый запах горелой плоти источал не город, а баронский замок. Он стоял на мысу и издали напоминал башмак, оброненный в лужу. Ни один хвостик дыма пока еще не поднимался над ним, однако ворота стояли разинутыми, как беззубый рот старика.