— Не знаю.
— Выманим его, захватим в плен?
— Не вижу способа выманить.
— Разгромим Кукловода, завладеем Ульяниной Пылью и Абсолютом?
— Невозможно.
— Применим Эфес и Перчатку, как вы хотели?
— Поздно же, поздно, тьма сожри! Зачем вы упрямились так долго?!
Отчаянье звенит в его словах. Шхуна качается от дрожи пальцев.
Чуткий Шаттэрхенд подбегает, чтобы поймать императрицу. Она отбивается:
— Довольно, отставить!
Подходит Инжи Прайс, грозит кулаком и гвардейцу, и богу:
— Полегче, парни, не докучайте! Девочка замерзла и проголодалась. Идем обедать, детка…
Маршрут судна прочертился на карте пунктиром: шаг по воздуху — шаг по воде. Натаниэль нес шхуну сколько мог. Когда уставал, опускал ее в водоем и ложился спать.
После битвы у Часовни Патрика Нави продержался в небе только полчаса. Едва дотянул до маленького озерца среди полей, уронил судно в жабью лужу и свалился без сил. Целый день, пока он спал, Мира дежурила с Перчаткой Могущества на пальцах: вдруг нагрянут шаваны или адриановы полки. Вокруг озера собирались коровы и крестьяне. Мужики молились, рисуя надо лбом спирали; коровы ревели и гоняли хвостами мошкару.
Второй шаг по воздуху перебросил шхуну в реку Бэк выше плотины. Здесь, у графского замка, стояли агатовские батальоны. Пока Нави спал, Мира встретилась с генералом Хортоном. Он поведал то, чего владычица еще не могла знать: сражение у Часовни Патрика принесло спасение Короне. Юхан Рейс пленен, авангард орды разбит, многие ганы отделились и превратились в обычные банды. Большинство всадников взял под начало ганта Корт. Расчетливый вождь остерегся Перчатки Янмэй и летающего флота. Он повел орду назад в Альмеру, дабы сберечь захваченные трофеи, а также собрать добычу в городах Красной Земли.
Минерва в ответ рассказала Хортону, что его сын — Сорок Два — спасен от смерти. Лишился ног, но залечил все остальные раны и восстановил силы. Северянин от счастья уронил слезу.
— Я ваш должник навеки!
Минерва возразила:
— Не мой. Вот этот юноша исцелил вашего сына.
Хортон не поверил.
— Сделаю все для вашего величества. Прикажите — поднимем батальоны и пойдем на столицу. Пять тысяч кайров и Перчатка Янмэй — этого хватит для победы.
Она сказала:
— Я поклялась не убивать искровиков. Я все еще владычица, они — мои солдаты.
Хортон стал настаивать, и она клацнула Эфесом в ножнах:
— Слово императрицы: я не стану проливать кровь моих солдат! Лечу на север, чтобы сразиться с истинным врагом — Кукловодом. Последуйте моему примеру, генерал.
К несчастью, это было сложно. Водный путь отрезан Галлардом, который забрал весь альмерский флот, а пешая дорога лежит через земли Лабелинов.
— Прикажете пробиваться с боем?
Мира ответила честно:
— Я не знаю. Ваш лорд — лучший полководец на свете. Сделайте так, как прикажет он.
Шхуна ее величества перешагнула по небу в Дымную Даль. Там она сутки шла под парусами, давая отдых и навигатору, и императрице. Встретила судно под флагом Шейланда, взяла на абордаж, избавила от груза провианта. Пленники сообщили новости: войско Ориджинов отступает через Нортвуд, Избранный преследует его.
Когда шхуна снова поднялась в воздух, Мира сказала Натаниэлю:
— Летим к лорду Десмонду! Поможем в бою, разгромим Кукловода.
— Нельзя, — был ответ. — Пауль — не криворукий степняк. Он собьет нас в два счета.
— Тогда летим в Стагфорт. Я век не была на родине. Хочу увидеть отчий дом.
— Покажемся над Шейландом — смерть. Мы не готовы к битве.
— Так давайте разработаем план! Привлечем войска Хортона, дождемся возвращения герцога Эрвина, задействуем дополнительные Предметы. Есть сотни возможностей!..
— И я все их просчитал! Не верите? Герцог загнал себя в тупик, когда ушел в Степь. Все дороги обратно для него отрезаны. Батальоны Хортона — под прицелом Адриана. Стоит двинуть их с места, как нас атакуют, и на сей раз у Адриана будут Персты. Предметы — опасны, кроме Перчатки Янмэй. Светлая Сфера — бомба. Защитный пояс тоже обработан деконструктором. Вечный Эфес — ключ к катастрофе. Я обдумал все — и не вижу пути!
Шхуна пошла прежним курсом — на Первую Зиму. Но воздушные шаги становились все длиннее. Нави все тверже правил кораблем, все меньше сил расходовал на каждый час полета.
Опустившись на воду, они приблизились к нортвудским берегам. Поднялись в небо и пошли над лесами — по краешку медвежьего графства, где и не пахло армией Кукловода. Под килем шумела ветвями чаща, проглядывали хуторки звероловов, вились лентами две Близняшки. От вида Нортвуда у Миры щемило внутри. Родное дыханье Севера наполняло грудь.
Она потребовала у бога объяснений, и Нави рассказал почти все: о веществе, которое сжигает время, о способе попасть куда угодно в один миг, о морском пехотинце, что стал бешеным зверем. Одного не сказал: как победить. Мира предлагала пути, и всегда получала ответ: «Не выйдет. Поздно. Окно закрылось, мы опоздали!» Рука юноши вела шхуну на север.
Очередной привал сделали в долине Майна, возле древней столицы горняков и металлургов. Здесь Миру ждал нелегкий разговор. Генерал Уильям Дейви стоял в долине со своим искровым полком.
Грубый косматый здоровяк, похожий на медведя Маверика, сверкал глазами из-под густых бровей. Похоже, он был зол несколько месяцев к ряду, и лицо отвыкло выражать иные эмоции.
— В-ваше величество, р-рад познакомиться, — процедил он сквозь зубы.
— И я очень рада, генерал. Нам нужно многое обсудить.
— Неужели? Вы, наконец, вспомнили о моем существовании?!
Его грубость выходила из ряда вон. Ни один офицер не дослужился бы до генерала, если б имел привычку так хамить вышестоящим. Значит, дело не только в дурных манерах: Мира сильно и не раз обидела его.
Она велела своему эскорту выйти и запереть дверь. Отложила в сторону Вечный Эфес.
— Генерал, мы никуда не придем, пока у вас столько груза на душе. Выскажите все, что наболело. Без никаких санкций с моей стороны.
— Готовы услышать? — уточнил Дейви.
— Полностью.
— Тогда извольте. Я торчу в Майне уже месяц. Не имею ни малейшего понятия, зачем я здесь. Приказ о передислокации был самым идиотским, который я получал когда-либо. Не указаны ни цель перемещения, ни сроки, ни ожидаемый враг — просто иди в Майн и торчи, как пальма среди пустыни. Подписан вами, но составлен Ориджином — тьма сожри, я знаю его почерк. С каких пор искровой армией командуют северяне?!
— Генерал, позвольте… — начала Минерва.
— Думаете, я закончил? Почти и не начинал! Даже дурацкий приказ обязателен к исполнению, и вот я приперся сюда, и начал получать новости. Орда восстала и вторглась в Корону. Почему я на Севере? Скоты, смердящие навозом, разграбили Альмеру и убили святую мать. Почему я на Севере? Смайл и Гор изменили присяге, в Фаунтерре двоевластие. Почему мой полк оказался на Севере, когда он десять раз нужен в столице?! Я что, отправлен в ссылку без права служить империи?
— Э… Я не…
— А перед тем вы украли мою победу. Это мы с герцогом Литлендом удержали Мелоранж. Степной Огонь принял ваши условия потому, что успел обломать зубы о стены. Но песни поют про Несущую Мир, или как вы там себя назвали. И в этом — вы вся! Красоваться, получать славу даром, присваивать чужие заслуги. Ориджин захватил столицу — отдал вам. Адриан подготовил план реформы — вы ее запустили и собрали урожай. Телуриан начал печатать ассигнации — теперь их зовут векселями Минервы, ведь на банкнотах ваше лицо. Вы прилетели по воздуху — могу поспорить, это тоже чужая работа. Нравиться людям — ваш единственный талант. Но со мной не выйдет. Вы показушница и лицемерка, я таких с детства не терплю.
Он отдышался, отер платком шею и добавил еще:
— Если задел ваши нежные чувства — не стесняйтесь, наказывайте. Хоть разжалуйте, хоть в отставку — мне плевать. Сыт по горло такой службой, уж лучше свиней пасти.
Минерва крякнула, хмыкнула, высморкалась, пожевала губы — словом, предприняла все, чего не стоит делать, если хочешь скрыть замешательство. Наконец, набралась духу и сказала:
— Вы кое-что забыли, генерал: я неравнодушна к спиртному. Я подписала приказ, будучи настолько пьяной, что не помню из него ни строчки.
— Великолепно, тьма сожри.
— И в другом вы ошиблись: красоваться я тоже не умею. Слава Несущей Мир создана чужими руками. Видите ли, я стала владычицей в прошлом декабре, восемнадцати лет отроду. Никто прежде не учил меня править даже мелким городком. Не начали учить и после коронации. Всех полностью устраивала безмозглая кукла на троне. Я училась сама, на ходу, в течение всего пяти месяцев — потом грянула война. Я словно младенец, которого усадили верхом на коня и сказали: «правь!» Разумеется, я ничего не создала сама. Но, ради богов, сумела хотя бы внедрить то, что придумали другие. И в моем положении, думается, это не так уж плохо.
— Гм, — кашлянул Дейви.
— О ваших успехах в Мелоранже, генерал, я не знала ничего, как и вообще об осаде. Придворные держали меня в неведенье, я добывала информацию вопреки их усилиям. Но, ваша правда, я позволила людям славить меня сверх всякой меры. Я тщеславна и падка на лесть, и до неприличия неопытна, и вы действительно заслуживаете более достойного сюзерена. Если решите подать в отставку, я провожу вас со всеми почестями.
Шевеля бровями, генерал осмыслил ее речь и счел нужным уточнить:
— Если подам?
— Если.
— А если нет?
— Тогда я буду очень рада. Вы — единственный из высших чинов, кто остался мне верен.
Дейви огрызнулся:
— Я предан не вам, а империи Полари. Но у вас Вечный Эфес и полномочия от Палаты, а Адриан исчез на полгода, как последний дезертир. К несчастью, сомнений быть не может: служить империи — значит, служить вам.
— Думаю, я могу вас обнадежить.
— Слабо верится.
— Дурацкий приказ о передислокации внезапно оказался дальновидным. Главный враг империи в данный момент — граф Шейланд, Кукловод. Он ведет войско сюда, в герцогство Ориджин. С помощью вашего полка и кайров лорда Десмонда я хочу дать ему бой.