— Дух Червя! — сплюнула Чара.
— Лед хочет сохранить побольше горожан. В этом я его поддерживаю.
От слов Шейланда у Джо отлегло от сердца.
— Мудро и милосердно! Слава Избранному!
Но тут граф Виттор добавил кое-что:
— Лед надеется первым ворваться в замок. Вот тут я не согласен: хочу, чтобы замок взяли вы.
— Почему ты этого хочешь?
Избранный понизил голос:
— У Десмонда почти шесть батальонов здесь и еще пять — на Близняшке. Старина Десмонд нынче ляжет в пыль. Если одиннадцать батальонов присягнут лорду Рихарду, то он станет самым влиятельным парнем на Севере. Не примите за нескромность, но место самого могучего лорда Севера — мое. При всей любви ко Льду, я не хочу видеть его слишком сильным.
Первым понял Пауль. Лицо озарилось жуткою, абсолютно бездушной радостью. Затем поняли Чара и Кнут, и Хаш Эйлиш. А потом, холодея, догадался и Джо.
— Спасибо, брат, — Пауль кивнул Виттору.
— Спасибо, Избранный, — эхом повторили шаваны.
Граф уточнил:
— Если из кайров кто-нибудь сдастся… Или падет на колени и станет умолять… Или даже не кайр, а малец из греев умоется соплями и вылижет ваши сапоги…
— Я тебя понял, — сказал Пауль. — Мы зачистим замок.
Джоакин содрогнулся.
— Но граф… Милорд, послушайте…
И тут один из мелких выкрикнул:
— Ого, какой камень!
Нечто огромное, быстрое мелькнуло мимо — и чудовищный грохот сотряс скалу под ногами.
Десятки воплей слились в истошный рев. Гигантский ледяной снаряд раздробился при ударе о землю, брызнул тысячами осколков. Доспехи и кони, утоптанный снег, окрестные скалы — все побагровело от крови. Целую роту иссекло крошевом льда.
— Это не камнемет… — только и выдохнул Джо. Один этот снаряд был больше двух камнеметов!
Пауль выдавил, бледнея:
— Это Он!
— Вам ясна задача?
— Так точно.
— Повторите.
— Поместить в корзину чучела вместо людей. После третьего падения камня запустить небесный корабль. Дел на агатку, ваше величество.
— Тогда мы отбываем. Удачи вам, господа. Мечтаю нынешним вечером увидеть вас живыми.
Владычица с маленькой своею свитой погрузилась в шлюпку. Вынесла небольшую перепалку с Натаниэлем: «Отдайте Перчатку!» — «Я сама поведу» — «Полет будет слишком сложным» — «Ах, вы в меня не верите?». Наконец, отдала Предмет, юноша нацепил его на ладонь, как-то странно раскорячил пальцы — и шлюпка поднялась в воздух. Члены Гильдии воздухоплавания остались наедине со своим небесным шаром.
Хармон вздохнул:
— Хорошо быть фаворитом владычицы. Сказал: «Отдайте Предмет» — отдала…
— Послушная женщина — счастье для мужчины, — не без зависти отметил Салем.
— А я-то был прав: грохнется он! — сказал Весельчак и закинул в корзину первое чучело.
Хармон удивился:
— Чему ты радуешься? Погибнет первый наш корабль, построенный своими силами…
Весельчак пояснил: первый блин всегда выходит комом. Наверняка в этом шаре куча всяких недочетов, а то и самый вопиющий брак. Он бы в любом случае разбился, так ему на роду написано. Здорово, что владычица предусмотрела беду и послала чучела вместо людей. Хорошо бы и со всеми будущими шарами тоже так делалось…
Сорок Два добавил со своей стороны: лучший способ прославиться — геройски погибнуть в великой битве. Потому наш корабль точно станет легендой, а заодно и мы!
— Словом, сопли не распускать, чучела — к бою!
Салем и Весельчак усадили в корзину соломенных пассажиров.
Едва оторвавшись от земли, шлюпка Минервы тут же юркнула за ближайший утес. Нави быстро обогнул гору и приземлился на другом ее склоне, невидимом со стороны шейландского штаба. Аккуратными рядами тут лежали заготовленные Мирой снаряды: двадцать ледяных глыб, вроде тех, из которых сооружался лабиринт. Крошечная шлюпка опустилась в тень, отброшенную одною из этих громад. Склон был крут и скользок, под ногами хрустела ледяная корка. Мороз щипал за щеки, между глыб с завыванием гулял ветер.
Они выбрались из шлюпки и пошли вверх по склону, сильно наклоняясь вперед. Шаттэрхенд поддерживал Миру, Парочка — Натаниэля. Через сотню футов впереди показался обрыв.
— Дальше ползком, — сказал Нави, понизив голос, будто всерьез боялся быть замеченным.
Они подползли к краю пропасти и с высоты почти в тысячу ярдов увидели лабиринт. При взгляде из долины лабиринт казался сплошным хаосом, но с этой высоты становилась ясна его форма: священная спираль, только не сплошная, а пунктиром. Мира залюбовалась творением своих рук. Спираль вышла почти идеальной — а ведь Мира выкладывала ее на глаз, без помощи измерительных приборов. И пунктирные стенки встали именно так, как нужно: создав максимум помех для наступающей армии. Просветов хватало, но были они коротки и неудобны для атаки: не войти широким строем, не налететь кавалерией, не прострелить Перстами. Сражение шло на краю лабиринта и, насколько можно понять, успех не улыбался Кукловоду.
— Я смогла совместить красоту и эффективность! Не укрепление, а шедевр искусства!
Нави проворчал:
— Они все равно пройдут лабиринт. Вы задержали их на полдня, может, на день.
— Сударь, вам обязательно портить мне настроение? Порадуйтесь хоть чему-нибудь!
Он только вздохнул:
— Пора начинать…
И пошевелил пальцами, разминая руку в Перчатке. Мира никогда прежде не убивала людей, не хотела и сейчас, тем более — с помощью Предмета. Она была рада, что эту тягостную роль взял на себя Нави. Но не подло ли — приказывать другому то, что стыдишься сделать сама?
— Позвольте мне, — нетвердо сказала Мира.
— Уверены?
— Нет. Я не хочу убивать.
— Так и не делайте этого.
— Но я же отдаю приказ. Лицемерно делать вид, будто я — не убийца.
Он резко мотнул головой:
— Человек имеет свободу воли. Приказ командира — всего лишь набор слов.
— Солдат обязан подчиняться!
— Вовсе нет. В конечном счете, человек выбирает сам. Между совестью и страхом, между собственным решением и чужим, между покорностью и честью. Я признал вашу власть надо мной, но это было моим выбором.
— А если я отдам приказ, противный вашей совести?
— Я не выполню его. Как и вы бы не стали на моем месте.
Мира оставила Перчатку у Натаниэля.
— Сударь, приказываю нанести удар по силам Кукловода.
Юноша вздохнул и направил Перчатку. Одна из ледяных глыб поднялась в воздух.
Когда говорят: «Войско в столько-то тысяч», — имеют в виду количество бойцов. При этом любой офицер понимает: реальная численность армии примерно вдвое больше. Войско сопровождает множество безоружных людей — обозных, кучеров, поваров, землекопов, портных, кузнецов… и так далее, и тому подобное. Эту невооруженную братию в старые времена обозначали метким словом «хвост». Сейчас лорд Эрвин воочию убеждался в его точности.
Ударные полки Кукловода вчера вышли к долине Первой Зимы и нынче утром уже вступили в бой, а длиннющий хвост армии до сих пор продолжал ползти. Эрвин лежал на выступе скалы, сверху глядя на Лидскую дорогу. По ней тянулся бесконечный шейландов обоз. Волоклись телеги, накрытые мешковиной; дремали на козлах возницы в тулупах. Топали ослы с корзинами на боках, серая их шерстка припадала снегом. Устало брели погонщики, повесив на плечо свернутые кнуты. Кутались в плащи малочисленные солдаты охраны. За милю отсюда гремела битва, но тут, в хвосте, люди едва не засыпали на ходу.
А вот спутники Эрвина были полны азарта. Они выбрали и заняли позицию — почти незаметную с дороги, идеальную для стрельбы. Трижды проверили оружие, изготовились к бою, хлебнули орджа для отваги.
— Когда начнем, милорд?
— Не сейчас. Терпите.
Спутников при Эрвине было только двое, остальные находились на других точках. Ранним утром, когда герцог изложил гениальный план, кайр Обри уточнил не без иронии:
— Милорд, у нас так много солдат. Полагаю, мы разделимся, чтобы окружить противника?
Эрвин дал невозмутимый ответ:
— Конечно. Пойдем тремя отрядами. Состав моей группы…
— Я с тобой! — перебила Иона.
— Неа, ты слишком худая, — возразил брат. Осмотрел лидцев, остановил взгляд на широкой в плечах пышногрудой вдове Шер. — Будьте добры, сударыня, спойте.
— Милорд?..
— Прошу: спойте что-нибудь.
Густой, мощный голос эхом отразился от скал:
— Как-то раз зашел в кабак… слепооой лучник!
— Довольно, вы мне подходите. Третьим в моей группе — мастер Уилфрид.
— Благодарю, милорд.
— Иона, ты с кайром Обри и кузнецом Джеффом.
Она отвернулась, скрестив руки на груди:
— У меня больше нет брата!
…И вот теперь все три группы находились на местах. Иона с кайром и кузнецом залегли на одной удобной скале, Эрвин со вдовой и мастером — на другой, а капитан с подмастерьями и лошадьми занял тропу, что отходила вбок от Лидской дороги. Мимо полз, тянулся хвост вражеской армии. Люди герцога ждали сигнала.
— Милорд, ну, когда уже?..
— Когда произойдут два события. Во-первых, хвост догонит армию и упрется в резервный полк. Во-вторых, главные силы врага увязнут в бою.
— И когда же это будет?
Эрвин глянул на хронометр. Если верить Светлой Агате, то через два с лишним часа. А если не верить, то… есть свое преимущество в том, чтобы ей не верить.
— Терпите, сударыня.
Каждый из троицы снова проверил оружие. Эрвин положил арбалет на упор, заготовил болты, приладил «козью ножку», потренировался взводить, лежа на боку. Мастер Уилфрид имел целых два арбалета: один тяжелый, бронебойный; другой — легкий, зато снабженный двумя дугами и ложами для болтов. Оба в идеальном состоянии: украшены резьбой, наполированы до блеска, воротки смазаны так, что ни звука не издают при вращении. Мастер Уилфрид осмотрел оружие герцога и скривил губы:
— Путевская работа, милорд.
— Так и есть, купил в Дойле.
— Не доверяйте путевцам. Возьмите лучше мой.