— Дуреха… — он брезгливо встряхнул подбородками. — Что мне с тобой делать?
Магда не нашла ответа. Уткнулась в пол, погладила себя по бокам, силясь придать платью подобие формы.
— Хоть осознаешь, что натворила?
Магда промолчала.
— Та дочь, которая была у меня зимой, все понимала бы сама. Но солнце так напекло тебе голову, что мозг расплавился и вытек через ноздри… Свинка моя, какой черт подбил тебя связаться с Адрианом?!
— Я думала…
— Ни черта ты не думала! Уж точно — не головой! Между ног засвербело, а тут раз — мужчинка. Красавчик, янмэйчик. Отчего бы не взять?
— Отец, я не…
— Твою ж Праматерь, кончай перебивать! Когда захочу услышать хрюканье, дам тебе слово. А сейчас — молчи и терпи! Я вот терпел, сожри тебя тьма. Ты лазила где-то в горах, куда птицы не летают, слала мне эти вот писульки… — Герцог с отвращением сжал пальцы, будто комкал ленту голубиной почты. — Я ничего не мог, только читать и молиться, чтобы ты не испортила окончательно все! Не утопила в глубоком дерьме свои же успехи! Читал и молился, заклинал Праматерь Софью… Но какое там! Ты утопилась сама, высунула руку из выгребной ямы, схватила меня, маму, брата, вассалов, рыцарей — весь Дом Лабелин, сожри его тьма, — и бульк в дерьмище!
Герцог схватился с места, взбудораженный гневом. Принялся расхаживать по комнате, тяжелым шагом выжимая скрип из половиц.
— Адриан — прокаженный. Знаешь, когда по всему телу — эти вот язвы, из которых льется гной. Он противен целому миру, все хотят его прикончить. Адриан — идеальный козел отпущения. Кто еретик? Адриан. Кто разогнал Палату? Адриан. Кто самодур и деспот? Кто сжег Эвергард? Кто посеял смуту, допустил мятеж, потерял достояние Династии? Кто крал леденцы и насиловал овец?! Адриан, Адриан, еще трижды — Адриан! Черт, даже я хотел его придушить — за то, что он проиграл, когда я ставил на победу. Как можно было проиграть, имея пятнадцать искровых полков!.. С этим презренным существом надо было сделать одно: при встрече сразу заколотить в гроб. Еще и просмолить все щели, чтобы точно защититься от заразы. В таком виде привезти его сюда и продать кому-нибудь — вместе с гробом, не открывая. Но, боги, класть его в свою постель!..
Герцог сделал короткую паузу. Новая волна гнева захлестнула его и брызнула словами:
— Знаешь, в чем самая большая твоя глупость? Конечно, нет, откуда!.. Ты думаешь, что он исполнит обещания. Станет тебе верным мужем, окружит тебя, значит, заботой и уважением… Очнись! Этот кусок янмэйского дерьма до сих пор мнит себя императором. Он, видишь ли, оскорблен твоим шантажом. Ты заметила: он не пляшет от счастья, не лижет нам пятки в благодарность за то, что жив. Он, понимаешь ли, таит обиду и лелеет планы мести. Спать с ним в одной койке — все равно, что с шакалом!
Морис Лабелин вытер платком пот со лба. Грузно опершись на подлокотники, опустился в кресло. Он тяжело дышал, утомленный собственной яростью.
— Ладно, идиотка, теперь скажи… О чем ты думала?
Магда разгладила платье, собираясь с мыслями. Поискала сторону, откуда можно зайти, не рассердив отца. Как начать, чтобы первою же фразой смыть с себя клеймо «дуреха».
— Прежде всего, папенька, я проверила, что задумал Адриан. С помощью одного полезного человека стала перехватывать его письма. В них нет никаких планов против нас. Вот они, поглядите…
Придерживая платье левой рукой, Магда открыла ящик стола и вынула пачку бумаги.
— Дура, — буркнул отец. — Там все вранье.
— Вы даже не прочли!
— Раз Адриан дал их перехватить, значит, там заведомая ложь. Он накормил тебя дерьмом.
Магда сглотнула комок горечи.
— Папенька, мы захватили огромное число оружейных очей. В дороге солдаты тренировались, скоро у нас будет полноценный искровый полк!
— Чувствуешь вонь?.. — Буркнул отец. — Это я обделался от счастья. Целый искровый полк — надо же! Одна десятая той армии, которую Ориджин разбил в прошлом году!
— Очей хватит на пять полков. Мы подготовим тысячи солдат…
— Они будут спать в твоей кровати, между тобой и мужем?.. Чем они помогут, когда Адриан решит предать?!
— Он не сможет предать меня, пока не одержит победу над…
— Вот именно, сожри тебя тьма! Если он не одержит победу, вас с ним захотят убить Ориджин, Минерва, Кукловод и еще примерно полмира! Но если одержит, то убивать тебя придет он!
— Папенька, наши враги воюют между собой. Шейланд и Ориджины расправятся друг с другом. Тот, кто останется, будет слаб.
— Хрен мышиный — вот кто слаб! Весь Запад теперь за Шейландом. Орда, вооруженная Перстами! Они сожрут Первую Зиму и даже не подавятся!
— Есть деконструктор…
— Это что за дрянь?!
Магда толкнула манекен, на котором прежде висело платье. Деревянная фигура с грохотом треснулась на пол. Руки отвалились и отлетели в стороны.
— Папенька, если вы и дальше будете перебивать меня, то услышите лишь одно: как я называю вас старым мерзким засранцем.
— Тогда я пошлю тебя ко всем чертям. Одну, без армии и денег. Сдохнешь в канаве со свиньями.
— А вы сдохнете старым мерзким засранцем, которому не хватило ума выслушать собственную дочь.
Герцог поскреб подбородки.
— Что там за хренконструктор?
— Священный Предмет, способный уничтожать другие Предметы. Помните форт в Запределье? Был — и не стало. Предметы исчезли в небытие и забрали с собой форт.
Во взгляде отца появилось нечто вроде интереса.
— Хочешь сказать, ты знаешь, как это сделали?
Магда заговорила медленно и многословно. Теперь-то отец не станет перебивать, из любопытства будет слушать внимательно. А пока слушает — успокоится и сможет ее понять.
Не торопясь, Магда изложила все, что знала о деконструкторе, и даже кое-что домыслила. Отцовский гнев ослаб, багровые пятна ушли с лица.
— Любопытные сведения. Как ты их добыла?
— С помощью шпиона. Он узнал, что у Адриана есть книга с описанием деконструктора. Я нашла ее и убедилась.
— Хм…
Герцог щелкнул пухлыми пальцами. Вспомнил, что слуг нету рядом, и попросил:
— Дочь, налей-ка вина.
Она исполнила. Отец спросил, промочив горло:
— Как нам поможет этот деконструктор?
— Я полагаю, он поможет Адриану. Узнав о нем, владыка сразу решил идти на Фаунтерру. Несложно догадаться: Адриан планирует выждать, пока Шейланд разобьет Ориджина, а потом отнять деконструктор и уничтожить самого Шейланда вместе с его бригадой. Замок Уэймар набит Священными Предметами, лучшие солдаты Шейланда носят с собой Персты. Деконструктор сметет их, как пыль со стола!
— А как Адриан заберет деконструктор? Это главное орудие Кукловода, он бережет его лучше, чем собственную задницу.
— Не знаю.
— Не знаешь?
— Не знаю. Я верю, что он это сделает.
— Веришь, да?
— Я ставлю на Адриана, как на беговую лошадь. Необязательно знать, в каком порядке конь переставляет ноги. Достаточно верить, что он придет к финишу первым.
В голосе отца вновь зазвенела злоба:
— Значит, ты сделала ставку? Бросила на кон все наше благополучие и просто надеешься выиграть?
— Да, отец.
— Если твоя ставка сгорит, нас сотрут в порошок Ориджины. А если сыграет — это же сделает Адриан!
— В случае победы, папенька, — процедила Магда, — ты получишь все, что захочешь. Адриан попытается отомстить лично мне, но не целому Дому Лабелин. Династия не переживет потери последнего союзника.
— Ты, значит, жертвуешь собой. Ложишься в койку со зверем ради счастья семьи. Как благородно!
— Вообще-то, да, благородно, — краснея, выдавила Магда.
— Неужели! В случае твоего провала Ориджин спросит с меня! Я — герцог, не ты! Я в ответе за нашу политику! Рискнуть отцом, чтобы надеть корону — прекрасный план! Пойми, дуреха: твоя ставка — моя шкура!
Вот тогда гнев, уже давно копившийся в Магде, пересилил робость перед отцом.
— Твоя бесценная шкура, как я могла забыть! Прости, что не учла твою проклятую трусость!
Отец побагровел:
— Что?.. Как ты посмела?!
— Захотела и посмела, в отличие от тебя. Ты ничего не смеешь, в этом беда! Не рискнул встать на сторону Ориджина. Мы бы купались в золоте, если б поддержали его, — но нет, ты выбрал императора, так было безопаснее! Когда Ориджин отнял половину герцогства — ты не стал биться до конца. Мы могли победить. Ориджин сидел в заднице — то есть, во дворце. Кайры только и думали, как спасти своего герцога. Мы могли ударить им в спину… но снова нет! Мой папенька — осторожней всех на свете!
— Заткнись, дуреха!
— Я не дуреха. Ты это знаешь, трус несчастный. Я разгромила шиммерийцев. Добыла все очи, какие были на чертовом Юге. Привезла обратно твои два миллиона эфесов, а вдобавок — новый искровый полк и императора в роли жениха. Знаешь, как мне все это удалось?! Я, тьма сожри, посмела! Хватило мужества протянуть руку и взять! В твоей дочке нашлось больше отваги, чем во всех твоих сраных рыцарях! Будешь упрекать меня за это? Ступай к черту! Я возьму свой полк и пойду к тому, кто ценит смелость.
Отец утратил дар речи. Лицо оплыло, челюсть отвисла, глаза стали больше серебряных глорий, кадык подрагивал, будто в горле что-то застряло. Магде стало жаль его, она сказала мягче:
— Ты спрашивал о моем плане. Еще в Шиммери я разработала один — осторожный, как ты любишь. Взять Адриана в плен, привезти сюда и продать Ориджину. Риска нет, выгода велика… Но потом пришли сомнения: велика ли? Ведь, если подумать, чем заплатит нетопырь? Он силен и не зависит от нас, а Адриан — слаб и не слишком опасен. Ориджин не вернет всех наших земель, бывший император того не стоит. И уж точно не возьмет меня в жены. Может быть, при лучшем раскладе, мы получим город. Один.
— Фрр… — буркнул герцог.
— А очи — что будет с ними? — Продолжила Магда. — Искровая армия под нашим флагом — как редька в задницах Ориджина с Минервой. Они уберут угрозу любой ценой: заставят вернуть очи либо отнимут с боем. Теперь сведи баланс, отец. Мы лишимся половины земель и гигантской груды очей — а получим один город и сколько-то денег. Мы были вторым герцогством в мире — а станем огрызком вроде Шейланда. Неужели тебе не противно? Не тошно быть несчастным слабаком, которого все поимели?!