— Я его убил.
— Нет, не вы.
Перст буквально полыхнул при этих словах. Джоакин едва удержался, чтоб не содрать его с руки. Наверное, Хорис хотел утешить рыцаря: «не вы убили» — значит, убил Избранный, а вы лишь стали инструментом. Но на сей раз Джоакин не смог поверить. Я убил, только я.
— Мы готовимся… — начал Хорис, и тут повеяло прохладой.
Блеснув серебром доспехов, возник граф Шейланд.
— Что происходит, тьма сожри? Почему вы здесь?!
— Мы потеряли город, — холодно доложил генерал. — Тщательно спланированная засада, примерно двадцать тысяч человек, усиленных искрой.
— Идиоты! Как вы могли попасть в засаду?!
— Вы мне ответьте, граф. Вы провели разведку и сказали, что в городе только мирные люди. Но там оказался целый искровый полк.
Шейланд грязно выбранился.
— Не видел я этих гадов! Наверное, переоделись в городскую шваль!
Джоакин переспросил:
— В шваль?
— В холопов, в мужичье!.. Скинули мундиры, надели тряпки!
Рыцаря больно укололо под ребра. Холопы, мужичье…
— Генерал, — процедил граф, — я приказываю вам вернуть город.
— Это невозможно, — ответил Хорис.
— Еще как возможно! На сей раз не допускайте засад. Просто жгите Перстами каждый дом на пути. Превратите это место в пепелище — и над пустыней поднимите наш флаг!
Губы Хориса искривила печальная улыбка:
— Скажу иначе: я не хочу этого делать. Вы же знаете, что произошло?
— Знаю, тьма вас сожри! Толпа слепых идиотов забрела в капкан!
Генерал даже не заметил оскорбления.
— Странно, граф, что Ульяна Печальная вас не уведомила. Пауль погиб.
— Что?..
— Погиб еще во время дневной песни. Я боялся поверить чувствам, но теперь сомнений нет. Пауль покинул нас.
Виттор помедлил, взвесив последствия.
— Допустим. И в чем беда?
Хорис кивнул так, будто получил доказательство своим мыслям.
— Вы совершенно глухи. Вы никогда не слышали Павшую, верно? Пауль был ее другом, а вы лишь напялили Предметы.
— Я Избранный!
— Нет, вы простой властолюбец. И я не осуждаю вас, но поймите: мы-то пришли не за властью. Мы шли по зову Павшей. Теперь ее голос умолк.
Шейланд пожевал губы, справляясь с раздражением.
— Ничего, Павшая нас услышит. Я перемещусь в Лид и возьму у брата деконструктор. Подорву все Предметы, что попали к врагу, а потом мы снова пойдем в атаку. Задействуем резервы — целый полк медведей даже не побывал в бою. Соберем перстоносцев: выжило трое из орды, и один у Рихарда, и двое у вас. А сир Джоакин стоит четверых!
— Агатовская спесь… — невпопад обронил рыцарь.
— Вы о чем?
— Простые люди, вы и я, намучились от агатовской спеси. Так вы сказали, правда?
Граф не ответил, поскольку рядом возникла толкотня. Пара офицеров протиснулась к Хорису, ведя какого-то человека.
— Генерал, позвольте доложить… — офицер запнулся, не найдя слов.
Этот человек был совершенно жуток. Тощее, изможденное тело тряслось от холода, щеки впали, губы стали голубыми, пятна обморожения виднелись на лице. По меньшей мере несколько суток несчастный провел на морозе.
— Брат… — просипел Мартин Шейланд, едва разлепив губы. — Братик, я п-п-пришел…
Джоакин бросился поддержать Мартина. Генерал быстро скомандовал:
— Орджу. Лекаря. Одеяла.
Но Виттор среагировал иначе:
— Что ты сделал с собой, идиот? В проруби искупался?
— Я п-п-пришел предупр… дить.
— О чем, тьма сожри?! Что мне придется платить лекарю?
— Я б-б-бежал пешком от Л-лида дост… Створок… П-п-потом нак-оне…
Глаза Джоакина полезли на лоб. Мартин тогда поступил по-гадски, но такой подвиг искупал все, что угодно! Пешком, по морозу, от Лида до Створок Неба!
— Кончай мямлить, — выплюнул граф. — Давай сюда Голос Бога и иди в лазарет.
Мартин затрясся — на сей раз не от холода.
— Н-нету П-предметов… Иона забрала. У нее была Пы-пыль.
Граф лишился дара речи. Мартину в рот влили орджа из фляги. Он повторил:
— И-иона забрала П-перст и Голос. Околдовала меня Пылью. Заб-брала Предметы…
— Так это Иона?! — Шейланд брызнул слюной от ярости. — Долбаный вражеский перстоносец — моя Иона?! И это ты ее отпустил?!!
— Ян-не отпускал… Х-хотел уб-бить, но она меня Пылью…
— Ты вошел к ней, тупая скотина! Ты к ней вошел, и она отняла Перст! Ты… ты стоил мне победы, полоумный урод!
Обмороженное лицо Мартина исказилось гримасой обиды. Он хлебнул еще, чуть не половину фляги залпом. Сказал без заикания, холодно и жутко:
— Вит, извинись передо мной.
— Ты очумел?!
— Я всегда был прав. Я говорил: убей ее. Говорил: она нас погубит. Я четыре дня бежал по морозу, чтобы п-предупредить. Извинись, или ты мне не брат!
— Желаешь извинений?.. — прошипел граф Шейланд и исчез.
Возник за спиной брата и выхватил кинжал из ножен офицера. Когда Мартин обернулся, Виттор всадил клинок ему в живот.
— Прости меня, братец.
Вырвал кинжал и вонзил снова со всею силой, забираясь клинком глубоко под ребра.
— Прости, мне очень жаль.
Мартин упал на колени, прижал руки к дыре в животе, застонал и опрокинулся набок. Смертельная обида так и застыла на лице.
Граф Виттор Кейлин Агна вытер кинжал об его одежду и вернул офицеру. Сказал спокойно, будто даже с облегчением:
— Одна проблема решена. Теперь мы знаем, что у Ионы Перст этого идиота. Я возьму Голос Бога и уничтожу ее. Сир Джоакин, найдите мне…
В этот миг рыцарь, наконец, нашел идеальное применение Персту Вильгельма. Именно так следовало поступить давным давно.
Джоакин Ив Ханна вскинул руку и выстрелил в голову графу.
Плеть размозжила лицевые кости, вещество мозга брызнуло во все стороны, один глаз лопнул, а второй шлепнулся на снег, как недоваренное яйцо. Тело начало падать, но исчезло, еще не достигнув земли. Мертвый граф не выбирал точку перемещения. Сила Предмета сама убрала разрушенное тело и заново воссоздала здоровое. На том же самом месте.
Джоакин выстрелил снова. Теперь — в шею. Хребет вывернуло так, что позвонки распороли затылок. Обнажилась дырявая гортань, воздух вышел из нее с пузырьками крови.
Тело исчезло и появилось, устранив повреждения. Джоакин сделал новый выстрел.
Броня Абсолюта не была сплошной — имелось по меньшей мере восемь открытых участков тела. При каждом появлении графа рыцарь стрелял в один из них, а затем добавлял в лицо. Виттор Шейланд возрождался ровно на вдох, чтобы услышать хруст своих костей и снова умереть. Когда погибло десятое тело графа, генерал Хорис положил руку рыцарю на плечо:
— Довольно. Ульяна не хочет его брать.
Джоакин задержал выстрел. Возникший граф успел посмотреть вокруг. Испуганный, забитый, как придавленная мышь. Метнулся взглядом — куда бежать?..
— Холопы, — буркнул Джо и выстрелил еще раз.
Но за миг до этого граф исчез, чтобы больше уже не появиться.
Генерал хлопнул в ладоши, привлекая внимание офицеров:
— Сигнал к отступлению. Отходим в Створки Неба.
И спросил у Джоакина:
— Вы с нами, сир?
Рыцарь стащил с руки Перст Вильгельма.
— Я подаю в отставку. Больше никогда не хочу стрелять.
Стрела
Эрвин София Джессика пришел в себя, но не спешил открывать глаз. Он решил: неплохо бы сперва понять, на каком я свете. Например, я могу быть в плену у шаванов, и нужно готовиться к любому непотребству. Или более вероятный вариант: я уже на Звезде. Тогда я рад, что добрался так легко: буквально никаких ощущений, даже боль пропала! Но упреки Агаты неизбежны: уж она найдет за что раскритиковать… Наконец, есть еще одна возможность: я дома, в Первой Зиме. Против этого имеются два аргумента: не болят ни легкие, ни ребра, что очень странно для человека с легочной хворью и дырищей в боку. Но есть и довод за: чертовски знакомый голос, который треплется с тех пор, как я очнулся.
— …летели со всех сторон! Мы прикрывались щитами, прятались за уступы, кое-как постреливали из арбалетов — а беломорцы сверху гатили, чем только могли. Накушались мы досыта, но ничего, устояли. А потом кайр Джемис вышел на позицию — и тут уж начался балет!
Эрвин легко узнал болтуна: капитан Гордон Сью Роуз. Ничего странного, что он тоже на Звезде — после такой-то засады. Но кому он рассказывает? Неужто Ульяне Печальной?..
— Этот спектакль, доложу я вам, придумал еще герцог. Они с кайром Джемисом построили главный план и запасной, и еще резервный, если те два провалятся. Вот резервный и сработал. Мы как бы зашли в ловушку Флеминга, но на самом деле это мы его поймали. Он-то думал, нас только полторы сотни. Но были еще кайры Коменданта и Мердока, и Джемис с Орудием! Они забрались в горы и оттуда как врезали по беломорцам! Те стояли на уступах — вот их огнем и смело. Посыпались нам под ноги, как спелые вишни! Эх-хе, приятно вспомнить…
Да с кем же он говорит?.. Эрвин чуток разлепил веки и сквозь ресницы посмотрел на болтуна. Все верно, Гордон Сью попивал ордж и распинался перед слушателями. Вот только слушатели сидели у изголовья, и Эрвин не мог их увидеть, не повернув головы.
— Кайр Джемис, доложу я вам, залез на такую площадку, куда даже орлы не залетают. Как он втащил туда Орудие — это тайна века. Но когда разместился, начал бить беломорцев, что тараканов башмаком. Такой прыти и меткости, миледи, я отроду не видел! Этих сдуло, как лавиной. Кто выжил, стали отступать, но нам-то нельзя, чтобы они в долину выбежали. Мы их смогли разрезать на две половины, одну отогнали в сторону Беломорья, а другую пришлось ловить: кого брали в плен, кого рубили на месте. Много времени на это ушло, потому так сильно и задержались, за что от имени всех иксов приношу извинения. Зато целую сотню изловили в плен, и в том числе самого графа. Славная вышла схватка! И ваш жених, леди Нексия, показал себя настоящим героем!
Нексия тоже погибла?! Эрвин аж подпрыгнул на подушке. Правда, вдох спустя осознал один нюанс: синеглазая здесь, а Лиллидей остался там. Есть в этом некая доля приятности…