К счастью, ветер был слаб, а воздух — прозрачен. Мира хорошо видела точки, куда упирались лучи, и твердо держала лодку в небе. Широко расставив четыре пальца, она обеспечила баланс, а пятым оттолкнулась от вершины Агаты и поплыла в направлении замка.
Она опустила лодку у входа в донжон. Замковый двор гудел, словно искровый тягач. Все носились по делам: разбирали завалы, выносили обломки, чинили камнеметы, закладывали бреши в стенах, варили похлебку, штопали одежду. Даже летающая лодка не смогла отвлечь их от работы. Увидели, крикнули «славу Янмэй» — и снова в дела. В иное время Мира порадовалась бы уединению, но не сейчас.
— Господа, мне срочно нужна помощь!
К ней подбежали дежурные кайры:
— Слушаем, ваше величество.
— Со мной тяжело раненый. Нужно немедленно в лазарет.
Они замешкались с ответом. Мира проследила их взгляды… Холодная тьма! Лазарет занимал каменные палаты в основании донжона — туда поместились далеко не все. Во дворе поставили шатры, но и их не хватало. Десятки раненых лежали под открытым небом, на шкурах, расстеленных вдоль стены… Мира размяла руку в Перчатке:
— Я требую принять его вне очереди. Это мой друг и наш спаситель!
Кайр поглядел на Натаниэля и качнул головой:
— Ваше величество, простите, но лекарь тут не поможет.
— Я и не прошу лекаря. Доставьте к леди Ионе.
— Я доложу ей, — отчеканил кайр и исчез.
Мира бережно сняла с раненого Эфес и перевесила себе на пояс. Лишь теперь появилось время на это… Вернулся кайр, подозвал греев. Нави уложили на носилки, понесли. Мира поспешила следом.
В лазарете царил кровавый кошмар. От смрада нельзя было дышать, стоны и крики раздирали душу. Повсюду люди истекали кровью, тряслись в лихорадке, выли от ожогов. Раненые лежали и на койках, и между, и в альковах, и на скамьях. Несчастные медсестры падали с ног, лекари аж почернели от усталости. Оперировали сразу на четырех столах, у одного из них собралась небольшая толпа. Там работала девушка, а двое мужчин помогали ей. Туда и отнесли Натаниэля.
— Семь минут выживет?.. — спросила Иона, не глядя. — Если нет, сразу уберите, я не справлюсь быстрее.
Она зашивала рану на животе — страшный рубленый разрез от нижних ребер до паха. Пальцами в светящихся наперстках сводила края раны, удерживала несколько вдохов, нашептывала слова. Плоть как будто слипалась воедино, и девичьи пальцы переступали на дюйм, оставляя за собой уже не рану, а рубец.
— Миледи… — воскликнула Мира и шагнула к Ионе, но тут же была поймана за руку:
— Присядьте со мною, владычица.
Герцог Эрвин Ориджин подвинулся в кресле, уступив Мире кусок сиденья. Она ахнула, когда рассмотрела его лицо. Эрвин мало отличался от скелета.
— О, боги! Что с вами случилось?
— Агата с Ульяной неделю спорят, не забрать ли меня на Звезду. Кажется, даже подрались.
— Ступайте же в постель! Здесь такой ужас, что и здоровый захворает. Кайр, помогите милорду!..
— Отставить. Я здесь, чтобы защищать Иону. Она исцеляет смертельную рану за двадцать минут. Это всего лишь пятьдесят человек в день. Если уйду, ее тут разорвут на куски.
— Неправда, я справляюсь, иди спать, — пробормотала Иона сквозь зубы.
Мира видела: брат и сестра — карточный домик из двух карт. Иона держится лишь потому, что опирается на Эрвина; а он еще не упал потому, что должен поддерживать Иону. Это было до безумия трогательно.
— Простите, — сказала Мира. — Я не хочу терзать вас, но и уйти не могу. Ранен Натаниэль, мой близкий друг, самый светлый человек, кого я встречала. К тому же, победитель Пауля.
Эрвин окинул взглядом умирающего Нави. Скривил губы в подобии усмешки:
— Сестра, ты слышала: паренек украл мою месть. Убей его, пожалуйста.
Иона переступила еще на дюйм. От жуткой дыры в животе остался скромный разрез.
— Остаток я смогу зашить, — сказал ее помощник.
Иона сунула пальцы в рану, произнесла несколько слов.
— Забирайте…
Раненого унесли на другой стол, а перед Ионой положили Натаниэля. Лекари принялись осматривать его, Иона упала в кресло к брату. Он сразу оживился, зажег в себе искорку огня, чтобы отдать сестре:
— Ты умница, я очень горжусь тобой. Вот, держи, выпей кофе. Съешь шоколадку, это придает сил. И подержись за императрицу — она слишком бодрая для нашей компании.
Иона уронила голову ему на плечо и, похоже, сразу уснула. Лекари ворочали разбитый череп Нави, трогали обломки костей, кривили губы.
— Может быть, я попробую сама?.. — робко предложила Мира.
— Не стоит. Сестра послала на Звезду семь человек, пока наработала опыт. А исцеляющий Предмет находится под угрозой деконструктора.
— К слову, я хотела это обсудить. Зачем вы…
Она собиралась спросить: зачем вы оба рискуете собою? Но увиденное избавило от вопросов.
— Не считайте нас безумцами, — сказал герцог. — Адриан обещал уничтожить один из наших Перстов, но за полтора дня так и не сделал этого. На Голос Бога он не отвечает. Мы думаем, перстоносец Адриана или предал его, или умер. Так что мы с Ионой в безопасности.
Мира сказала честно:
— Судя по виду, вы с Ионой на полпути в могилу. Вам необходимо отдохнуть.
— Травма черепа и головного мозга… — заговорил старший из лекарей.
Герцог настойчиво, но бережно растормошил сестру:
— Есть диагноз, послушай.
Лекарь произнес ряд жутких медицинских слов, нашел страницу в тетради, положил на стол перед Ионой. Северная Принцесса встала, опираясь на брата, он сунул ей чашку:
— Кофе же!..
Она выпила залпом, как ордж. Пальцами левой руки размяла измученную правую.
— Поняла: определить процент потери, восстановить серое вещество, срастить кости…
— Идемте, владычица. Подышим воздухом.
Мира не смогла бы смотреть на эту операцию. Вместе с Эрвином вышли во двор. Немедленно, как коршуны на мертвечину, налетели адъютанты:
— Императрица, герцог! Имеются следующие…
— Отставить! — рявкнул Ориджин. — Слушай мой приказ. Два кресла — мне и владычице. Шиммерийского кофе, лидского орджа, и что-нибудь пожрать. Миледи, имеете предпочтения?
— Что-нибудь пожрать, — согласилась Мира.
Подали кресла. Северяне уселись бок о бок, долго молча дышали свежим морозным воздухом. Мира сказала:
— Соболезную вам.
— Благодарю.
Снова молчание. Она ощутила неловкость и стыд, и вину.
— Милорд, вы сильно пострадали из-за…
— Оставьте сочувствие, — он махнул рукой. — Я сам рисковал, вот и доигрался. Это моя личная глупость, больше ничего.
— Тогда скажу другое. Ваш план был гениален. Мы с лордом Десмондом лишь немного его доработали.
— А вы прекрасно придумали лабиринт и устранили Пауля.
Посмотрели друг на друга. Обоим не хватало слов: Эрвин слишком устал, Мира слишком волновалась за Нави. Подали ордж и кофе, она налила то и другое себе и герцогу. Выпила ордж до дна, волнение немного отпустило.
— Я вам должен сказать, — начал Эрвин, — сейчас только подберу слова…
Она ответила:
— Уже подобрала. Я была неблагодарной дурой. Враждовала с вами, огрызалась, как цепной пес. Но когда стало тяжко, рядом остались лишь вы и ваша семья. Простите меня, если можете.
— И вы простите меня, — ответил Эрвин. — Вы — свет и надежда этой несчастной империи. А я был слепым идиотом и не умел вас ценить.
— У нас много лет впереди, — сказала Мира. — Научимся ценить друг друга, правда?
— Думаю, уже научились. Я буду счастлив, если Палата изберет вас императрицей.
— А если изберут вас, я стану самым преданным вашим вассалом.
Ударили кубком о кубок. Мира добавила:
— Только не забывайте слушаться моих советов.
— В том, что касается собачьих гонок?
— Абсолютно во всем.
К ним подошла Иона, и сердце Миры пропустило удар.
— Жив?..
— Не только жив, но и пришел в себя…
Однако Иона выглядела скверно. Эрвин с Мирой поднялись, каждый уступил ей место.
— Миледи… простите, владычица… произошло нечто странное… — Иона налила себе орджа.
— Что с Натаниэлем?!
— Он очнулся еще до того, как я окончила. С проломленным черепом взял и открыл глаза.
— О, боги!
— Меня испугало другое. Когда он понял, что будет жить, то простонал: «Зачем?..»
Минерва усадила Иону в кресло. Ориджины взялись за руки, пальцы были худы и белы.
И тут Мира впервые увидела Эрвина с Ионой нагими. Без агатовского блеска, без воинской мощи, ледяных доспехов, прикрас. Просто два измученных, ранимых человека, держащихся за руки. Ее захлестнуло сочувствием. Когда становится темно, понимаешь истинную цену света. Иона сто раз говорила: «Мы вам не враги». И это всегда было правдой: не враги, а нечто прямо противоположное.
Мира подала Ионе самое дорогое — чашку с кофе.
— Вы спасли моего друга. Вы так много сделали для меня!
— Он сказал, что хотел умереть. Я тоже когда-то хотела. Это жестоко — возвращать к жизни…
— Миледи, никто не должен умирать — ни вы, ни он! Натаниэль — пессимист и не умеет радоваться жизни, я с этим разберусь. Вы спасли его, это главное! Дальше — моя забота.
— Кажется, он был сильно опечален…
— Леди Иона, вы просто его не знаете! Он сильно опечален всегда, кроме случаев, когда обыгрывает меня в стратемы. Клянусь, я поддамся раз десять, научу Нави пить ордж и найду для него прекрасную девушку…
Брат с сестрой понимающе улыбнулись и поглядели на Миру. Она залилась краской:
— Нет же, я не в этом смысле. Я даже не думала! Он для меня слишком юн, и вообще!..
— С первокровью в жилах вы останетесь молоды еще лет полста, — лукаво произнес Эрвин. — Очевидно, вам нужен юный любовник.
— Какой вздор вы несете!..
Иона подмигнула брату:
— Любой из нас может соблазнить ее величество. Но в данной ситуации это будет подло.
Эрвин согласился:
— Твоя правда, дорогая. Нам обоим далеко за двадцать, а владычицу ждет свежий цветок шестнадцати лет.
— Сейчас же прекратите, слышите? Это императорский указ!