— Может, так было бы и лучше, — пробурчал Конан в нерешительности, — меня никогда не привлекало посещение храма, если это не было связано с грабежом.
— Но там мы можем узнать кое-что из того, что нас обоих очень интересует. Ведь если нам не удастся…
— Подожди меня внизу и, кстати, закажи плотный завтрак.
Киммериец повернулся к Соланне спиной и начал одеваться.
— Вы уверены, что должны немедленно поговорить с настоятелем Ханнаором?
— С кем, с кем? — удивленный столь высоким титулом дяди Оршана, переспросил огромный киммериец у невысокого жреца, ростом едва достигавшего половины его груди.
— С настоятелем Ханнаором, — невозмутимо повторил привратник храма.
— Да, должны немедленно и именно с ним, — проворчал Конан и жрец больше уже не переспрашивал.
Вид огромного воина, облаченного в кожаные штаны и куртку, обутого в высокие сапоги, вооруженного мечом, висящим на спине, рукоятка которого торчала прямо за массивным затылком, вызывал в нем трепет.
Всех троих посетителей — воина, мальчика лет десяти с виду и изящно одетого придворного — привратник провел через мощеный булыжником двор храма к кубической формы дому, который своим запущенным видом соперничал с общим впечатлением, оставленным крепостью. Слева от него возвышался храм.
Его могучее трехэтажное здание, повернутое входом к главным воротам крепости, с другой стороны венчала строгая прямоугольная башня, которая, по оценке Конана, достигала утроенной высоты самого здания. Единственное наружное украшение храма составляли круглые окна, неравномерно разбросанные как по зданию, так и по башне.
Конан с опаской оглядывался вокруг. Он не привык вот так запросто днем прогуливаться по таким местам.
Между булыжниками, неплотно прилегающими друг к другу, тут и там торчали стебельки сухой травы. На каждом шагу булыжники качались под ногами, с неприятным чавкающим звуком выплескивая из-под себя брызги жидкой грязи.
Жрец дошел до семи ступеней, ведущих наверх к прямоугольным дверям, над которыми сверкал декоративный стеклянный полукруг. С каждой стороны двери возвышались три столбика, соединенных наверху дугообразными арками. Хотя стены храма были сложены из грубо отесанных камней, украшения вокруг дверей были мраморными. И столбики, и полукруг покрывал сложный резной рисунок. Сами двери защищала и украшала искусная металлическая оковка. Соланна остановилась, вглядываясь в здание.
— Ты заметил, — сказала она тихо, чтобы не слышал жрец, — как рисунок резьбы похож на узоры на бокале?
Конан тоже остановился и прищурил глаза, внимательно разглядывая украшения, затем кивнул, соглашаясь.
Жрец между тем вскарабкался по ступеням и распахнул перед ними двери.
— Пойдете наверх на третий этаж. Там вас встретит брат ключник, он отведет вас, куда вам надо, — жрец склонился так низко, что стала видна плешь на темени.
По лицу Конана пробежала тень. Он вскинул голову и увидел парящего высоко нал головой огромного черного ворона. Поняв, что киммериец ее заметил, птица воспарила вертикально вверх и растворилась в синеве утреннего неба.
Сгорбленная спина старого жреца качалась перед пришедшими, когда они шли по темному коридору. Жрец, который встретил их наверху, не промолвил ни слова, лишь сделав рукой почти незаметный жест, приглашающий следовать за ним.
В руке он нес зажженную лампу, потому что в коридоре совершенно отсутствовали окна. Кривые тени, качающиеся на стенах, так испугали Оршана, что он прижался к Соланне, надеясь найти у нее защиту.
Жрец остановился у дверей по левой стороне коридора и склонился в поклоне. Он открыл рот и уже хотел что-то сказать, но затем закрыл его так резко, что зубы лязгнули друг о друга. Указав на дверь, он повернулся и тем же качающимся шагом направился назад к лестнице. Вместе с ним удалялся и свет лампы. Конан негромко постучал кулаком в дверь.
Комната, которая открылась их взорам, была всем чем угодно, только не монашеской кельей. Не слишком большая, она была переполнена огромным количеством разнообразных вещей. Соланна прикрыла глаза от яркого огня, полыхавшего в странного вида очаге. Очаг покрывала металлическая плита, разделявшая огонь в очаге на несколько частей.
Над каждой из них на металлических треножниках располагались стеклянные сосуды необычной формы, в которых булькали и переливались разноцветные жидкости и газы. Соланна закашлялась от запаха, заполнявшего всю комнату.
Вслед за ней закашлял и Оршан. Только Конан, немного задержавшийся в дверях, видимо успел привыкнуть к резкому запаху.
На стенах комнаты висело множество полок, заполненных книгами. Резная деревянная конторка для чтения и письма была сдвинута в угол, чтобы дать место маленькому столику. Везде валялись бумаги, манускрипты, стеклянные, металлические и глиняные сосуды всевозможных форм, табуретки и подставки.
Хозяин комнаты был облачен в длинный зеленый плащ, спускающийся до пола, который был украшен волнистыми горизонтальными линиями белого цвета. Длинные рукава были засучены до локтей, на боках и спереди в плаще виднелись большие прорехи.
Не обращая внимания на посетителей, он продолжал заниматься своей работой, которая состояла в переливании желтоватой смеси из одного сосуда в другой, где она перемешивалась с жидкостью ярко-фиолетового цвета.
Было тепло, поскольку кроме необычного очага, которым алхимик пользовался в своей работе, комнату согревал еще и внушительного вида камин.
Вошедшие, закрыв за собой дверь, остановились у входа. После некоторого ожидания, которое Конану показалось слишком долгим, он громко вздохнул, чтобы прилечь к себе внимание.
В то же мгновение в комнате раздался негромкий мягкий басовитый голос:
— Сядьте куда-нибудь. Мне нужно закончить опыт, а вы пришли без предварительной договоренности.
Соланна успокаивающе коснулась локтя Конана и, к ее удивлению, это подействовало.
Киммериец, пошарив вокруг глазами, нашел массивное кресло, по виду способное его выдержать, и опустился в него. Глубоко втянув ноздрями воздух, в котором смешивались аромат горящего дерева, зажженных свечей и резкие запахи, исходящие из угла, где алхимик проводил свои опыты, он обнаружил, что смрад, наполнявший незадолго до этого комнату, исчез бесследно.
— Еще одну минуту, — произнес хозяин, осторожно переливая жидкость по каплям в сосуд. — В случае неосторожного обращения может случиться взрыв. Во-первых, будет разрушена часть монастыря. Во-вторых, даже если я останусь жив, мне придется все начинать сначала, а эта химическая операция занимает не меньше года…
— Конечно, мы подождем, настоятель, — серьезно произнесла Соланна, обращаясь к спине алхимика.
Сосуд в его руках уже был полон, и фиолетовый цвет жидкости в нем медленно менялся на оранжевый. Алхимик положил сосуд на треножник и передвинул его на огонь. Затем, спрятав руки в спущенные длинные рукава, он повернулся к посетителям. Их поразил моложавый вид жреца. Только благодаря кудрявой светло-коричневой бороде, он не выглядел совершенным юнцом.
Его родство с Оршаном не заметить было невозможно, они походили друг на друга, как две капли воды.
— Мы привели к тебе твоего родственника, — указала Соланна на Оршана, непонятно почему вдруг испугавшегося и спрятавшегося за нее.
— Иди-ка сюда, — подозвал мальчика Хаина-ор. — Ты сын моей сестры? Что с ней случилось?
— Ее убили, — всхлипнул мальчик, перед глазами которого снова встали страшные картины, когда наездники убивали всех жителей города, когда все вокруг было забрызгано кровью и горело. — Когда на нас напали…
Жрец шагнул к мальчику и обнял, прижав его голову к себе. Оршан облегченно расплакался, прижавшись к зеленому плащу.
— Благодарю вас за то, что вы позаботились о нем и привели его ко мне. Это теперь мой единственный родственник и я о нем позабочусь. Могу я для вас что-либо сделать в знак благодарности? — сказал жрец, обращаясь к Конану, удобно развалившемуся в кресле.
— Да, можете, — киммериец коротко кивнул и его длинные черные волосы упали ему на лицо.
— Может быть, я лучше смогу объяснить? — сказала Соланна.
Конан снова согласно кивнул.
— Можете не скрывать от меня, что вы женщина, — улыбнулся жрец.
Соланна вытаращила на него глаза и в течение некоторого времени не могла произнести ни слова. Потом она сумела взять себя в руки настолько, чтобы изобразить на лице легкую улыбку.
— Во-первых, мы хотели узнать, не пропадал ли у вас из храма какой-нибудь бокал? — с этими словами она вытащила из сумки, которая висела у нее на правом плече, латунный бокал.
— Как у вас оказалось сокровище нашего бога? — крикнул жрец, бросаясь к Соланне, как сумасшедший.
Он вырвал из ее руки бокал и начал восторженно целовать его. Потом, повернувшись к огню, стал его внимательно рассматривать.
— Это он, — шептал жрец. — Это священный кубок бога Кхоран'дана.
— Ну и как же он у вас пропал? — спросил Конан.
— Несколько лет назад в нашем храме проходил теологический диспут, к сожалению, завершившийся ссорой между оппонентами. Один из участников вследствие ранений, полученных им в процессе обсуждения, скончался. Бог Кхоран'дан очень сильно разгневался на нас и излил свой гнев в виде страшного дождя и наводнения. Часть храма, подмытая разлившейся водой, рухнула. Под обломками погиб жрец, несносный характер которого стал причиной той ссоры. В возникшей всеобщая панике и переполохе, когда все были убеждены, что нужно покидать храм, и стали паковать сокровища, принадлежащие богу,
И результаты научных трудов, обрушилась еще часть храма и в разбушевавшемся потоке исчезло еще несколько жрецов вместе с упакованными тюками, которые они несли. Вот тогда и пропало наше главное сокровище, собственный кубок бога Кхоран'дана. А сейчас он возвратился! — восторженно радовался жрец. — Извините меня, я должен немедленно объявить всем братьям, что кубок возвращен, — он ласкал кубок в ладонях, как ребенка.