В трубке пауза.
- Я подумаю. Рыжий с бородой... У него жена беременна. А ты не заметил? Ладно, завтра позвоню и, наверно, заеду за тобой часов в семь.
Завтра в семь часов! Какая жирная кость мне досталась от барских щедрот. Вцепляюсь зубами, урчу и жадно ее обгладываю.
* * *
Я сам, в общем-то, рассказчик. Умею рассказывать. И знаю всякие там уловки, чтобы, когда излагаешь скучный материал, оживить аудиторию.
Ничего подобного не видел.
По голливудским масштабам - малоизвестный актер. Лет сорока, с непримечательным лицом. Пока рыжая борода угощала гостей аперитивом и витийствовала - вежливо помалкивал. Ну правильно, думал я, его роль в массовке. Сели за стол, он раскрыл рот. И не закрывал. Кажется, никто больше слова не произнес. Он рассказывал. Изображал. Вскочил даже на стул. Гости сползали под стол. Он пользовался передышкой, выпивал, закусывал и, как только все опять размещались на своих местах, начинал новую новеллу. Многократно отрепетированная программа или вдохновение? Или то и другое? Наверно, он не был избалован успехом и ему льстило, что он раскачал, раскочегарил, зажег чопорную, на его взгляд, университетскую компанию. Профессионал! И он старался. Тем более что напротив него самая красивая девочка на свете не сводила восторженных глаз с затейника и умирала от смеха. Впрочем, умирали все. Лишь жена рыжебородого сдерживала себя, зажав рот ладонями: "Не могу смеяться, нет уж сил, нынче будет выкидыш". И я тоже блаженствовал, ибо моей соседке сегодняшний вечер доставлял истинное удовольствие. (А кто ее сюда привел? Кому она обязана? То есть я нахально прикарманивал часть актерских лавров.) Я пьянел не от вина (от вина тоже) - от близкого соседства оголенных рук и плеч, я прикладывался к этому богатству...
Хозяйка в хорошем настроении, увлечена и не замечает шалостей комнатного пуделя. Пусть. Главное, чтоб не гавкал, не мешал.
Потом все шумно прощались.
- Тебя отвезут Инга и Ларри, им по дороге. Я устала, ты же знаешь, мне рано вставать.
Аргумент действует безотказно. Я всегда на страже ее драгоценного здоровья.
* * *
Основные события следующего дня: на балконную дверь повешена занавеска и к телефону подключен респондер, автоответчик.
Хотя бы позвонила и сказала спасибо за вчерашнее.
Моей выдержки и силы воли хватает на сутки. Я, конечно, не навязываюсь, но почему не было звонка? Вдруг, возвращаясь той ночью, попала в аварию? Ведь тянула винишко, сам подливал. По ее меркам даже слишком... Не дай Бог! А я? Не беспокоюсь, в ус не дую, играю в детские игры "кто первый позвонит".
У меня лекция через три часа, а у нее через час ленч. Раньше, бывало, мы успевали пересекнуться. С ее скоростями...
Отважно набираю номер госпиталя. Там гарантировано, что зеленый костюм не подымет трубку.
Трубку берет Кэтти, узнает меня по голосу, спрашивает, как поживаю. Почти полгода мы вели с ней по телефону обрывочные разговоры. А тут я приехал и еще не заглянул к ним в контору. Чувствую, она в возбужденном состоянии.
- А где Дженни?
- Профессор, ее дать не могу. Она занята.
- Очередное совещание?
- Нет, у нас визитер! - и как сенсацию, с придыханием, сообщает имя визитера. Тот самый краснобай из Голливуда.
Тогда понятно. Администрация госпиталя - женщины - в шоке. Приход Мессии вызвал бы меньший ажиотаж. Но мне нравится формулировка: у нас визитер! Он явился лечиться в этот задрипанный лепрозорий? Любоваться прелестями Кэтти, Ларисы? Беседовать с Якимуро-Квазимодо о проблемах японского флота?
Когда же она успела всучить ему свою визитную карточку? Ну и темпы! Тебе, впрочем, известны ее скорости.
К нему никаких претензий. Лучше других ты знаешь, что ни один мужик не устоит, если Дженни на него призывно посмотрит. И вот он приехал получить гонорар за выступление. Не зря же так выкладывался. Теперь в ее коллекции будет голливудский актер. Вдобавок к тому, московскому.
Кто должен ревновать - ты или зеленый костюм? Кому она наставит рога?
- Ладно, - говорю я Кэтти, - занимайтесь вашим визитером. Позвоню завтра.
Сегодня предпочтительно не возникать. Сегодня Дженни не до меня. И боюсь, что попадет Кэтти от начальницы за длинный язык.
* * *
Завтра ей тоже не до меня. Догадываюсь, что на голливудского затейника большой спрос, поэтому дело нельзя откладывать, динамо ему не покрутишь. Кому, когда она крутила динамо, пламенная революционерка Сексуальной Революции?
И послезавтра ей тоже не до меня.
Какой мерзавец изобрел автоответчик? Без него я мог бы утешаться дескать, она, конечно, звонила, а я, как на грех, отсутствовал.
На гильотину!
Кто?
Через тысячу лет, то есть в субботу, набираю номер на Диккенс-стрит. Хватит, девочка, пора бы и совесть иметь. Оставляю мессидж. Сижу дома, жду.
Ни ответа, ни привета.
Звоню в воскресенье. Готов беседовать даже с зеленым костюмом. Товарищ по несчастью, найдем общие темы.
Куда они все запропастились?
* * *
В понедельник Кэтти безропотно соединяет меня со своим шефом.
- Да, получила твои послания. Вернулась очень поздно. Мы сейчас с Элей проводим уик-энды в Сан-Диего, у родственников. Разве я тебе не рассказывала?
Есть вопросы? Нет вопросов.
* * *
Третья ошибка. Совершенная давным-давно, когда я жил на Диккенс-стрит.
Античный хор: "Неужели это когда-то было?" Герой, забыв текст Софокла, суетливо крестится: "Было, было, вот вам крест на пузе!" Античный хор, возмущенный нарушением классических канонов: "Не верим!"
Правильно делают, я и сам не верю, что это когда-то было - пригрезилось, почудилось, враки! - но когда это было и, главное, казалось, что так будет всегда, так вот однажды то ли в шутку, то ли всерьез Дженни предложила:
- Давай изменим отношения, будь мне отцом.
М-да. Тогда, по логике, получалось, что пятнадцать минут назад мы, к явному ее удовольствию, активно занимались кровосмесительством!
Я понимал, откуда эта странная идея: Дженни тосковала по своим родителям, ей их не хватало в Городе Ангелов, где имелся джентльменский набор всех крылатых созданий, кроме ее собственных ангелов-хранителей. Не знаю, до сих пор загадка, удовлетворял ли я ее в качестве любовника, но в роли отца я бы ее определенно устроил. Однако с негодованием отверг эту идею. Я помнил, каких трудов и мучений мне стоило наладить отношения с моей дочерью, я видел, как переживает Анька (переживала!) отсутствие Сережи. Я мог претендовать на место Джека - зарвался, помутился разум, но место отца для меня святыня. И отец Дженни, судя по ее рассказам, превосходнейший человек. Короче, я назвал эту идею кощунством и пожелал ее отцу, глубокоуважаемому М.С., жить до ста лет в добром Здравии ей же на радость.
...Теперь я бы мечтал стать временно исполняющим обязанности ее папаши. Почему? Имел бы законное право ее видеть. Ибо если Дженни еще думает обо мне (в чем сильно сомневаюсь), то она думает, что я в первую очередь ее хочу. Это так, но с существенной и, может, не очень лестной для нее поправкой - в первую очередь я хочу ее видеть. Точно так же я хотел видеть мою маленькую дочку, сходил с ума, а Н.К. - по дремучей глупости, обидевшись на меня - запрещала свидания.
* * *
- При-и-вет, это ты?
Волшебный голос предназначен кому-то другому, а мне перепадает от полноты душевной. (...Смутная картина из какого-то детства: в саду на костре в большом чугунке варят варенье, выкипает, стекает сладкий сок - все, кому не лень, подбирают его ложками.) Не выясняю, кому предназначен, пытаюсь воспользоваться благорасположением.
- Нет, не я. Я зарос бородой, мхом и лишайниками. Подаю жалобу в общество охраны природы. Мы с тобой так не договаривались. Мы договаривались, что по моему прибытии в Лос-Анджелес посидим вдвоем тихо и спокойно в кафе.
- А зачем?
За что я ее люблю - за искренность. Ну, конечно, не только за это.
- Представь себе, что кто-то жаждет на тебя посмотреть. Просто полюбоваться красивой девочкой. И вообще, ты мне обещала, что будет еще кофе и какао.
- Я обещала??!
Она неподражаема.
- Хорошо. Я знаю, ты очень занята госпиталем, Элей, годовым балансом, лабораторией доктора Хоффера и так далее...
Особенно "так далием". Мог бы подробно перечислить этих "так далиев". Не перечисляю.
- ...Найди какой-нибудь час в любое удобное для тебя время. Если совпадет с мой лекцией, я ее отменю.
- Как идут твои лекции?
- Будет повод рассказать. Тема для беседы. Не заставляй меня заниматься попрошайничеством.
А что я делаю? Попрошайничаю, навязываюсь, скулю, как собачонка, встав на задние лапки... Я готов к тому, что сейчас меня пошлют к едреной фене. И шмякнут трубкой.
Не посылают. Завтра она подъедет к факультету и повезет меня в едальное заведение.
- Интересное кафе, связанное с историей Голливуда. Тебе понравится.
* * *
На стенах фотографии разнокалиберных голливудских звезд. На стенах, под стеклом меню с автографами. Мебель а-ля XIX век. Деревянные барьеры. Она говорит, что и поныне еще кое-кто сюда заглядывает. Не уточняет. А я не спрашиваю, откуда у нее такие сведения. Мне до лампочки.
Бесспорно, есть какой-то шарм, амбьянс. Наверно, тут вкусно кормят.
Я не ем в это время. Дженни - на разгрузочной диете. И знаменитостей не видно. И курить, естественно, запрещено.
Не в коней сегодня корм.
Раза три я оставляю свою даму и нервно затягиваюсь сигаретой на улице. Потом возвращаюсь, и с меня продолжают методично, живьем снимать шкуру. Без наркоза.
- Тони, это была цепь случайных совпадений. Видимо, я привыкла к семейной жизни и боялась остаться одной.
...Денежный вопрос? Бред сивой кобылы! Мне не нужны твои миллионы, даже если бы они вываливались у тебя из карманов. До сих пор ты меня с кем-то путаешь. Я никогда не беру у мужиков деньги. Все зарабатываю сама.