Несколько секунд он простоял, в задумчивости глядя на панель с кнопками, потом коротко, без замаха саданул кулаком в край громадного зеркала.
По стеклу веером разлетелись кровавые капли, и от места удара вверх зазмеилась глубокая трещина, уходящая под панель. Из-под панели вывалился и покатился по полу вырванный ударом шуруп крепления.
Второй удар Стас нанес в край панели управления лифтом, после чего она отвалилась и повисла на проводах.
— Только бы вся эта байда не развалилась, — проворчал Стас, выдергивая из гнезд и соединяя концы двух проводов. Лифт мягко поехал вниз.
Двери шлюзовой камеры разъехались в стороны — и Стас слегка присвистнул.
— Что-то подобное я и ожидал увидеть, — произнес он про себя, подходя к трупу, расположившемуся в его кресле. — Так… И здесь все понятно.
Он задумчиво посмотрел на рваные раны на шее Афанасия, потом перевел взгляд на второй труп, лежащий неподалеку с охотничьим ножом в руке.
— Ну, то, что наше кунг-фу круче Афониного автомата, это я, Сашенька, понимаю, — пробормотал он. — И что ты тут хотела для братвы спектакль устроить с нападением лоха на авторитета — это тоже понятно. Но что ж такого произошло, что спектакль сорвался? И куда делся Афонин пугач вместе с юной надеждой Организации в виде юноши по имени Витек? Ммм… задачка. Но с простым ответом.
Он бросил взгляд в другой темный конец зала.
Так и есть. Щель между декоративными створками, скрывающими вход в тоннель, была вполне достаточной для того, чтобы через нее прошел человек.
— Вот и ответ, — сказал Стас. — А заодно и момент истины. Ну что ж, посмотрим, для кого сегодня будет хэппи энд, а для кого шит хэппенс, — криво усмехнулся он и не спеша направился к черной щели, рассекающей стену зала от пола до потолка.
Макаренко вышел из туалета — и остановился в задумчивости.
«Выход сам найдешь — это конечно несложная задача для настоящего следователя. Пусть даже бывшего…»
Он помнил, что Алена тащила его каким-то темным и извилистым коридором. Но, оглушенный громовой музыкой и — надо признать — эротическими фантазиями, навеянными его спутницей, он сейчас абсолютно не представлял, где ему искать вход в тот самый коридор. Ибо прямо по курсу имелось как минимум три черных арочных провала, каждый из которых вполне мог быть тем самым входом. Только вот куда они вели на самом деле?
За стеной по-прежнему грохотала музыка. А вокруг было темно. Крохотные лампочки то вспыхивали, то гасли под высоким потолком, вероятно, имитируя звездное небо, но положение это не спасало. «Небо» высвечивало лишь силуэты каких-то монументальных колонн и парочек, копошащихся в их непроглядной тени — то ли что-то нюхающих, то ли целующихся, то ли занимающихся чем-то более серьезным…
Макаренко все это не интересовало. Блуждать в абсолютной темноте черных коридоров в поисках выхода тоже не хотелось.
«Должен же быть здесь какой-нибудь нормальный аварийный выход. Найти его — и убраться поскорее из этого гадюшника», — подумал он и направился куда глаза глядят.
Стена слева по курсу была сплошной. В стене справа угадывались темные контуры каких-то дверей, но за этой стеной ревела музыка, и идти туда снова не было ни малейшего желания.
«Где-нибудь выход все равно должен быть, — подумал Андрей. — Не может же этот коридор тянуться вечно?»
И точно.
Впереди замаячило пятно света, льющегося из плафона в форме головы дракона. Голова висела над дверью, на которой был начертан хвостатый иероглиф, под которым имелась расшифровка на английском — «exit».
По бокам двери стояли два одинаковых стула, на которых восседала пара одинаково габаритных парней, стриженных под ежик.
«Два молодца одинаковых с лица», — промелькнула в голове Андрея фраза из детской сказки.
«Молодцы» были действительно очень похожи. Одинаковые носы картошкой, поросячьи глазки, маленькие по сравнению с плечами головы, растущие прямо из воротников коротких кожанок. На поясных ремнях охранников болтались резиновые дубинки и стальные наручники.
«Интересно, почему охрана у входа в униформе, а этих приодели под местное бычьё. Или решили, что так у них вид более впечатляющий? А ведь наверняка сейчас докопаются, не будь я А. Макаренко. Мой курносый пропуск-то я потерял…» — подумал Андрей, направляясь к двери с намерением быстро пройти между «молодцами», пока в их маленьких головах не родилась однозначная мысль, за которой непременно последуют неоднозначные действия.
С мыслями в головах «молодцов», возможно, было и не очень. Но программа там имелась четкая.
— Куда? — вопросил тот, что сидел справа, приподнимаясь со стула и преграждая путь Андрея резиновой дубинкой.
— Я, ребята, выход ищу, — смиренно сказал Макаренко.
Тот, что слева, окинул взглядом местами потертую замшевую куртку Андрея и тоже встал со стула.
— А ты уверен, что ищешь именно выход, а не пятый угол, свинота? — вкрадчиво спросил он с ударением на «о» в последнем диковинном слове, катая правый кулак по ладони левой словно кувалду по лопате. — Как тебя вообще сюда пустили, пугало огородное?
«Ишь ты, какой остроумный», — подумал Макаренко. А вслух сказал:
— А у тебя, землячок, все ассоциации только со свиньями да с огородом? Кроме этого ничего больше в жизни не видел?..
Развить мысль ему не дали.
Правый секьюрити взмахнул дубинкой, словно топором, намереваясь опустить ее на макушку Андрея.
«Эх, не научился ты, детинушка, в детстве с палочками играться, так теперь уже поздно», — подумал Макаренко, ныряя под руку с дубинкой. Перехватив своей левой запястье охранника, Макаренко аккуратно, чтоб не убить, въехал оппоненту локтем чуть пониже уха. Оппонент послушно вырубился и стал медленно заваливаться вбок.
Второй, тот, что массировал кулаки, видимо, был боксером и дубинки недолюбливал. Потому, проигнорировав свое висящее на поясе оружие, ринулся на помощь товарищу, держа свои кувалды у лица… и тут же наткнулся глазом на резиновый конец «демократизатора». Макаренко, перехватив дубинку из руки падающего охранника, лишь чуть дослал ее вперед на манер копья.
Будь дубинка деревянной или металлической, боксер, скорее всего, остался бы без глаза. Но так как она была всего-навсего резиновой и при этом даже не усиленной вваренным в нее куском арматуры, то после тычка Макаренко незадачливый боксер взвыл, схватившись за лицо, согнулся пополам — и, получив той же дубинкой по затылку, растянулся рядом с товарищем по несчастью.
— Не учили вас, ребятки, вежливому обращению с клиентами, — покачал головой Макаренко. После чего, усадив охранников спина к спине, сковал им руки парой их же «браслетов».
— Теперь побудьте немного сиамскими братьями…
Короткий коридорчик, находящийся за дверью, вывел его прямо к лифту. Макаренко нажал на кнопку, подождал немного и, шагнув в кабину, удивленно поднял брови.
— Ну, дела…
Роскошная зеркальная панель кабины была изуродована трещинами и измазана кровью. Пульт управления кабиной, выдранный с корнем, висел на проводах.
Осторожно, чтоб не тряхнуло током, Андрей приподнял пульт. На нижней кнопке виднелся кровавый отпечаток.
«Ага. Кто-то злой, большой и сильный поехал в подвал. В который до этого абы кому кататься строго воспрещалось. Ну ясно… И что мы будем делать с этим фактом?»
Он усмехнулся про себя.
«Понятно, что. Другой бы плюнул и рванул отсюда — только б пятки засверкали».
Но Макаренко знал себя, знал, что он не гипотетический «другой» и что путь у него есть только один.
«Значит, нам туда дорога. Эх, жаль, "Макарова" с собой нет. Или штырей хотя бы на худой конец…»
Андрей замкнул два нижних провода. Кабина дернулась и плавно поехала вниз.
Лаборатория представляла собой громадное помещение, занимающее весь первый этаж двухэтажного здания. Вдоль серых стен рядами стояли стеллажи, заполненные банками и колбами различных форм и размеров. Лабораторные столы, расставленные в творческом беспорядке, были завалены всевозможным химическим оборудованием. Под потолком, словно щупальца гигантского ската, тянулись мощные трубы вытяжек. Но, несмотря на их глухое урчание, свидетельствующее о работающей вентиляции, в помещении стоял тошнотворный запах формалина, к которому примешивался приторный синтетическо-ненатуральный запах клубники. В самом дальнем углу помещения от пола до потолка высилась гора разнокалиберных пластмассовых ведер с цветными надписями «Gainer» на боку. Рядом с этой горой у стены стояли три больших сейфа.
В помещении никого не было. Александра сморщила носик.
— Ну и вонища!
Культурист Вася покаянно развел руками.
— Да мы хотели производства разделить, но как-то все руки не доходили. Объемы большие, заказчики торопят. Как-то не до удобств было…
Александра прошлась вдоль стеллажей, потом остановилась и пригляделась к сейфам. На дверцах двух из них скотчем были приклеены картонные таблички, на которых толстым маркером кто-то вывел большими буквами «Кокаин» и «Героин». Над этими двумя сейфами висел большой плакат из того же картона с кривоватой надписью:
«Внимание! Кокс фасуется в пятикилограммовые гейнеры, а герыч — в трехкилограммовые. Упоровший косяк отвечает баблом в трехкратном размере».
И лаконичная подпись под текстом: «Бригадир».
Над третьим сейфом плакатов не было. На нем имелась картонка с короткой надписью: «Общак».
Александра кивнула на плакат.
— Совсем офонарели?
— А чо? — пожал плечами Вася. — Это Афанасий-покойник для братвы написал. Пацаны-то до этого кроме травы больше ничего не видели, народ бывало путался по первоначалу. Вот и вывесили памятки.
— А если бы менты наехали?
— Хе! Если б менты сюда добрались, они и без указателей все бы и так здесь по винтику разобрали и нашли чего надо. А если б не нашли чего хотелось, так с собой бы принесли и подбросили. Только у Стаса с Афанасием все везде замазано… было.