— Говорят, лучший способ вызвать женщину на откровенность — это терзать её до оргазма. К тому же, мы использовали далеко не все известные позиции…
— О, Чарли!..
Боксон старался двигаться неспешно, продлевая наслаждение, иногда останавливался, и к пику блаженства они пришли вместе.
— Неплохо!.. — сказала Сильвия, закурив очередную сигарету.
— От кого мы так отчаянно убегали через всю Америку? — вдруг спросил Боксон. — И был ли смысл изображать собственную смерть, если документы остались прежние?
— Убегала я, от полиции, ты был всего лишь попутчиком. Мои документы никто не видел, а вот автомобиль могли искать. Теперь его уже не ищут. И женщину за рулем этого автомобиля уже никто не ищет. А вот парень в кожаной куртке, вероятно, взят на подозрение. Надеюсь, ты не будешь меня осуждать за минутную слабость? И, пожалуйста, не напоминай мне о прошлом!
— Тогда расскажи мне о будущем, — попросил Боксон.
— Ты — редкостный негодяй! Нельзя так жестоко обращаться с женщинами! — снова засмеялась Сильвия. — Но тебе я уступлю!
Она стряхнула пепел с сигареты в стеклянную пепельницу, и продолжила:
— Мой покойный муж Джерри Маннерман был не только редкостной мразью, но ещё и скупал контрабандные бразильские алмазы. Их воруют сотнями на приисках в джунглях Амазонии. Пойманных воров охранники своими мачете рубят на куски, но некоторым все-таки удается кое-что донести до скупщиков, а в этом звене возникает особая проблема — хозяева приисков контролируют весь алмазный рынок в стране, и появление на внутреннем рынке большого количества неучтенных камней вызывает подозрение. Допросы неосторожных скупщиков осуществляют те же охранники с применением тех же методов. Таким образом, для реализации остается только один выход — продавать алмазы в других странах. Но старые евреи с 45-й улицы не желают ссориться с бразильскими добытчиками, и очень неохотно идут на контакт с контрабандистами. Вот тогда и наступает время таких парней, как Джерри Маннерман. Алмазы скупаются по относительно невысокой цене и продаются в Европу — гномы живут не только в Швейцарии, очень многие европейцы желают купить пару-тройку небольших и недорогих камней. В Европе имеются ювелиры, специализирующиеся на сертифицировании алмазов сомнительного происхождения. Хорошие гранильные фабрики находятся в Израиле. В последние годы появились новые потребители — богатые японцы и арабы. Неплохо покупают недорогие камни индусы. Рынок есть, в наследство от мужа я получила несколько надежных адресов и запас камней на первое время…
— Этим запасом ты оплачиваешь свои нынешние расходы? — спросил Боксон.
— Да. Из Висконсина я отправила посылочку с алмазами почтой в Лос-Анджелес, сам понимаешь, везти несколько сот каратов через все Штаты — рискованно…
— Я понимаю! — согласился Боксон. — Но зато как рискованно доверить такой груз почте!..
— Верно, но я все-таки рискнула! К сожалению, местные ювелиры дают за алмазы до отвратительности ничтожные деньги. Итак, мне нужен человек, который будет перевозить алмазы в Европу. В Париже, например, у меня есть адрес хорошего ювелира…
— Я должен буду перевозить алмазы в кармане?
— Не совсем! Мне нравится твоя кожаная куртка. На неё этикетка «Ив Сен-Лоран», такой логотип я видела только в журнале «Вог». Неужели твои родители так богаты, что покупают тебе такие редкие вещи? Или ты её украл?
Боксон засмеялся:
— Эту куртку я купил на благотворительной распродаже бракованных вещей, у неё сбоку был гнилой материал, расползлась дыра. Я поставил на том месте заплату и теперь меня оценивают по этикетке. Иногда помогает произвести благоприятное впечатление…
— Таможенникам ты тоже понравишься! А в куртку можно запросто зашить сотню каратов…
— И сколько рейсов в год? Точнее, за сколько рейсов на куртке не останется нераспоротых швов?
— Не более пяти рейсов через океан в год, и несколько больше — по Европе. Я уже все обдумала: ты откроешь адвокатскую контору по международным сделкам, частые поездки через границы будут легализованы.
— Недурно! А ты уверена в моем согласии?
— В этом году ты получил диплом Сорбонны. И вместо того, чтобы ежедневным, упорным трудом в общей упряжке строить свою карьеру, ты бросил Европу и поехал бродить по дорогам США. Тебе неинтересен труд клерка в адвокатской конторе, Чарли! Поэтому я предлагаю более прибыльное и более захватывающее занятие…
— И реальный риск получить срок за контрабанду!
— Если бы ты так истерично боялся риска, ты бы не сел сегодня в мою машину… Не так?
Боксон молчал. Сильвия приподнялась на постели и склонилась над ним, стараясь, чтобы груди касались его лица.
— Я заметила, что тебе так нравится…
— И что ещё ты заметила? — спросил Боксон, пытаясь схватить губами соски.
— То, что ты остаешься со мной…
— Твоего Жозефа легче всего отловить на какой-нибудь вечеринке, — говорила Сильвия. — Местное кинематографическая публика постоянно устраивает свои сборища — других посмотреть и себя показать. Сэнди Стивенс наверняка не пропускает ни одной встречи — иначе её забудут через неделю.
Боксон сидел за рулем красного «понтиака». Весь день он возил Сильвию по деловым кварталам Лос-Анджелеса, она заходила в стеклянные двери многоэтажных офисов, два раза он парковал «понтиак» около банков. Сильвия нигде не задерживалась более получаса.
— Мой бизнес, — объясняла она Боксону, — связан с множеством посредников. Например, сегодня, я продала несколько алмазов какому-то японцу. На этого покупателя я вышла через знакомого брокера. На завтра у меня назначена встреча с каким-то латиноамериканским революционером — для подкупа правительственных чиновников алмазы почти незаменимы, но покупать камни у легальных ювелиров слишком дорого. Но все это — одноразовые контакты, а для серьезного бизнеса нет ничего важнее постоянства.
— А ты не боишься, что компаньоны Джерри Маннермана не потерпят твоего присутствия этом бизнесе? — спросил Боксон.
— Джерри работал без компаньонов. Джерри работал со своими женами, ответила Сильвия.
— И сколько жен у него было?
— Не знаю, я видела только предпоследнюю: итальянка из Нью-Йорка. Джерри обожал хлестать её ремнем. По-моему, в церкви они не венчались… Не спрашивай меня о прошлом! — вдруг выкрикнула Сильвия.
Боксон замолчал. Сильвия закурила очередную сигарету и смотрела в окно. В хитросплетениях лос-анджелесских автострад красный «понтиак» был мельчайшей частицей общего великого потока. На семь миллионов жителей — четыре миллиона автомобилей.
В одном из офисов Сильвия задержалась минут на сорок. Наконец, выйдя из дверей (швейцар почтительно склонил голову), она подошла к машине и сказала:
— Пойдем. Мой клиент хочет с тобой познакомиться.
— А если я не хочу с ним знакомиться? — спросил задетый такой бесцеремонностью Боксон.
— Он видел тебя в баре «Соверен». Когда-нибудь это знакомство тебе пригодится. Ничего не спрашивай, все увидишь сам.
Скоростной лифт поднял их на двадцать пятый этаж. Внутри здания царила прохлада — кондиционеры работали исправно. Перед дверями офиса Боксон прочитал надпись на медной табличке: «Джордж Ксенакис. Агро-экспорт.»
В приемной витал запах табачного дыма. Секретарша была очень молода и ярко накрашена, она что-то печатала на машинке. При появлении Сильвии и Боксона она встала:
— Проходите пожалуйста, мистер Ксенакис вас ждет.
Джордж Ксенакис выглядел, как иллюстрация к «Джентльменскому ежеквартальнику» — загорелый, спортивный и модно одетый мужчина лет сорока. Он протянул Боксону руку:
— Рад познакомиться с вами, мистер Боксон!
— Я тоже, мистер Ксенакис! Говорят, я вызвал ваш интерес?
— Да, мистер Боксон! Я видел вас в баре «Соверен». Где вы научились так бросать бутылки?
— Всему, что я умею, меня научила жизнь!
— Великолепный ответ! — улыбнулся Ксенакис. — Правда ли, что у вас имеется диплом Сорбонны?
— Да, я закончил юридический факультет.
— Таким образом, вы — бакалавр юриспруденции?
— Не совсем. Во Франции моя степень называется агреже. Но по англо-американской системе я бакалавар.
— И какие у вас планы на жизнь, если не секрет?
— Я их обдумываю. Вероятно, мои действия будут определять объективные обстоятельства.
— Превосходно!
Они обменялись ещё несколькими малозначительными фразами. На прощание Ксенакис протянул Боксону свою визитную карточку:
— Если возникнут какие-нибудь проблемы по экспортным вопросам, обращайтесь!
На пути к автомобилю Боксон молчал, и лишь усевшись за руль, спросил:
— Зачем нужны были эти смотрины?
— Джордж серьезный человек, ему необходимо было лично познакомиться с будущим курьером.
— А кто тебе сказал, что я буду работать курьером? — вопрос Боксона прозвучал слишком холодно.
— А у тебя разве есть другие варианты? — в ответ задала вопрос Сильвия.
— Дорогая, я не для того корпел над учебниками, чтобы пойти в мальчики для побегушек к каким-то греческим мошенникам! В баре «Соверен» я внимательно смотрел по сторонам и никакого Ксенакиса там не видел! А на руке у него золотой «Ролекс», как у уличного сутенера! Его секретарша слишком медленно печатает на машинке и слишком много курит, да на ней ведь табличка висит, что она профессионалка совсем в другой сфере! Как ты могла подумать, что я буду работать на этого типа?!
— Ты будешь работать на меня, Чарли…
— Сильвия! Перестань строить фантазмы! Все эти «ксенакисы» вышвырнут тебя из дела за раз! Сейчас ты им нужна потому, что у тебя остались алмазы Джерри Маннермана, как только алмазы кончатся, тебя снесут на помойку! В лучшем случае, что ты тогда сможешь сделать, это застрелить Джорджа Ксенакиса. Конечно, если пробьешься к нему в кабинет сквозь секретаршу! Наверное, она будет визжать и царапаться.
Сильвия молчала. В алмазном деле она состояла не первый день, и не могла отрицать наличия шакальих законов этого мира.